Шерше ля фам - Владимир Болучевский

– Сестра, по-моему. Или она двоюродная?.. Я не помню, он как-то вскользь ее упомянул в связи с тем, что у него мать старенькая, болеет, врачи посоветовали перебраться из Питера куда-нибудь южнее. Вот, мол, она с его сестрой и живет. То ли в Орле, то ли в Ростове, там климат здоровей. А он бывает у них наездами. Это когда я с ним по поводу возможных «терок» с братвой разговаривал, про родственников и поинтересовался на всякий случай, мало ли… Ну, он конкретно только мать и назвал. И жену, естественно.

– Значит, не одна жена наследует?

– Саша, когда (и если) дело до дележа денег дойдет, – Петр глубоко затянулся,– получит его мать… фиг да ни фига. Тут и обсуждать нечего. Все жене достанется, я тебя уверяю. Ну разве что какие-нибудь крохи… Короче, жене его, Ане, помимо Чики, эта смерть – повторяю, теоретически! – тоже выгодна. И сестре ее заодно, они же родная кровь и даже больше – двойняшки. У них же все пополам, может они и супружеское ложе тоже делили. Кто знает? Они же… две половинки.

– Возможно.

– Да и Игорю Дугину, все это, в общем-то, на руку.

– А это кто такой?

– Ну, я же говорил, он при Заславском замом состоял. Теперь, естественно, всей фирмой заправляет. Аня-то во всей этой кухне ни уха ни рыла.

– То есть, выходит…

– Выходит, что смерть Вадима Николаича Заславского со всех сторон всем выгодна. И бандитам, и его заму, и родной жене вместе с ее сестрой. И почти все они в тот «вечер, когда он скрипнул, вместе были.

– Как это? Где?

– В ресторане. Мне Дугин фотографии показывал. Все вчетвером они там сидят, а сестренки на одной из фотографий очень эффектно прямо в объектив ручки выставили, подарок от Заславского на день рождения демонстрируют.

– Чей день рождения?

– Ну Саша… они же близняшки.

– А-а… ну конечно.

– Ну вот, день рождения-то как бы формально у жены, но… Заславский им обеим по одинаковому колечку подарил. С маленьким таким брюликом. Вот они и сидят, сияют и колечками этими перед объективом красуются. Где-то она у меня… погоди-ка. – Волков встал из-за стола и вышел из кухни.

Гурский двумя пальцами взял с блюдца душистый кусочек нарезанного тонкими колечками лимона, с удовольствием вдохнул аромат и затем отправил кусочек в рот.

– Лимон – друг? – спросил Андрей Иваныч.

– Несомненно. Тем более, с похмелья.

– Вот, – Петр вернулся с небольшой глянцевой цветной фотографией, – это я у Дугина взял, на всякий случай. Вот это вот Заславский, а это Аня и Яна, только вот… кто из них кто…

– У жены, по идее, на правой руке должно быть, а у ее сестры наоборот,– Гурский взял фото в руки.

– Оно же не обручальное, где хочешь, там и носи. А старшая, между прочим, обручального вообще не носит. Чтоб от сестры не отличаться.

– Что за глупость?

– Ну вот такая у них, у двойняшек, фишка. Все должно быть одинаково.

– А этот четвертый кто?

– Дугин и есть.

– А он-то тут с какого боку?

– Ну-у… во-первых, он старый приятель Заславского, поэтому он его своим замом и сделал. А во-вторых… что-то у них там с этой Яной то ли было уже, то ли еще только намечается… В общем, создалось у меня такое ощущение, что клинья он под младшенькую подбивает. И очень активно. Больше ничего не знаю.

– Ясно.

– Что?

– Ну как что… сидел, выходит, наш упокойник за своей последней трапезой – за которой, собственно, его травануть и могли – в компании людей, которым его смерть исключительно на руку. Только Чики там и не хватало, чтобы уж для полного комплекта.

– Вроде так.

– Хотя с другой стороны… самому Чике отсвечивать там было вовсе и не обязательно. Достаточно было «расположить к себе» хотя бы одного из этих троих и…

– Трое с боку, ваших нет, – кивнул Андрей Иваныч. – Достаточно одной таблетки пирамидону.

– Возможно, – согласился Волков и раздавил в пепельнице окурок. – Возможно.

– А можно мне еще кофейку? – вновь возникла на кухне Вероника.

– Пожалуйста, – Адашев-Гурский поднялся из-за стола и потянулся к банке с растворимым кофе, – чайник еще не остыл, по-моему.

– Спасибо.– Вероника присела к столу.

Волков налил водки себе и Андрею.

– Ну что, Андрюша? Р-ра-авняйсь! – приподнял он над столом рюмку.

Андрей Иваныч распрямил спину, взял свою рюмку, расправил плечи и, выпучив глаза, вперил взгляд в бюст Вероники.

– Скромней, скромней себя вести нужно… – Адашев поставил на стол чашку с кофе,– нечего барышню в краску вгонять.

