Сокрушенная империя - Эшли Джейд

– Нет, – протестую я. – Кто ты?

От взгляда, которым он меня одаривает, у меня разбивается сердце.

– Никто.

И он уходит.

А я пытаюсь понять, почему в моей груди снова откликается эта тупая боль. И почему она пропала, когда он был рядом.

– Рассказывайте, – требую я. – Сейчас же.

– Не беспокойся об этом, – отвечает Джейс. – Вопрос решен.

Если бы это было так, я бы не чувствовала себя сейчас такой потерянной.

Я смотрю на Коула, чтобы убедиться, что я все правильно понимаю.

– Ты как-то сказал, что у вас был друг, Оукли. Ты говорил о нем?

У Коула начинают ходить желваки.

– Ага.

Мой разъяренный взгляд мечется между братьями.

– Тогда почему вы двое так его ненавидите?

Они молчат… что бесит меня еще больше.

Я смотрю на Дилан, потому что она всегда говорила мне правду.

– Дилан?

Видно, что она хочет рассказать мне все, но ей не дает это сделать яростный взгляд Джейса.

– Ладно, – произношу я. – Если никто не хочет рассказывать мне, что происходит, я найду его и спрошу сама…

– Бьянка, – пытается возразить Джейс, когда я разворачиваюсь, но с меня хватит.

– Пошел ты! – кричу я. – В одно мгновение я сидела и обедала, общаясь с милым ни в чем не повинным парнем, а в следующее ты напал на него, словно какой-то псих, и отказываешься мне рассказывать почему. – Где-то в горле скребется боль. – Вы явно что-то от меня скрываете…

– Он не милый и уж точно не невинный, Бьянка, – выплевывает Джейс. – Он тот кусок дерьма, который сел за руль пьяным и обдолбанным, и чуть не убил тебя, ведь ты была с ним в машине.

Глава пятая

Оукли

Правая – тормоз, левая – сцепление, напоминаю я себе, усевшись на харлей и надев шлем.

С тех пор, как я в последний раз на нем ездил, прошло много времени, но мышцы вспоминают, как это делается, стоит мне выехать на дорогу.

Я не собирался снова садиться за руль, но, оказывается, отец был прав: автобусы не ходят в этом городе после семи. Учитывая то, что моя смена заканчивается в восемь, а дорога пешком до дома занимает два часа… мне пришлось подумать, как решить эту проблему, не подвергая окружающих опасности.

Только себя.

К счастью, ответом стало хобби моего отца.

Прежде чем жениться на Кристалл, он с ума сходил по мотоциклам и катался на своем харлее каждые выходные. Черт, он обожал свою малышку настолько, что научил меня водить мотоцикл раньше, чем машину. Так что одолжить у него один из экземпляров коллекции оказалось несложно.

В моей голове, если я врежусь в кого-то за рулем харлея, убью я только себя. А значит, это идеальный вариант. Жаль, я не могу так же легко решить, что делать с Ковингтонами.

Или как помочь ей.

Джейс сказал, что Бьянка счастлива… но по ней этого не скажешь. Однако ее новая жизнь меня не касается. Потому что это не я надел кольцо ей на палец.

А он.

Что-то в груди неприятно скребется, пока я мчусь к Дьюку. Наверное, теперь она любит его… Но первым она полюбила меня.

Даже когда я ее ненавидел.

Прошлое…

Вечеринка в честь малыша.

Праздники для младенцев. Какая же это чушь. Кому, на хрен, нужна вечеринка, если ребенок еще даже не родился?

В груди клубится ноющая боль.

Не мой ребенок.

Выбравшись из машины, я ощупываю карманы, пытаясь найти ключи от дома, но там оказывается пусто. Черт. Разобью окно и скажу мистеру Ковингтону, что туда залетела птица.

С чего бы мне любить тебя? Ты просто разочарование.

Последние слова Кристалл.

К черту эту шлюху.

Я любил ее. Дал ей все, что у меня осталось, но этого оказалось мало. Она меня использовала. А потом бросила.

Как моя мать.

Разбитый, я опираюсь на дверь гостевого домика, а мир вокруг начинает кружиться, словно я заработал себе персональный круг ада. Каждая женщина, которую я люблю, предает меня. И мне некого винить в этом, кроме себя.

Я поворачиваю ручку и с удивлением понимаю, что дверь открыта. Наверное, забыл закрыть. Ввалившись в помещение, я достаю содержимое карманов и кладу на стол. Зажигалка, пакетик травы – единственная сучка, которой я могу доверять, – и немного таблеток. Не задумываясь, закидываю одну в рот. Это всего лишь экстази, так что меня не размажет настолько, насколько мне бы хотелось, но это лучше, чем ничего.

Что угодно, лишь бы унять эту боль.

Что угодно, лишь бы оказаться там, где я буду чувствовать себя в безопасности.

Там, где все супер, детка.

Там, где мои демоны меня не найдут, потому что я закрыл дверь и выкинул сраный ключ.

Только тогда я замечаю женскую фигуру, завернувшуюся в простыни на кровати. Я пытаюсь вспомнить, когда это успел позвать Морган, но, честно, ничего не приходит в голову.

Половина бутылки Джека и экстази делают свое дело.

Я расстегиваю ремень, снимаю штаны и начинаю трогать свой член через боксеры.

– Приветики, – говорю я, ложась к ней в кровать.

Она молчит, но ничего страшного. Я знаю, как поднять и ее, и свой член. Закрыв глаза, я обнимаю ее, хватаясь за сиськи. Они больше, чем я помню. Черт. Это не Морган…

Это Хейли.

Единственная девушка, которая меня не бросила. Я послал ее раньше. Но иногда – в те ночи, когда мне особенно плохо, – я зову ее к себе, чтобы представить, как могла бы выглядеть моя жизнь. Что у меня могла бы быть прекрасная девушка. И я мог бы быть хорошим…

Что все могло бы стать так, как мне говорила мама, прежде чем уйти.

Застонав, я взбираюсь на нее сверху. Мне нужно потеряться в ней и забыться. У нее такая нежная бархатистая кожа. Сладкий аромат яблока наполняет мои легкие, когда я целую ее в шею.

Она пахнет по-другому, говорит мой мозг, но мне все равно.

Я чувствую себя настолько дерьмово, что трахнул бы и семидесятилетнюю старушку, которая продает мне виски и траву на заправке. Хейли постанывает, грудь вздымается, когда она трется бедрами о мой член. Обычно она так себя не ведет, но я рад, что эта девочка не боится взять то, что хочет.

В этом мы с ней похожи.

Я играю с одним из ее сосков через ткань лифчика. Выгнув спину, она впивается ногтями мне в затылок. Боже. Об этом я и говорю. Я провожу языком