Восемь голубых дорожек - Софья Могилевская

Но Маринка ничего этого не замечала. Она шла, поглядывая на воду. Бассейн ей казался не только огромным, он казался ей страшным. У нее замирало сердце при одной лишь мысли, что Зоя Ивановна сейчас может сказать: «А ну-ка прыгайте в воду! Сейчас начнем учиться плавать!»

И, стараясь не отставать от ребят, Маринка про себя повторяла: «Не буду трусихой — прыгну! Если скажет прыгать в бассейн — сразу прыгну… Все равно прыгну!»

«Лягушатник»

Но о прыжке в воду и речи не было.

Зоя Ивановна посадила всех на широкую, длинную скамью, которая тянулась вдоль трибун.

Они сели в том же порядке, в котором шли: первым Ашот, возле него красивая Туся, Шурик возле Юрика, затем Маринка и Галя.

Зоя Ивановна смотрела на них молча, с пристальным вниманием, как бы изучая каждого. Наконец спросила:

— Все хотите научиться плавать?

Они ответили вразнобой и не очень смело:

— Хотим…

По их лицам было видно, что, поглядывая на бассейн, все они трусят вроде Маринки, все боятся, чтобы Зоя Ивановна не заставила их сразу прыгать в такую глубокую воду.

А Зоя Ивановна, показав им на пловца, который стремительно несся вперед по крайней водной дорожке, спросила:

— Видите мальчика? Это — Володя Герасимов. Ему только тринадцать лет. Но он уже пловец второго разряда. Посмотрите, как красиво и быстро он плывет! Как он, хотите плавать?

На этот раз все дружно ответили:

— Хотим! Хотим!

А у Ашота так блеснули глаза, что, скажи ему Зоя Ивановна: «Прыгай, Ашот!» — он, не задумываясь, сорвался бы в воду.

Мальчик, на которого показала Зоя Ивановна, плыл действительно легко и красиво. Его лицо, погруженное в воду, лишь на короткий миг появлялось над поверхностью, чтобы в этот короткий миг широко открытым ртом вдохнуть воздух. Его руки Взлетали над водой, догоняя одна другую. Острием сомкнутых пальцев они попеременно вонзались в воду, сильными движениями посылая тело вперед. Ноги работали мягко и быстро. Над водой показывались лишь голые пятки — то левая, то правая, то левая, то правая. Они вспенивали воду, и позади пловца, как от пароходного винта, буруном расходились волны…

Пока они все любовались мальчиком-пловцом, Зоя Ивановна им говорила:

— Плавать может каждый.

Но, чтобы плавать так, как Володя, этому нужно учиться. И не просто учиться, а учиться долго, упорно, настойчиво тренируя в себе силу воли и выносливость. Володя Герасимов плывет кролем. Это самый быстрый способ спортивного плавания. И мы с вами тоже начнем с кроля…

— Видишь, видишь, — зашептал Ашот, повернув лицо к Маринке. — Говорила, что нет такого слова…

Маринка отмахнулась: не мешай. Научиться бы так плавать, ах, до чего же хочется!

Поговорив с новичками, Зоя Ивановна перешла к упражнениям. Но пока не в воде, а тут, около скамейки.

Они немного походили вдоль скамьи. Потом немного побегали. И еще походили, и еще побегали. То они высоко задирали коленки, все шестеро похожие на страусят. То ходили на полусогнутых ногах, вроде карликов. И наконец снова уселись на скамейку. И тогда Зоя Ивановна им велела покрепче опереться руками, а ноги вытянуть вперед.

— Носочки чтобы прямые. Не загибайте ног кочережками!..

Показывая руками, как делается упражнение, Зоя Ивановна все время считала:

— Раз-два-три! Раз-два-три! Раз-два-три!

И ускоряла и ускоряла счет:

— Раз-два-три… Раз-два-три…

— Ух! — сказал Ашот, когда они окончили упражнение. — Жарко! Даже ноги устали.

Туся вытерла ладонью взмокший лоб и капризно надула губы: нет, такое упражнение ей было не по вкусу. Вот еще! Очень надо так трудиться! А когда же плавать?

— Теперь за мной, — сказала Зоя Ивановна. — В воду!

Маринка побледнела. Она снова почувствовала страх. От сердца холодок покатился прямо в пятки. Все-таки в воду?!

Но страх у нее тотчас прошел. Зоя Ивановна сказала, что учиться плавать они будут не в большом бассейне, а сначала в маленьком.

— В том! — Она показала на огромный ящик с водой, стоявший на полу недалеко от бассейна. Ящик был величиной с комнату, только низенький, и без потолка. — В «лягушатнике» мы начнем заниматься, вот где!

— В «лягушатнике»? — переспросила Маринка и очень обрадовалась, хотя пока еще не совсем ясно понимала, что такое «лягушатник». Но название веселое, как будто это игрушка «лягушатник».