– По команде «равняйсь!» – пояснил Андрей Иваныч, – я должен видеть грудь четвертого человека. Раз, два, три, – он сосчитал себя, Петра и Гурского, а затем вернулся взглядом к Веронике, – четыре…

– Смир-рно! – скомандовал Волков.

– Шага-ам… – Адашев придвинул девушке чашку.

– Арш!!! – рявкнул Андрей Иваныч и опрокинул в рот водку.

– А вы, как я погляжу, настроены серьезно, – Александр, стоя, допил чай и кивнул на бутылку.

– Так ведь… – развел руки Андрей, – кирасир Его Величества не боится вин количества.

– Ловко. – Волков выпил свою водку. – Спиши слова.

– Ладно. – Гурский вновь присел к столу и закурил. – Значит, вот непосредственно после этого самого застолья в ресторане Заславский и помер?

– Непосредственно, – кивнул Петр. – Встал из-за стола, сел в машину, поехал к какому-то своему приятелю на дачу – то ли в Комарове, то ли в Репине – и, сидя за рулем, окончился. С трассы и вылетел. Мертвый уже, как врачи говорят. Жена чудом жива осталась.

– А сестра?

– Да нет, они вдвоем ехали. Там, видишь… в ресторане еще… сестренки разругались. В дым. Это мне Дугин потом рассказывал, я же с ним встречался, беседовал. После того, как Заславский помер, но еще до того, как меня рожей об стол.

– Понятно.

– Ну вот. Старшая за воротник перебрала, за ней вроде это водится, ну и… две бабы, хоть и сестры, но… ты ж понимаешь, слово за слово… эта Яна, младшая, подхватилась и домой уехала. Игорь ее проводить хотел, но та отказалась, по телефону тачку вызвала и укатила.

– А они втроем уже остались.

– Да. Посидели еще, а потом, уже заполночь, Заславский решил на свежий воздух выбраться, на дачу эту махнуть. Дугин с ними распрощался и домой поехал, а Заславский с женой в машину сел…

– …пьяный.

– Нет, я же говорил, он непьющий был практически. Ну вот, он, значит, в машину сел, а потом… Ну и все, в общем.

– А где они с трассы вылетели?

– Да за постом ГАИ. Не сразу, дальше, где-то в Ольгине вроде, но не в самом, а не доезжая. Там еще поворот и… место такое, относительно пустынное.

– И «скорая» сразу приехала?

– Кто ж знает… когда Анна в себя пришла, вызвала, тогда и приехала.

– А что же машины-то, которые мимо ехали?

– Ну, Саша… «что машины»… во-первых, это же все-таки «форд», он же не на куски развалился, просто кувырнулся через крышу и опять на колеса встал. Во-вторых, там кювет высокий, а он черный. Да и как он с дороги вылетел, никто, очевидно, не видел, там же ночью не такое уж движение. Пролетит мимо машина, фарами его хватанет, да и дальше. Кому какое дело? Прошлой зимой мужик пьяный в двух шагах от дома в сугробе замерз, а народ мимо шел. В общем, когда эта Аня оклемалась, трубку нашла, тогда сама и вызвала. И ментов, и «скорую».

– Хо-ро-шо-о… – задумавшись произнес по слогам Адашев-Гурский. – Ладно. С-слушай, Петр… а вот такое у меня к тебе предложение… а давай-ка я с этой Аней встречусь да поболтаю, а? Она где живет?

– На Савушкина.

– Так там вроде бы и район-то не богатский. Что ж он, риэлтер, жилье себе приличное сделать не мог?

– Ага… у него там такое наворочено… в подвале тренажерный зал с сауной.

– Как это «в подвале»?

– Там дома такие, типа коттеджей, ну которые…

– Немцы после войны строили.

– Ну да. Он этот дом свой, ну… в котором у него сейчас квартира, собирался целиком со временем откупить:

– Тогда понятно.

– А с чего это ты решил, что она с тобой беседовать станет?

– Н-ну-у… я журналист. Скажу, что мы с Заславским Вадим Николаичем знакомы были, и меня смерть его потрясла до глубины души.

– И что?

– Петя… ну уж найду я, наверное, что сказать, а? У тебя телефон ее есть?

– Вон, на холодильнике. Черный блокнот.

Гурский подошел к холодильнику и взял блокнот.

– На букву «З», – подсказал Волков. Петр наполнил рюмки.

– Заславский?

– «Заморочки»

– «Автостоянка на Барочной. Какого хера!!!» – бегло читал вслух Гурский, раскрыв черный блокнот Волкова на странице, обозначенной буквой «З». – «Напомнить Бяше про Акима», «Фаина Георгиевна – таможня. Пропальпировать!!!» Это Раневская, что ли? – вскинул он взгляд на Петра.

– В самом конце ищи, – буркнул Волков.

– Ага, нашел, – кивнул Гурский, перелистнув страницу. – Я перепишу?

– Дерзай,– Петр взял в руки рюмку, взглянул на Веронику, затем на Андрей Иваныча и негромко и проникновенно произнес: – Ребяточки… какая это все, в сущности, херня, в сравнении с энтропией Вселенной и преображением души, а?