Гибель империи казаков: поражение непобежденных - Иван Черников

Но Ильич, хотя и обещал поставить кухарок к рулю державы, предпочитал использовать их энергию в труде. Даже «первая леди» тех лет, супруга вождя Н. К. Крупская, не играла серьезной роли в политике.

Исключениями стали комиссар Балтфлота Л. М. Рейснер (1895–1926) да дворянка А. М. Коллонтай (1872–1952), известная как нарком социального обеспечения, заведующая Женотделом ЦК РКП(б) и женским секретариатом Коминтерна.

В октябре 1917 г. Рейснер появилась в революционном Петрограде под руку с членом Совета Кронштадта, большевиком Раскольниковым. Литераторов она сменила на моряков Балтики, на людях появлялась в бушлате матроса. Братва боготворила ее и буквально на руках носила.

Поселилась парочка в Адмиралтействе, в квартире морского министра. Но любовь Ларисы к Федору была, видимо, не просто игрой барышни в революцию. Без оглядки она последовала за мужем на Восточный фронт, разделив с ним руководство Волжской военной флотилией (ВВФ). Затем, в 1921 г., поехала с Раскольниковым на дипломатическую работу в Афганистан. И так же легко бросила его через 2 года, затосковав по романтике революции. Вернувшись в Петроград, Лариса стала любовницей влиятельного публициста Радека.

Ночь Октябрьского переворота Коллонтай провела среди мужчин. Это определило карьеру любвеобильной Шурочки, жены офицера, в ней души не чаявшего. Но узы брака не обременяли её, третьим был друг семьи Саткевич. Так продолжалось 5 лет.

Казалось бы, у женщины было все: муж, ребенок, любовник, достаток. Но хотелось чего-то смутного, полезного людям. На этом пути ей встретился экономист, социал-демократ Маслов. Так началась революция в сексе. В октябре 1917 г. Шурочка в кожаной тужурке блистала на митингах с речами о свободе, равенстве и братстве. В Кронштадте она встретила мужчину своей мечты — красавца Дыбенко, главу Центробалта с образованием в 3 класса. Избранник был на 17 лет моложе Александры Михайловны и годился ей в сыновья.

Под влиянием захлестнувших чувств Коллонтай в книгах и брошюрах пропагандировала свободу секса и равенство полов, заявляя, что комсомолке с комсомольцем переспать — «как стакан воды выпить». Но очень переживала, узнав, что Дыбенко, книг не читая, и так свободен от предрассудков буржуев. Несколько раз они сходились и расходились, пока в 1923 г. Коллонтай не направили на дипломатическую работу. Так она стала первой женщиной-послом.

Ленин, используя в политике мощный гендерный фактор, в личной жизни относился к женщинам очень разумно, хотя и не без страсти. Когда в 1920 г. хоронили умершую от холеры Инессу Арманд, Ильич шел за гробом с закрытыми глазами, казалось, что он вот-вот упадет. Его жена Надежда все время порывалась уйти с траурной церемонии.

Инесса долгое время жила в семье Ленина, а в 1917 г. он с Крупской и Арманд вернулся в Россию в одном запломбированном вагоне. Многие видные большевики называли Арманд любовницей Ленина, а младшую дочь Инессы — его родственницей. Крупская до конца жизни Ильича оставалась ему верной соратницей, а Арманд — любимой.

Среди валькирий революции нужно помянуть печальной памяти Фанни Каплан и анархистку Марию Никифорову, предводительницу вооруженного отряда, более известного как банда Маруси.

Женотделы ВКП(б) вовлекали работниц и крестьянок в советские профсоюзы, кооперативы и общественные организации для организации собраний, конференций, съездов; издания листовок, брошюр и книг. Выходил журнал «Коммунистка» (1920–1930) под редакцией Н. К. Крупской. Проводились субботники и так называемые Недели: фронта, красноармейца и т. п., сбор теплой одежды и обуви для Красной армии; обследовались госпитали и лазареты; создавались эвакуационные пункты, общественные столовые, детские интернаты. Ленин придавал большое значение их деятельности. Женщины, сыграв большую роль в защите Советов, служили комиссарами, политруками, политбойцами.

Но многие бойцы женбатов служили у белых. Так, поручик М. Бочкарева, по поручению генерала Корнилова, ездила в США просить помощи для борьбы с большевиками. По возвращении в Россию, 10 ноября 1919 г., она встретилась с адмиралом Колчаком и сформировала женский санитарный отряд в 200 человек. В ноябре 1919 г., после взятия Омска красными, её арестовали и расстреляли в ЧК.

