Полдень XXI век, 2010 №11 - Журнал «Полдень XXI век»

— А кто это?

— Ах, это несчастная жена того самого Ульянова, которого со слов этих превозносимых повсюду пришельцев из будущего обвинили в грядущей революции и цареубийстве. Сейчас он вывезен из ужасной сибирской ссылки и заключен в Шлиссельбург. Все говорят, что смертный приговор за то, чего он еще не совершал, уже подписан, Наденьку Крупскую ожидает каторга, а Елену — тюремное заключение. И все только потому, что они хотели просвещать рабочих.

— Это действительно ужасно, вы ведь знаете, что я сам весьма одобрительно отношусь к рабочему просвещению и на всех своих заводах и фабриках последовательно помогаю этому. Но что же мы можем сделать для этих несчастных женщин?

— Саввушка, я уверена, что их судьбу можно облегчить. Я уже переступила через себя и рассказала о случившемся этой бездарной актрисульке Книппер, она сейчас сходится с Чеховым, ну а Чехов привлечет к делу их защиты и Льва Толстого.

— Я всегда говорил, что вы, Мария Федоровна, не только прекрасны, но и очень, очень умны…

— Ах, бросьте, — Андреева махнула рукой, — все это только капля в море. Вот если бы была возможность финансово облегчить жизнь пострадавших от наветов и полицейского произвола… Но пострадавших уже немало, а будет, боюсь, еще больше, — на ее ресницах вновь заблестели слезы.

— Но я вижу выход! Если власть охватывает политическое безумие, то для излечения страны за дело пора приниматься нам — русским промышленникам, русским интеллигентам…

Не прошло и часа, как звезда московской театральной сцены Мария Федоровна Андреева, известная среди российских социал-демократов как товарищ Феномен, покинула гостеприимный морозовский особняк с полновесным чеком на пять тысяч рублей. Морозовский же экипаж отвез ее вначале к банку, а затем не домой, а к дому Осиновых на Балчуге. Там, в одной из мастерских художников, внешне неотличимый от прочих обитателей этих богемных краев, актрису и деньги уже ждал ее товарищ по партии…

(Окончание следует)

Евгений Константинов

Лодочница

Рассказ

Дмитрий Самохвалов не сразу догадался, что именно покачивается на поверхности воды. Издалека кругляки казались то ли буйками, то ли полуспущенными грязными воздушными шариками. Только когда Ольга заглушила мотор, а лодка по инерции приблизилась к ним на расстояние заброса легкой блесны-вертушки, Дмитрий сообразил, что видит протухшую рыбу.

— Судаки! Дохлые! — В сердцах он чуть не отбросил спиннинг. — Ну и паскудники же браконьеры местные! Мало того, что сети поставили, так еще и снять их не удосужились. Такую красотищу загубили, столько рыбы хорошей!

Самохвалов оглянулся на Ольгу; та лишь неопределенно пожала плечами. Он вновь невольно бросил взгляд на ее руки — не защищенные одеждой кисти и пальцы были усыпаны ранками-язвочками — и давно зажившими, и совсем свежими. На лице, однако, никаких язвочек не наблюдалось, значит, они — не следствие какой-нибудь болезни, а обычные ранки.

Она была симпатичная, хотя, на его взгляд, немного крупновата, эта лодочница-егерь, числящаяся в штате рыболовной базы, на которую Дмитрий приехал накануне вечером.

Вообще-то Дмитрий вполне мог отправиться рыбачить один. Права на управление лодкой с мотором у него были, да и побросать спиннинг в одиночестве он любил. Но Борис Николаевич, начальник базы, сказал, что среди сотен проток и тысячи островов даже местные рыбаки иногда плутают часами, а то и сутками. Поэтому одному да к тому же еще и новичку — никак нельзя.

Дмитрий убедился в правоте тезки бывшего российского президента очень быстро. Ведомая Ольгой лодка петляла по протокам, ныряла в скрытые в высоком тростнике прогалины, проскакивала мимо абсолютно похожих друг на друга островов. Как лодочница ориентировалась в этих раскатах, оставалось только гадать. Однако Ольга, казалось, могла проехать здесь с закрытыми глазами. Кстати, ресницы у нее были очень уж длинными — такими красуются в диснеевских мультиках русалки…

— Народ словно быдло себя ведет. Можно подумать, голодный год на дворе! Если захотелось тебе рыбки — бери удочку или спиннинг и лови, сколько хочешь, получая при этом удовольствие…

— А вдруг у этого быдла денег на спиннинг нет… — как-то вяло, чуть ли не зевая, возразила Ольга.

