Межгалактическая тюрьма - Константин Рыбачук

Глава 2

Обреченные на смерть

На следующее утро наш отряд в полном составе не вышел на работу. Так решили сами заключенные. Главным требованием бастующих было убрать из отряда Беса и его подручных. Беса утром увезли в тюремную больницу, а блатные вели себя на удивление тихо. Они забились в угол барака и оттуда наблюдали за происходящими событиями, ни во что не вмешиваясь. С самого утра в барак прибыло все лагерное начальство во главе с начальником колонии. Совместными усилиями они пытались разобраться, что побудило заключенных взбунтоваться и выдвинуть такие требования. Заключенных по очереди вызывали в "красную" комнату для личной беседы. По всей видимости, кто-то из них был "стукачом", потому что некоторое время спустя вызвали меня и монаха. - Молчи, Андрей! - сказал я возле двери.- Иначе будет только хуже. Андрей понимающе кивнул. Постучавшись, мы вошли и, не зная, что делать дальше, остановились на пороге. Седовласый полковник сидел за столом и внимательно изучал какие-то документы. "Наши личные дела",- догадался я. Еще несколько офицеров, собравшихся в этой комнате, рассматривали нас с ног до головы, не произнося ни слова. Наконец-то полковник дочитал, поднял голову и посмотрел на нас долгим пристальным взглядом. Ох, как мне не понравился его взгляд! Какой-то холодный, безразличный, неодушевленный. Наверное, за свою долгую карьеру этот человек повидал и испытал немало, что не могло не отразиться на нем. При такой службе практически невозможно остаться нормальным человеком. Тюремная система, частью которой являлись начальник лагеря и другие офицеры, постепенно искажает мышление и психологию. И если уж седовласый полковник так долго продержался в этой системе, да еще занял высокое положение, то это о чем-то говорило. Во всяком случае, мне... После окончания школы я поступал в Московское высшее училище КГБ СССР. Тогда было еще и КГБ, и СССР. Были и мои юношеские мечты стать защитником добра и справедливости. Но эти мечты и иллюзии испарились еще раньше, чем распался Союз. Для этого вполне хватило месяца, проведенного в казармах училища на абитуре. За это время я со всей отчетливостью понял, кого готовят подобные учебные заведения. Оловянных солдатиков, готовых бездумно выполнить любой приказ вышестоящих начальников, шестеренок государственной машины, перемалывающей всех инакомыслящих или несогласных с политикой и идеологией страны. И мне это совсем не понравилось. Я не хотел становиться бездумным исполнителем чужой воли, поэтому, хоть и было чуть-чуть обидно, я облегченно вздохнул, когда выяснилось, что не прошел по конкурсу. Подвела меня одна единственная тройка в школьном аттестате по общественным наукам. Однако и этого оказалось достаточно. После экзаменов, которые я сдал на пятерки, было назначено собеседование. Опытный психолог правильно определил мои жизненные принципы и нашел их не соответствующими шаблону. После этого на карьере работника органов безопасности был поставлен крест. Первое время после развала СССР, уже учась в институте, я не раз подумывал снова предложить свои услуги правоохранительным органам, но очень скоро понял, что ничего, по сути, не изменилось. Просто одна крупная государственная машина рассыпалась на кучу мелких, лишь внешне видоизменившихся в связи с новыми условиями жизни. А система осталась той же: сильные пожирают слабых, а тех, в свою очередь,- сильнейшие. На Земле так было во все времена. Вероятно, такова человеческая сущность... - Котов и Перов,- начал полковник, выдержав значительную паузу.- Думаю, не надо объяснять, почему вас сюда пригласили. Он замолчал, ожидая нашей реакции на его слова. Однако ее не последовало. Тогда начальник колонии кивнул майору Кротову - главному "куму" зоны. - Нам известно,- как о вполне доказанном факте заявил старший оперуполномоченный колонии,- что сегодня ночью заключенные Котов и Перов спровоцировали драку, в которой одному из заключенных, а именно каптерщику Варламову, вы - Котов, сломали ключицу. Это верно? Мы молчали, словно эти слова нас на касались. - Кроме того,- как ни в чем не бывало, продолжил майор Кротов,- а это более существенно, вы подбивали заключенных на бунт. В первую очередь это относится к вам, Перов. Думаю, вы не будете этого отрицать? И снова ответом на его вопрос было молчание. - В сущности, ваши показания не столь уж и важны. Можете ничего не говорить. Это все равно ничего не меняет. Это была неправда... Признание, произнесенное при свидетелях, значило очень многое. Во всяком случае, в процессуальном плане. Я уже открыл рот, чтобы возразить майору, но встретившись с насмешливым взглядом начальника колонии, сдержался. - Хорошо,- произнес тот, поняв, что фокус не удался.