Алиса в Зазеркалье - Льюис Кэрролл

– Чего же хорошего? Я здесь одна, совсем одинешенька! – всхлипнула Алиса, и слезы покатились по ее щекам.

– Ой! Только не плачь, прошу тебя! – умоляюще простонала Королева, заламывая руки. – Вспомни, что ты уже большая девочка! Вспомни, сколько Клеток ты уже прошла! Вспомни, наконец, который час. Вспоминай о чем угодно, только не плачь!

– А разве вспоминать и плакать одновременно нельзя? – всхлипывая, спросила Алиса.

– Ни в коем случае! – воскликнула Королева. – Нельзя делать два дела сразу. Во всяком случае, делать хорошо. Лучше давай вспоминать, сколько тебе лет.

– Семь с половиной, не верите? – сказала Алиса.

– Верю, верю, – успокоила ее Королева. – А теперь вспомни, сколько лет мне.

– Как же я могу вспомнить то, чего не знаю? – удивилась Алиса.

– Мне ровно сто лет, полгода и один день!

– Трудно поверить, – с сомнением сказала Алиса.

– Не трудно, не трудно! – воскликнула Королева. – Я тебя сейчас научу. Сделай глубокий вдох. Выдох! Вдох! Закрой глаза! Расслабься.

Алиса рассмеялась.

– Не получается, – сказала она. – Ну как можно поверить в невозможное?

– Постепенно, – наставляла Королева. – Когда я была такая же молоденькая, как ты, я занималась этим ежедневно по полчаса. До завтрака мне удавалось поверить в шесть самых невозможных невозможностей. Ой, опять эта несносная шаль!..

Сильный порыв ветра сорвал шаль с ее плеча и понес через ручеек. И Королева, размахивая руками, устремилась следом за ней. На этот раз она догнала шаль.

– Поймала! Сама! – торжествующе закричала Королева. – Вот увидишь, я и пришпилю ее сама!

– Значит, палец у вас прошел? – спросила Алиса, тоже перепрыгивая через…

…ручеек.

– Почти, – сказала Королева. – Так себе. – Она потрогала палец и вдруг закричала: – Так себ-ее! Бе-еее! Бе-ееее!

Она снова вопила все сильней и сильней. Крик ее перешел в пронзительное блеяние. Алиса даже вздрогнула и уставилась на блеющую Королеву. А та прямо на глазах стала покрываться колечками овечьей шерсти. Алиса крепко зажмурилась. А когда открыла глаза, то никак не могла сообразить, где очутилась. Какие-то полки, битком набитые всевозможными товарами. А за прилавком сидит Овца! Что это? Магазин? Алиса снова зажмурилась, потрясла головой. Но ничего не изменилось. Маленький темный зальчик. Овца за прилавком. Как ни в чем не бывало она сидит в глубоком кресле с вязаньем и пялится на Алису сквозь громадные очки.

– Купить что-нибудь хочешь? – спросила Овца, отрываясь от вязания.

– Я еще не знаю, – сказала Алиса, – разрешите мне сначала все тут вокруг посмотреть.

– Пожалуйста, – равнодушно сказала Овца. – Можешь смотреть с начала, можешь с конца, можешь справа налево или слева направо. Но как это ты, интересно, посмотришь ВОКРУГ? Разве у тебя глаза растут на затылке?

На затылке у Алисы росли только волосы. И ей пришлось, как полагается, постепенно идти вдоль полок. Все они были доверху набиты всякой всячиной. Но странное дело! Стоило Алисе приблизиться, как полка перед ней пустела. Зато на соседних тут же появлялось все, что душе угодно.

– Вещи здесь у вас какие-то ускользающие! – пожаловалась Алиса.

Она уже несколько минут, перебегая от полки к полке, пыталась ухватить что-то ТАКОЕ. То оно было такое, как кукла, то такое, как шкатулочка. И каждый раз ускользало, оказываясь на полке повыше.

– Такое оно ускользающее! – досадовала Алиса. – Загоню-ка я его на самую верхнюю полку, под потолок. И сцапаю!

Но стоило ей добраться до верхней полки, как случилось такое! Это непонятное ТАКОЕ легко проскользнуло сквозь потолок, словно он был сделан из манной каши.

– Ты девочка или волчок? – недовольно спросила Овца. – Вертишься, вертишься. Голова от тебя закружилась.

Она уже вязала четырнадцатью спицами одновременно, и Алиса, завороженная, не могла оторвать от нее взгляда.

«Спицы торчат у нее отовсюду, как иглы у дикобраза. И как она с ними управляется?» – изумлялась Алиса.

– Грести умеешь? – вдруг спросила Овца, протягивая Алисе две спицы.

– Немножко… но только не в комнате… и не спицами… – пробормотала Алиса.

И тут же спицы превратились в длинные весла, а тесная комната – в легкую лодочку, которая несла их вдоль берегов тихой реки. Алиса поскорей взялась за весла.