— Да ладно! — отмахнулся Самохвалов. — Сейчас спиннингисту за сущие копейки упаковаться можно. Прикупить дешевое удилище, катушку, леску. Блесны самому изготовить. Рыба здесь непривередливая; зная места, даже без особо сильного умения можно за зорьку наловить щуки, окуня, того же судака или жереха килограммов десять. А то и больше! И никакие сети не понадобятся.

— А если твоему быдлу не дано спиннинг в руках держать?

— В таком случае нечего о рыбе думать! Бери лопату и огород копай. Или в пастухи записывайся, чтобы с козами… — Самохвалов запнулся. Был бы сейчас вместо Ольги егерь-лодочник, он бы выдал ту еще тираду.

— Ты сам-то чем в свободное от рыбалки время занимаешься? — все так же с ленцой поинтересовалась лодочница.

— Менеджер я, — буркнул Дмитрий. — По продаже рыболовных снастей, эхолотов, навигаторов, ну и так далее…

— Эхолоты продаешь? — усмехнулась Ольга. — Это такие приборы, которые помогают рыбу обнаружить?

— Обнаружить, но ведь не поймать! — Дмитрия явно задела ее интонация.

— Ну да, ну да… — казалось, Ольга едва сдержалась, чтобы издевательски не засмеяться.

Дмитрий абсолютно не за тем брал отпуск в конце любимого октября месяца, чтобы припереться из Москвы под Астрахань на знаменитые прикаспийские раскаты, но вместо рыбалки препираться с какой-то лодочницей. К тому же еще и глядя на застрявшую в сетях протухшую рыбу, от которой исходил соответствующий запах.

— Поплыли отсюда, — сказал он, — а то дышать невозможно.

— Угу, — согласно кивнула Ольга. Но, вместо того чтобы завести мотор, перегнулась через борт, ухватилась за сеть и потянула ее на себя.

— Ты чего? — Дмитрий поморщился от усилившейся вони. — Хочешь сеть протухшую снять?

— Не оставлять же ее здесь гнить, — невозмутимо сказала лодочница. — Достань-ка лучше из рундука мешок.

Спорить с девицей не хотелось. Дмитрий быстро нашел большой брезентовый мешок и брезгливо подставил его под грязную, с клочьями налипших водорослей сеть. Испортившуюся рыбу Ольга тоже отправляла в мешок, и Дмитрий подумал, что теперь его придется выбросить. Впрочем, он успел заметить в рундуке еще с десяток таких же мешков. Он понимал, что они с Ольгой делают благое дело, водоем захламлять нельзя, но за этим ли он приехал на рыбалку, черт побери?!

Остатки спутавшейся сети и последний протухший судак были брошены в мешок, Ольга крепко перехватила его веревкой и затолкала под сиденье. Затем сполоснула за бортом руки и, наконец, завела мотор. Дмитрий хмуро молчал, настроение было испорчено.

Лодка выскочила в широкую протоку с заметным течением. В конце протоки на воду попеременно пикировали пять или шесть чаек — верный признак охоты подводного хищника за мальком.

— Жерех жирует! — прошептал Самохвалов, хватая спиннинг и показывая Ольге, чтобы заглушила мотор.

Заменить вертушку на тяжелый кастмастер в виде продолговатого металлического бруска со скошенными краями, оснащенный одним тройником, было делом нескольких секунд. Замах, и приманка полетела под дальнюю стену тростника, распугав чаек и приводнившись туда, где только что раздался сильный всплеск. И не успел Дмитрий начать крутить катушку, как в руку передался удар. Мгновенная подсечка, и на противоположном конце снасти забилась рыбина.

За что Дмитрий обожал ловить жереха, так это за его буйство во время вываживания и за практическое отсутствие сходов — крючок надежно засекался в мясистой пасти этого представителя карповых, и если снасть надежная, то успех был гарантирован. Вот и сейчас жерех, несмотря на отчаянные метания в глубине, в итоге оказался заведен в подсачек и вытащен в лодку.

— Кило на три потянет! — сообщил лодочнице довольный спиннингист. — Давай тару, сейчас заготовка начнется.

Ольга молча достала из рундука чистый мешок и так же молча протянула его Дмитрию. Он снял рыбу с крючка, в нетерпении опустил на дно мешка и вновь забросил кастмастер.

Бросал он далеко и точно — специально тренировался. И не напрасно — жерехи на такой профессионализм отвечали «взаимностью», то есть приманку хватали без промедления, не срывались, леску не обрывали и были, что называется, мерные, по два с половинной — три килограмма. Поймав штук шесть, Дмитрий вошел в раж: подсекал, вываживал, хватался за подсачек, снимал рыбу с крючка и, почти не глядя, отправлял в подставляемый примолкнувшей лодочницей мешок…