- Я вижу, Котов, вы уже получили зоновское образование,- он имел в виду знания уголовного и уголовно-процессуального кодекса - двух основных наук на зоне.- Тогда давайте поговорим без свидетелей. Он кивнул офицерам, и те вышли из комнаты. - Чего вы добились? - спросил он и сам же ответил: - Думаю, что только дополнительного срока. - За что? - удивленно спросил Андрей. - Как, за что? Вы что, сами не знаете? - наигранно спросил начальник колонии.- Тогда я изложу официальную точку зрения на события сегодняшней ночи. Вы, в неположенное время, после отбоя находились в курилке. Что вы там делали - непонятно. Может быть, побег готовили! - полковник даже не догадывался, насколько близки его слова к истине.- И когда каптерщик Варламов сделал вам замечание, вы зверски избили его, сломав при этом ему ключицу. А значит, нанесли тяжкие телесные повреждения. За такое преступление, к тому же групповое, вам придется нести ответственность. - Вы не имеете права так поступать с нами,- возмутился Андрей.- Мы будем жаловаться на незаконность ваших действий. - Я не имею права? - казалось, полковник наслаждается, играя с Андреем. - Да! Вы ведь знаете, что все это - неправда. Мы ни на кого не нападали. У нас есть свидетели. - Какие свидетели? Заключенные, которые прибежали в курилку на звук драки? Так ведь, когда они узнают, что могут пойти по этому делу как соучастники, никто из них и рта не раскроет. Да и не только поэтому.многозначительно усмехнулся полковник. Я сразу понял, что имеет в виду начальник колонии. Блатные запугают заключенных, и те под страхом смерти побоятся выступить на нашей стороне. "Боже, какой беспредел! Как бороться с таким положением дел, когда даже начальник тюрьмы открыто выступает на стороне блатных",- подумал я, чувствуя, как ненависть опять наполняет мою душу. Ненависть к системе, которая породила и воспитала таких выродков, готовых на все ради собственного благополучия и благополучия системы. - Котов, вы же умный человек. Неужели вы не поняли, что колония - это не курорт. Это исправительное учреждение и здесь действуют свои правила и свои законы. И никто, слышите, никто не вправе нарушить эти законы и остаться безнаказанным,- полковник встал из-за стола и подошел ко мне. Он в упор посмотрел на меня. В его взгляде я увидел фанатичную преданность своему делу. Только на что эта преданность была направлена? На искоренение преступности? Не думаю... Возможно, когда-то это было так, но сейчас... Начальник колонии первым отвел взгляд и спокойно добавил: - Сейчас вас отведут в ШИЗО. Там вы сможете спокойно подумать о своей дальнейшей судьбе. Недели через две придет постановление суда о вашем дополнительном сроке. Лет по пять, я думаю, вам добавят. Хотя, после того, что вы сделали с Бесом - это не столь уж важно,- полковник снова многозначительно усмехнулся. - Капитан Ершов! - крикнул он. Вбежал молодой офицер и застыл по стойке "смирно". - Позовите конвой. Пусть этих двоих отведут в изолятор и предоставят им отдельную камеру. Я не хочу, чтобы там с ними что-либо произошло,- он сделал ударение на последней фразе. Через пару минут явились конвойные и увели нас в штрафной изолятор. Нам действительно предоставили отдельную камеру с двумя нарами, умывальником и даже унитазом. По зоновским меркам это был номер "люкс" в пятизвездочном отеле. Однако нас это не радовало. - Что будем делать, Андрей? - спросил я, как только за нами захлопнулась дверь. - Будем думать! - спокойно ответил он. - О чем думать? - О жизни и о том, как сбежать отсюда. - По-моему, отсюда сбежать невозможно,- я прошелся по камере, внимательно осматривая массивную дверь и голые бетонные стены.- Даже никакого окошка нет! - Ничего, что-нибудь придумаем! - уверенно ответил монах и как ни в чем не бывало завалился на нары.