– Суши! Суши! – крикнула Овца и взяла еще пару спиц.

На это непонятное слово ответить было нечего, и Алиса молча продолжала грести. С речной водой творилось что-то странное: она вдруг стала такой густой, что весла к ней будто приклеивались, и оторвать их было почти невозможно.

– Суши! Суши! – покрикивала Овца, хватая новые спицы. – Грести ты, наверное, научишься, когда рак на горе свистнет.

«Ой, как бы мне хотелось подержать в руках маленького хорошенького рачонка!» – подумала Алиса.

– Ты слышала, что я тебе сказала? Суши весла! – разъярилась Овца и вынула еще пару спиц.

– Как же я могу их сушить в воде? – рассердилась Алиса. – Вы бы лучше сказали, где раки. И почему они не в реке, а на горе?

– Будешь болтать, я тебе покажу, где раки зимуют! – зашипела Овца, утыкивая спицами свою густую шерсть: больше их девать уже было некуда.

Алиса надулась и обиженно молчала несколько минут. Лодка сама по себе мягко скользила по реке. Густые водоросли цепко хватали весла и не желали их отпускать. Ветвистые деревья зачарованно смотрелись в зеркальную воду с высоких берегов.

– Ой, речные лилии! – воскликнула Алиса. – Какая прелесть! Давайте…

– Ничего дать не могу, – проворчала Овца, не отрываясь от вязания. – Это не моя собственная клумба, а река!

– Я хотела сказать, давайте остановимся, – пояснила Алиса. – Пусть лодка постоит, а мы нарвем этих прекрасных речных лилий.

– Я не лодка, – буркнула Овца. – Хочешь остановиться, к лодке и обращайся. Суши! – добавила она.

Алиса вырвала весла из воды, и лодка, послушная течению, медленно приблизилась к речным лилиям. И вот уже Алиса наклоняется над бортом лодки. Волосы ее падают и касаются воды. А руки, погруженные по локоть, хватают скользкие стебли и тянут, рвут. И забыта ворчливая Овца с ее бесконечным вязанием. И глаза возбужденно блестят. А руки тянут и тянут речные цветы, захватывают их сразу пучками.

«Только бы лодка не перевернулась, – думала Алиса, пытаясь дотянуться до самых дальних цветов. – Вон ту еще, и ту, и ту, она чудная. Как бы ее достать? Противная! Она нарочно от меня уплывает!»

– Ну почему, почему чем красивее, тем труднее дотянуться? – с досадой воскликнула Алиса, отчаявшись сорвать все-все речные лилии.

Алиса откинулась в лодку. Щеки ее горели от возбуждения. С кончиков волос струилась вода. Она с увлечением перебирала свое хрупкое богатство. Алиса старалась не замечать, как цветы уже в ее руках никнут и бледнеют. Даже настоящие речные лилии, стоит их сорвать, тут же увядают, словно спугнутый сон. А здесь, в Зазеркалье, они таяли мгновенно, будто снежинки на теплой ладони. Но Алисе было не до того. От всяких чудес у нее просто глаза разбегались.

А лодка, проплыв немного вперед, вдруг резко остановилась. Весло прочно увязло в воде. Алиса попыталась вытащить его. Но это противное весло не желало слушаться, как потом рассказывала Алиса. Оно вырвалось из рук и пребольно ударило ее рукояткой прямо в подбородок. И Алиса, заойкав, повалилась навзничь на дно лодки. Но она даже не ушиблась и быстро поднялась. Овца как ни в чем не бывало продолжала вязать.

– Увидела, где раки зимуют? – насмешливо спросила она.

– Где? Я их не разглядела, – наивно сказала Алиса и перегнулась через борт лодки, вглядываясь в темную речную глубину. – Мне бы маленького рачонка, – мечтательно произнесла Алиса. – Я бы его поймала и держала крепко-крепко. И так бы додержала до дому.

Овца в ответ хмыкнула и продолжала свое несносное вязание.

– А много здесь раков? – не отставала Алиса.

– Есть и раки, и другой товар всякий, – вдруг затараторила Овца. – Выбор свободный. Что вам угодно?

Алиса опешила, потом изумилась, а потом даже чуточку испугалась – исчезли весла, лодка, река. Они снова оказались в тесной темной комнатенке, увешанной полками. Овца со своим вязаньем торчала за прилавком.

– Что вам угодно? – повторила она.

– Мне угодно… мне угодно, – раздумывала Алиса. – Могу я купить у вас с десяток яиц? – робко пролепетала она. – Сколько это стоит?

– Одному грош цена. Десяток не стоит ни гроша, – равнодушно ответила Овца.

– Одно яйцо дороже, чем десяток? – удивленно переспросила Алиса, доставая кошелек.

– Но с одним условием. Покупаешь десяток – обязана съесть их тут же на месте! – отрезала Овца.

– Тогда лучше дайте одно, – поспешно сказала Алиса, кидая на прилавок монетку.