Первые краткосрочные курсы медсестёр из работниц созданы в Москве в 1919 г. Затем открыты в Петрограде, Нижнем Новгороде, Орле, Тамбове, Туле, Ярославле (за 2 года обучено более 6000 медсестёр и санитарок). Телефонисток и телеграфисток готовили курсы в Петрограде, Самаре, Симбирске.

Орденами Красного Знамени награждены: командир батальона 4-го полка 13-й армии О. М. Овчинникова, командир бронепоезда «Власть Советам» Л. Г. Мокиевская и партизанского отряда Б. Зеленская. Подпольщицы вели борьбу в Сибири, на Украине, в Белоруссии и на Кавказе. За власть Советов погибли Мокиевская, Ж. — М. Лябурб, М. О. Авейде и др.

Особо значимой стала роль женщин в народном хозяйстве. Выпуск военной продукции во многом зависел от работниц, которых на ряде предприятий было до 50 %. Женщины составляли до 25 % от числа участвовавших в субботниках. В сельском хозяйстве в условиях войны основные работы выполняли крестьянки.

На Кавказе, в Средней Азии и на землях казаков движение женщин началось с завершением Гражданской войны. Его живописные особенности, по мотивам «Донских рассказов» Михаила Шолохова, освещены в драматическом фильме Евгения Моргунова «Когда казаки плачут» (1963 г.).

Глава 10

КУЛЬТУРА

Апокалипсис переворота 1917 г. соответствовал духу времени. В конце XIX в. расцвел буйно эклектизм, символисты ощущаемую действительность трактовали как ворота в сущность духа.

Писатель граф Л. Н. Толстой (1828–1910) отрицал установившиеся формы государственной, общественной и религиозной жизни России. Как и большинство образованных людей, с юности равнодушный к РПЦ, изучал первоисточники христиан на древнегреческом и древнееврейском языках. Позже критически относился к православным батюшкам и казённой церковности. В 1899 г. вышел роман «Воскресение», в котором духовенство механически и наскоро исполняет обряды, а холодного и циничного Топорова многие приняли за карикатуру на К. П. Победоносцева, обер-прокурора Святейшего Синода.

В феврале 1901 г. Синод отлучил Толстого от РПЦ. Лидер Российской социал-демократической рабочей партии В. И. Ленин в работе «Лев Толстой как зеркало русской революции» (1908) отметил, что писатель лишь выражает идеи и настроения миллионов русских крестьян. За это религиозный философ Николай Бердяев в 1918 г. обвинит Толстого во всех грехах: «Восторжествовал его анархизм, его отрицание государства и культуры, его моралистическое требование равенства в нищете и небытии и подчинения мужицкому царству и физическому труду».

Культура Петербурга, отвергая реализм и утилитаризм, прибилась к так называемому искусству для искусства. Владимир Соловьев считал, что можно примирить небесную благодать и земную жизнь. Андрей Белый заявил, что художник может освоить религиозное творчество — теургию.

Поэт-символист Александр Блок (1880–1921) видел в революции новое нашествие скифов, призванных разрушить и очистить Россию, а затем и всю Европу. В поэме «Двенадцать» он изобразил красногвардейцев Петрограда как библейских апостолов во главе с Иисусом Христом.

Несколько позже футуристы высмеяли символистов за их «мистику», но тоже ждали потрясений вселенной, рождения нового мира и человека. Владимир Маяковский, один из поэтов того поколения и убежденный в юные годы большевик, также считал революцию очистительной силой.

В туманных громадах Петербурга, с его массовыми коммуникациями, техникой и спортом, футуристы призывали «выбросить Пушкина, Достоевского, Толстого» за борт «корабля современности» и обновить язык литературы неологизмами из чрева городской жизни.

Красные взяли на вооружение многое из этих идей. Создание нового человека, гармоничного, разностороннего и сознательного, придав революции огромную силу, обеспечило массовую поддержку стране Советов.

Вооруженный новейшей технологией и теорией социальной революции, «новый человек укажет, где быть горам, а где расступиться, — писал в свое время Троцкий — изменит направление рек и создаст правила для океанов. Средний человек поднимется до уровня Аристотеля, Гёте, Маркса».

Алексей Гастев, директор Центрального института труда, полагал, что человек ассимилирует мир машин. У него будут «нервы из стали» и «мускулы, как стальные рельсы», а механизация пролетарской психологии достигнет таких рубежей, что новые люди станут анонимными единицами, лишенными души и других качеств старой личности, без эмоций и лирики, которые будут выражать свои чувства не посредством крика боли или радостного смеха, а посредством измерения кровяного давления».