Королевство смерти - Хью Пентикост

Когда Мейсон опустил газету, Уолтер уже стоял на пороге с полным стаканом в руке.

— Так что, может быть, Силвермен был прав, — сказал он. — Может, ты просто все это выдумал — теорию относительно своего брата. Может, тебе придется признать тот неприятный факт, что он просто рехнулся.

Мейсон продолжал глядеть на сплетенные пальцы рук.

— Нет, — наконец сказал он.

Возвращаясь к своему креслу, Уолтер пожал плечами:

— Поскольку я не в силах убедить тебя, может, это удастся блистательной мисс Шанд.

— Мисс Шанд?

— Она пытается как-то выкрутиться. В половине шестого устраивает в своем номере пресс-конференцию. — Уолтер глянул на наручные часы. — Я иду, поскольку эта история имеет отношение к порту. И кроме того, не могу пропустить зрелище — как мисс Бюст будет выпутываться из ситуации. Пойдем со мной — ты же аккредитованный репортер из радиокомпании «Юниверсал».

— Я пойду. У тебя есть еще час, который ты потратишь на рассказ, с чего мне начинать свою войну.

— Мейсон, Мейсон, Мейсон, — качая головой, сказал Уолтер. — Не знаю я, с чего начинать. Это как в поговорке — с чего начинается круг.

— Так с чего же он начинается? — упрямо спросил Мейсон.

3

Уолтер сделал глоток и вздохнул:

— Не знаю я, где он начинается, Мейсон, но знаю, где кончается. Там, где объяснил тебе Силвермен. В бочке цемента на грязном дне реки.

— Да брось ты, Макс!

— О'кей, о'кей. Поступай, как считаешь нужным, сэр Галахад. Значит, ты, братец, хочешь найти входную дверь в дом, который построил Джек. То есть к деньгам. — Уолтер погонял джин с тоником по стенкам стакана. — Что, по-твоему, было самой большой опасностью для мореплавания сто лет назад… или пятьсот?

— Погода, — подумав, сказал Мейсон. — Ураганы, хрупкие корабли.

— Чушь! Ответ, мой неискушенный юный друг, таков: пираты! Конструкции кораблей вполне отвечали своему времени. Они могли противостоять погоде. Но были не в состоянии противостоять пиратским налетам. Из ста кораблей, которые не приходили с грузом в порты, может, два-три погибали в штормах, а другие захватывали и грабили пираты. И сегодня, мой мальчик, основную опасность для грузового судоходства представляют пираты, но только они не шляются по далеким морям, неся на мачтах флаги с черепом и костями. Скорее всего, они сидят в «Баре и гриле» у Гаррити, или в шикарных кабинетах больших судоходных компаний, или же в конторах стивидоров. Есть они и в профсоюзах, фешенебельных клубах, политических партиях; их можно встретить в сияющих апартаментах президентов банков и, да поможет нам Бог, даже в судах.

— В судах?

— Именно. Так что давай начнем с пиратов мелкого пошиба, идет? Ты сам на это напросился, Мейсон.

— Давай.

— Испокон веков докеры в портах всего мира, занятые на погрузке или разгрузке, что-то прихватывали себе, занимаясь мелким пиратством. Сегодня это может быть бутылка выпивки, рулон шелка, мешок кофе, немецкая фотокамера, швейцарские часы, флакон духов. Докеры прихватывают что плохо лежит и вместе с добычей спускаются на пирс. Охранникам все это известно. Они смотрят воришкам прямо в глаза и предупреждают: «Не вздумай прикуривать эту сигарету, пока не выйдешь за ворота порта». Никого такие мелочи особо не беспокоят. Подобные обычаи существовали из поколения в поколение. Стоимость страховки включает такого рода утраты как одну из жизненных неизбежностей. Когда хищения растут и обретают организованный характер, закон начинает ворчать. Общество в курсе дела, но оно лишь посмеивается и тут же все забывает. Даже когда пассажирам приходится платить выкуп за возвращение багажа, который был «потерян» или «по ошибке» в предотъездной суматохе погружен не на то судно. Конец первой части.

— Продолжай.

— Где предел дохода, который может получить владелец судна? Я скажу тебе, братец. Он зависит от времени. От времени, которое требуется, чтобы разгрузить судно, снова загрузить его и сняться с якоря. Это время оборота. Каждый день, пока корабль без дела стоит в порту, обходится в сумму от пяти до пятнадцати тысяч долларов. Если же корабль успевают быстро и качественно разгрузить и без задержек взять на борт новый груз, то капитан получает солидный доход. Каким образом? А вот каким, мой юный друг. Контракты на погрузку и разгрузку получают фирмы стивидоров. Они являются к капитану и заводят деловой разговор. Во сколько обойдется тонна поставляемого груза. Капитан начинает запинаться и мямлить, пока кто-то не сунет ему под столом пачку зеленых бумажек. Этот кто-то — стивидор, который таким образом получает заказ. Капитан сует в карман полученную им скромную взятку и по пути на ленч в шикарном клубе на Уолл-стрит, кладет часть ее на депозит специального счета. Это тоже вид пиратства, Мейсон. Итак, стивидор обзавелся контрактом. Тот может принести доход только в том случае, если работа будет проведена как можно быстрее. С высокой оборачиваемостью. У него же почасовая оплата, вне зависимости от тонн груза. Как ему увериться, что работа не будет идти через пень-колоду или что он не станет жертвой забастовки? Он еще раз сует под столом очередную пачку зелененьких — на этот раз продажному чиновнику из профсоюза. И тут пиратство — согласен? Стивидор будет рассказывать тебе, сколько теряет денег, но, если спросить его, почему же он продолжает оставаться в этом бизнесе, стивидор объяснит, что должен «зарабатывать на жизнь»! Так сверху донизу — вплоть до грузчиков и шоферов — идет сплошное надувательство. Но кто же настоящая жертва этого всеобщего пиратства, Мейсон? — Уолтер ткнул пухлым пальцем в грудь Траску. — Это ты, мой мальчик! Давай предположим, что ткань твоего халата — импортная. В цену, которую ты за него заплатил, входят высокие надбавки, чтобы компенсировать мелкие кражи, высокая оплата труда стивидоров, покрывающая их двойные расходы, дополнительные приписки водителей и кладовщиков. Им надо думать о себе. Ты знаешь, что в радиусе двадцати пяти миль от статуи Свободы живет приблизительно четырнадцать миллионов человек? И десятая часть их занимается в порту Нью-Йорка самыми разными делами, и каждый четвертый зависит от процветания порта.

