Клянусь этой жизнью - Рене Карлино

Он откинулся на одеяло, закинул руки за голову и закрыл глаза.

— Я не всезнайка, у меня просто есть кабельное. И как только мне исполнится шестнадцать, я устроюсь на работу. Я заплачу, и мы пойдем в бассейн. Вот увидишь: это просто большая дыра с водой.

Я воспользовалась шансом, чтобы осмотреть каждый дюйм его фигуры, пока он лежал с закрытыми глазами. Мне были так любопытны изменения его тела. Мое собственное тоже менялось, и меня это пугало. Джекс становился выше, и я была уверена, что он будет таким же высоким, как его отец, хотя вообще он больше походил на свою мать цветом кожи и чертами лица. Мама Джекса была француженкой, и у них обоих была кремовая кожа, которая круглый год выглядела загорелой. Его каштановые волосы и карие глаза перемежались золотыми оттенками. Он отращивал волосы, потому что смотрел по телевизору шоу, которое проходило в Калифорнии. Сказал, что у всех в Калифорнии длинные волосы.

Я пыталась отрастить свои непослушные каштановые локоны. Не знаю, зачем, ведь я всегда заплетала их в косу. Может быть, какая-то часть меня думала, что однажды я поеду в Калифорнию вместе с Джексом, и я хотела выглядеть соответствующим образом. Мы оба желали от жизни чего-то большего, нежели сорняки да кукуруза. Все книги, которые мы читали, наполняли нас глупыми идеями, забивали наши головы вещами, которых, возможно, у нас никогда и не будет.

Я легла рядом с ним и уставилась прямо на солнце. Он повернулся набок и подпёр голову локтем.

— Ты ослепнешь, если будешь так делать, — тихо сказал он.

— Оставь меня в покое.

— Почему ты в таком плохом настроении? У тебя ПМС?

— Да что ты знаешь об этом?

— Много чего.

— Сомневаюсь, но даже если и так, с твоей стороны грубо говорить со мной об этом.

У меня еще не начались месячные, но я не собиралась говорить ему об этом.

Мы услышали, как издали Лейла зовет Джекса.

— Дерьмо. Я лучше пойду, — сказал он. Схватил банку с яблочным пюре и скрылся в траве.

Я легла, закрыла глаза и заснула. А проснулась незадолго до сумерек и поняла, что меня заживо съели комары. У меня скрутило живот и разболелась голова. Когда я встала, то почувствовала тепло между ног. Я отчаянно сжимала ноги, сворачивая свой спальный мешок.

К тому времени, как я добралась к своей входной двери, я знала, что джинсы сзади полностью пропитались кровью. Закрыв дверь настолько тихо, насколько это возможно, я на цыпочках прошла мимо кухни в сторону коридора.

— Эмерсон? Где ты, черт возьми, была?!

Я на цыпочках направилась на кухню, где увидела сидящего за столом отца.

— Я была на улице и случайно заснула.

Его взгляд упал сначала на свернутый спальный мешок, а затем на участок между моими штанами. Он встал так быстро, что опрокинул стул.

— Папа, нет!

Прежде чем я успела что-либо сделать, он схватил меня за волосы у основания шеи и оттянул мою голову назад, чтобы мы смотрели друг другу в глаза.

— Эмерсон! — на этот раз мое имя звенело как гром в его груди. — Черт возьми, чем ты там занималась?

— П-Папа… — я чувствовала, как кровь текла по моим ногам, а из глаз капали слезы. Этот день был просто кошмарным. — У меня начались месячные.

Он моргнул. Открыл рот, закрыл, потом вновь моргнул, отпустил мои волосы и сделал шаг назад. Нахмурился. Провел рукой по своим усам несколько раз, уставившись в никуда.

— Иди приведи себя в порядок, — пробормотал он, посмотрев в пол.

Я побежала в ванную, захлопнула дверь и включила душ. Держа руку под струей воды, я ждала, ждала и ждала. Черт возьми, почему именно сейчас? Мой отец не оплатил счет за газ, поэтому горячей воды не было. Сьюзан, странная подруга моего отца из мотеля месяц назад сказала мне, что в крайнем случае всегда можно «помыться как шлюха». Это значит намочить полотенце и вытереться им. К тому возрасту я уже понимала, почему Сьюзан были известны такие вещи. Ванна по-шлюшьи — это то, что мне сейчас нужно.

Спустя час ванная напоминала место преступления. Мама даже не оставила ни одной прокладки на случай, если у ее дочки, которую она бросила, начнутся месячные, пока она находится одна дома с Алко-монстром.

Я сидела на унитазе в тишине, обернутая в кровавое полотенце, считая в голове дни до того момента, как стану взрослой и смогу уехать из этого гребаного города. Две тысячи семь дней четырнадцать часов и двенадцать минут до моего восемнадцатилетия.

— Тук-тук, — донесся женский голос с той стороны двери.

— Кто это?

— Лейла Фишер. Твой отец попросил меня прийти.

Ясненько. Чертов трус.

Очень медленно открыв дверь, я осмотрела коридор. Она стояла на безопасном расстоянии, скрестив руки. Лейла была худой, красивой от природы женщиной с пухлыми губами и длинными прямыми волосами. Несмотря на то, что муж бросил ее, оставив в одиночку растить двоих сыновей, в ее глазах все еще светилась надежда. В этом я ей завидовала.

— Ты поможешь мне? — спросила я, нервно дернув за волосы.

— Да.

Я шире открыла дверь, чтобы впустить ее.

— У меня есть чистая одежда, чтобы переодеться. — Я подняла рваное нижнее белье. — Но ее не хватит надолго, если у меня не будет прокладки или еще чего-нибудь.

— Дома у меня ничего нет. Если бы я только знала…

— Понимаю, — ответила я. Почувствовав, как кровь течет опять, я быстро села обратно на унитаз.

— Нет, я имею в виду, что не знала, что твоя мать ничего не оставила. Я бы дала тебе прокладки, чтобы ты хранила их здесь, на всякий случай.

— Ну, она не оставила ничего.

— Ладно, что ж… — секунду она стояла, будто пыталась сообразить, что же делать, потом подошла ко мне, оторвала несколько листов туалетной бумаги, накрутила их вокруг своей ладони.

— Положи это в белье, одевайся и пойдем со мной. Я отвезу тебя в магазин. Твой отец дал мне пару долларов.

— Правда? — я была шокирована.

Она рассмеялась.

— Конечно. Он же не монстр.

— На самом деле, монстр, — прошептала я.

— Да, но он любит тебя, Эмерсон. Ведь он все еще здесь, верно?

— Он не любит меня. Взгляни на меня, — я скосила глаза и высунула язык. Она рассмеялась.

Настроение чуть-чуть поднялось.

— Ты — глупая девчонка. Неудивительно, что Джекс так любит тебя.

Несколько секунд стояла тишина.

— Любит меня? — спросила я с