Сквозь наши жизни - Дархан Исатаев

груди моей щемила тоска, и не хотелось верить, что вчера была не Алиса. Неужели я стал такой тряпкой?! Мне казалось, я всегда буду сильным и выдержу любые удары судьбы. Я лежал в кровати, когда до меня дошел приятный запах еды. Вкус сыра с яйцами и крепкого кофе. Как же давно я не пил кофе. Употребляя лишь воду с виски, я и позабыл вкус кофе и его бодрящего аромата. Я часто представлял себе картину, схожую с той, что царила в нашей квартире сейчас. Мечтал, что Алиса вернется ко мне, а по утрам я буду просыпаться от звонкого смеха нашей дочери. Я всегда хотел дочь, точную ее копию, чтобы как можно больше тебя окружали меня. Проснувшись, я бы чувствовал приятный запах булочек с маком, которые ты готовила, и мы с дочерью бежали наперегонки в кухню. Уверен в том, что наша дочь прибегала бы первой, в погоне за твоими кулинарными изысками. Мы собирались бы за нашим столом, и полные счастья готовились к новому дню. Вы, две мои принцессы, рассказывали бы о своих снах, а я увлеченно слушал, и счастливая улыбка расплывалась по моему лицу. Но это все «бы», а сейчас я вижу лишь тумбочку, которая напоминает мне об Алисе, о том будущем, которого у нас уже никогда не будет. На этой дорогой мне, но убивающей воспоминаниями тумбочке, стоял стакан воды. Как он оказался здесь? Неужели Анна позаботилась обо мне?

– Я приготовила завтрак, – услышал я. Нет, это не Анна. Я увидел Ассоль, стоящую у входа в комнату. Мой взгляд наверняка был укоризненным и полным сожаления за вчерашнее утро. Ничего не сказав, я выпил стакан воды, и мы направились на кухню. Я не хотел есть, но решил попробовать. На удивление все оказалось очень вкусным и мне понравилось. Ассоль была мне неприятна, как плохое воспоминание, но я боялся обидеть что либо, что связанно с Алисой. Я не мог себе этого позволить.

– Я вижу как тебе тяжело, – продолжала Ассоль, – но ты должен собраться. Ради Алисы надо продолжать бороться и рассказать миру о вашей любви. Мир нуждается в этом.

– Мир нуждается в этом, – передразнил я и какой-то тихий, сатирический смех вырвался из моих губ, – отнюдь, миру это не нужно, он останется приютом загнивающего общества. Я не хочу, чтобы мир знал о нас и сделал своей частью. Мы с Алисой и наши чувства были чужды этому миру. Наша любовь – это злокачественная опухоль для мира, которую успешно удалось ликвидировать. Это была битва. Между нашими чувствами и обществом потребителей. Они все заполнены желчью и живут на поводу своего эго, пытаясь угодить ему. А как же миг, как же способность дарить себя, не боясь и не ожидая боли?! Мы были искренни и дарили себя полностью, не оставляя ни кусочка души, не пытаясь оставить спасательный жилет на случай крушения. Мы проиграли. Потребители победили.

Посмотрев ей в глаза, я произнес: «Аплодисменты». Ассоль, кажется, не ожидала такого развернутого ответа и просто попыталась улыбнуться, но получилось очень неискренне. Я и сам не ожидал такого ответа. Не понимаю, зачем я все это говорил ей. Она не была виновата в смерти сестры и уж тем более, не мне судить к какому из миров она относится.

Давно я не вел бесед, и было странно снова говорить с человеком. К одиночеству тяжело привыкнуть, но привыкнув, ты начинаешь вести разговоры со своими мыслями. Мысли не умеют слушать и по этому скучаешь больше всего. Слушателю.

За завтраком я заметил, что на мне рубашка с белыми ромашками в желтых квадратах. Я смотрелся в ней, как клоун и поэтому не любил ее надевать. Но вся моя жизнь вращалась вокруг Алисы, даже после ее смерти, именно потому эта рубашка еще не покинула мой гардероб. Вся квартира была сплошным воспоминанием, и я ничего не изменял. Мой взгляд упал на рубашку, задержался некоторое время, а после я вопросительно посмотрел на Ассоль.

– Тебя вырвало на рубашку, мне пришлось постирать ее, – последовал незамедлительный ответ.

– Зачем?

– Она была грязной и я решила, что…

– Нет. Зачем ты здесь? – прервал я ее.

– Чтобы показать тебе жизнь.

– Ты ошиблась. Здесь нет жизни. В этой квартире даже время остановилось.

– Жизнь в нас, – улыбнувшись, Ассоль направила палец себе в грудь.

– Тебе нужно жить, радоваться. Не жизнь искать, а парня, – поправил ее я. Действительно, молодой девушке не место в крохотном мире, где, как вечное напоминание о гибели любви, нахожусь я.

– Я не гонюсь за этой идеей. Я уверена, что встречу свою любовь, своего парня и без поисков. (Упрямая девчонка. Вся в сестру).

– В моей квартире парней нет, уж извини, но вряд ли ты его здесь найдешь.

– Мы что-нибудь придумаем, – улыбнулась Ассоль.

У них с Алисой похожие улыбки. Искренняя, добрая, создающая ямочки в уголках. Я вытащил бокал, налил виски и мой день продолжился в привычном русле.

День был пасмурным, и серое небо не прибавляло настроения. Я сидел перед окном и, выпивая свое виски, думал о том, что не погода создает настроение, а настроение погоду. Для влюбленного и огненный смерч покажется чудом.

Ассоль подошла ко мне, укрыла легким пледом и поставила на столик стакан воды: «Облака обнимают Землю, чтобы она не была одинокой». Да, действительно, физика здесь не при чем. Облака – это объятия.

– Что же тогда дождь?

– Надежда. Слезы, которые льются в надежде, что расставание приведет к скорой встрече.

Как же все сложно у этих облаков. Возможно за ними другой мир, в котором объятий ждет Алиса. Не продолжая размышлений, я ушел в спальню и принялся читать дневник Алисы.

«Сегодня я улетела в Париж. На целую неделю и оставила N одного. Но он не один, с ним моя душа. Она всегда будет с ним, и всегда будет согревать его. Я верю, что ничто не способно нас разлучить. Это вечно».

Дальше я не смог дочитать. Слезы не давали мне сосредоточиться на чтении. Оказалось, что и у вечности есть свой срок. В мире, который сам имеет срок, не может быть ничего бесконечного. Но хочется верить, что чувства бесконечны и не принадлежат этому миру. Что же лучше: сладкая ложь или горькая правда? Лучше сладкая правда. Я верю в бесконечность чувств. Никакие не три года, ни пять и не любые другие цифры. Это ложь. Наука не способна объяснить любовь, потому что ее невозможно понять. Она бессмысленна, но дарит смысл всему, к