Бледное лицо Мейсона напоминало гипсовую маску.

— Ты говорил о судах.

— Я упомянул лишь половину выплат, Мейсон. — Уолтер грустно посмотрел в пустой стакан. — Силвермен был честен, когда рассказывал, как Рокки Маджента управляет участком порта — тем самым, который тебя интересует. Видишь ли, приятель, тут имеется профсоюз, возглавляемый королем, — но он является таковым только по имени. Под ним — группка мелкой знати, в Манхэттене, Бруклине, Статен-Айленде и Нью-Джерси. Этими мелкими графьями и герцогами командуют по-настоящему крутые ребята, и вот они-то и указывают профсоюзному боссу, куда рулить. Ни у одного из этих графьев ты не получишь ни цента без одобрения сверху; ты не можешь ни выпустить книгу, ни заняться политикой, ни пустить шапку по кругу для больного друга, если они не скажут «о'кей». Да ты без их разрешения и вздохнуть не сможешь! И есть только один путь получить от них разрешение. Платить! Эти ребята не прячутся в горах, как корсиканские бандиты. Они свободно и открыто гуляют по улицам современных городов. Как они избегают неприятностей? Платят политикам. Кто назначает судей? Политики. Вот мы и дошли до судов.

— Господи! — тихо произнес Мейсон.

Уолтер прищурил покрасневшие глаза:

— Какой-нибудь наивный бедолага, который решается пойти на риск насильственной смерти, а не подыхать с голоду, набирается смелости выдвинуть в суде обвинение против одного из этих благополучных ребят. Он является на судебное заседание. Высокооплачиваемые адвокаты мажут его грязью с головы до ног, его слова выворачиваются наизнанку и искажаются, и наконец пират в черной судейской мантии, состроив торжественную физиономию, закрывает дело «за отсутствием доказательств». Как-нибудь загляни в архивы Портовой комиссии, приятель. В регистре есть тысячи докеров, уголовные биографии которых включают в себя все обвинения от А до Зет. Возьми наудачу любую карточку — десятки арестов и ни одного обвинения. А этот судья, провалив очередное дело, в раздевалке своего гольф-клуба рассуждает, что будь он президентом, то бросил бы бомбу на русских, потому что они угрожают «нашему образу жизни». — Уолтер посмотрел на часы. — У меня осталось время пропустить еще порцию, пока ты одеваешься, — если ты собираешься на прием к мисс Бюст. — Он встал и показал Траску пустой стакан. — Силвермен все растолковал тебе, Мейсон. Как и я. Бочка с цементом в самом деле ждет любого, кто попробует покуситься на эту конструкцию, вторгнуться в систему организованного пиратства. А ты, так сказать, мелкая сошка и думаешь, что на тебя никто не обратит внимания. Ты знаешь, что произошло с другими мелкими сошками, которые пытались плыть против течения? За прошлые десять лет случилось более сотни так и не раскрытых убийств — установлено лишь, что они имели отношение к делам порта. Раскрыты были всего лишь два. Оба их довел до ума один и тот же коп. Его тут больше нет. Может, сейчас он разбирает завалы где-то на задворках Статен-Айленда. Или пошел на повышение, где его таланты никому не нужны. Несколько лет назад был один социолог, писавший о трудовых взаимоотношениях, который подобрался к истине. Так ему плеснули в лицо кислотой, и он ослеп. Конечно, сенатский комитет по делам организованной преступности выразил свое возмущение таким варварством, но парень-то так и остался слепым, и никто за это не ответил! И последнее, Мейсон. Не так давно стали расчищать пустое место в Куинсе, чтобы возвести новую рампу к хайвею. Прежде чем успели оповестить Рокки Мадженту, за дело взялись бульдозеры, и они выкопали восемнадцать трупов! Выяснилось, что этот пятачок был кладбищем жертв организованной преступности. Одна из причин, по которым преступность продолжает сохранять свои неуязвимые позиции, заключается в том, что эти ребята не ждут, пока какой-нибудь маленький человек убедит другого маленького человека помогать ему. Затем к ним присоединится еще один — и, глядишь, их уже триста. Тебе уже светят неприятности. Ты намекнул о своих намерениях Микки Фланнери. Я думаю, ты выяснишь, что так называемое похищение побрякушек мисс Бюст — чистая инсценировка и не имеет никакого отношения к твоему брату. И тогда я бы тебе посоветовал сразу же кончить это дело. И не лезть очертя голову в мясорубку военных действий.