И вот вся шестерка, толкаясь, заспешила к тому крохотному бассейну, который Зоя Ивановна назвала по-смешному — «лягушатником». Держась за перильца крутой и узкой лесенки, каждый из них сперва лез вверх, а потом, перешагнув через борт, очень осторожно ступая босыми ногами по мокрым ступенькам, спускался в воду. Зоя Ивановна стояла рядом, каждого заботливо поддерживая и все время приговаривая:

— Не торопись… Осторожно… Не поскользнись…

А вода-то в «лягушатнике», оказывается, была такая теплая, такая приятная, почти как дома в ванне. И нисколько не глубокая. Самым маленьким — по грудь.

Маринка, засмеявшись, изо всех сил шлепнула ладонью по воде. Брызги фонтаном взметнулись вверх и окатили Тусю.

— Ты вот как! — развеселилась Туся. — Получай сдачу!

И давай пригоршнями швырять на Маринку воду.

Осмелев, все они начали брызгаться, барахтаться, подскакивать, смеясь и радуясь теплой приятной воде.

Зоя Ивановна молча, чуть улыбаясь, за ними наблюдала. Пусть порезвятся. Сейчас им важнее всего привыкнуть к воде, не бояться ее.

Но вот она подошла вплотную к борту «лягушатника». Лицо у нее стало как у учителя в школе перед началом урока. Она поднесла к губам тренерский свисток и сказала:

— Приготовиться!

Короткий резкий свист, и первый урок в воде начался.

Тусина бабушка Анна Мартыновна

Тусю записала в бассейн ее бабушка Анна Мартыновна. Долго пришлось ей уговаривать своенравную внучку, пока та согласилась. Больше всего этому помогли купальный костюм с корабликами и рыбками да расписная резиновая шапочка. Против этого Туся устоять не могла.

А дело было так.

Раньше бабушка Анна Мартыновна жила совсем в другом городе. Туся ее почти не знала. Но вот у них в доме стали поговаривать, что бабушке скучно, что бабушка так одинока, что хорошо, если она будет с ними жить, и маме будет легче, и Туся будет под надзором, а то девчонка совсем от рук отбилась.

Об этом говорили все чаще и чаще, об этом писали бабушке в письмах.

В один прекрасный день от Анны Мартыновны пришло письмо, что она согласна приехать к ним в Москву. А вслед за письмом они получили и телеграмму: «Буду субботу поезд номер 26 вагон номер 5».

— Ах, какое счастье! — воскликнула Тусина мама. — Наконец-то я вздохну…

А Тусин папа, поглядев на дочку, многозначительно сказал:

— Теперь бабушка тебе покажет!

А что покажет, этого папа не объяснил.

В субботу всей семьей отправились на вокзал. Поехали на такси. Ехать в метро Туся отказалась.

Родители уговаривали ее в два голоса: ведь на метро удобнее и ехать без пересадки.

Туся нахмурилась и отрезала:

— Только на такси!

— Давай оставим ее дома, — предложил папа.

Мама руками замахала:

— Что ты, что ты! Она плакать будет.

Бабушка приехала, как обещала: поездом номер двадцать шесть, в пятом вагоне.

Выйдя на платформу, она слегка поцеловала папу, очень крепко маму, а взглянув на Тусю, лишь промолвила:

— М-да…

И Туся поняла, что с бабушкой шутки плохи.

Бабушка была очень прямой и высокой. На пальце у нее сверкало кольцо. Золотое, с настоящим брильянтом. Бабушка носила очки и курила сигареты с фильтром.

Обратно они ехали на метро. Бабушка сказала, что зря сорить деньгами нечего. А зеленых огоньков возле вокзала толпилось видимо-невидимо. Но на этот раз Туся заикнуться не посмела о такси.

После приезда бабушки Туся вдруг стала девочкой на пять с плюсом. Утром вставала вовремя, в школу не опаздывала, в тетрадях у нее исчезли кляксы, за столом никаких «хочу — не хочу», «буду — не буду». Все ела, что дадут.

Мама сияла. А из ванной комнаты по утрам доносился бодрый папин голос. Папа пел: «Тарам-там-там-там-тале-рам-там…» Вместе с ним пела бойко и весело его электрическая бритва.

С Тусей Анна Мартыновна была не только строга, она была с ней сурова. Никаких нежностей!

Утром, подойдя к Тусиной кровати, она произносила лишь два слова.

Сначала:

— Ту-ся.

После небольшой паузы:

— Вставай.

Но эти два слова она произносила таким металлическим тоном, что Туся не заставляла себя просить вторично. Она мигом сбрасывала одеяло и принималась одеваться.

Потом умывалась, чистила зубы, причесывалась. И, главное, — без капризов.

Но как же ей хотелось покапризничать! Хоть немного, хоть чуточку… Но нет, Туся не смела. Даже кольцо, которое сверкало на бабушкиной руке, внушало ей страх и уважение. У Туси душа улетала в пятки, когда на нее глядели бабушкины глаза.