Масштабная операция - Валерий Рощин

— Иди, покушай — мы там тебе оставили. Я тут поглазею, будь спокоен…

Проводив отеческим взглядом довольного Циркача, прапорщик достал пачку «Примы», которой из-за нечастого курения ему хватало чуть не на неделю, и подпалил сигарету. Осматривая цепким взором округу, с наслаждением затягивался крепким табачком, также игравшим не последнюю роль средь ничтожных благ походной жизни. Горячее питание, сон, табак, да редкие глотки спирта из фляги Торбина — вот весь короткий перечень того, что возбуждало и поддерживало утомленные нервы во время опасных рейдов.

Самый возрастной боец команды — прапорщик Шипилло, попал в спецназ давно. Родители его проживали в поселке Тигровый, что примостился у железной дороги на самом краю Дальнего Востока. Там же, в постоянном соседстве с величавой тайгой, Сергей и вырос. Отец всерьез увлекался охотой, постепенно приобщая к оному занятию единственного сына. Так, сызмальства тот и привыкал к гладкоствольному и нарезному оружию. Посмеиваясь, Шип неоднократно рассказывал сослуживцам, как в армии, впервые взяв в руки настоящую снайперскую винтовку, понял: либо это мощная штуковина сработана специально под него, либо он сам Богом создан для нее…

После армейской службы работал в районе, поступил в лесотехническое училище, однако об увлечении своем не забывал — хаживал на стрельбище и регулярно выигрывал соревнования по пулевой и стендовой стрельбе. Ну а потом все складывалось стандартно — так, как происходило с тысячами, не нашедших себя в эпоху перестройки людей. В начале девяностых Шипилло подписал первый контракт и, примерив черную военную форму с погонами младшего сержанта, прибыл на новое место службы — остров Русский, отделенный от Владивостока живописным проливом Босфор Восточный. В бригаде морской пехоты он тащил лямку около трех лет, пока из столичных кабинетов не пришел приказ откомандировать лучшего снайпера-профессионала в распоряжение Главного управления воздушно-десантных войск. А уж из Москвы гвардии прапорщика направили в недавно организованную под Питером бригаду…

Ныне сорокапятилетний снайпер являлся авторитетным сотрудником и ветераном элитного спецназа. Проживал с семьей в одной из пятиэтажек базового гарнизона в Санкт-Петербурге, жена его Екатерина Андреевна — милая и добрейшая женщина, работала медсестрой в детском саду. Старший из двух сыновей давно женился и сам уж стал отцом. Младший скоро должен был окончить школу…

В означенное время четверо бойцов вернулись и доложили результаты осмотра края ущелья: крутой обрыв тянулся в обе стороны на несколько километров, пологих склонов не имел и только в одном месте ребро скалы плавно ниспадало вниз, затем снова резко взмывало вверх. Высота каменной вертикали в низине составляла чуть менее двадцати метров.

— Это именно та лазейка, — кивнул Станислав. — Решено: перебираемся туда, осматриваемся и спускаемся. Вторую половину марш-броска выполняем ночью.

Он дал бойцам полчаса на обед, после чего отряд в полном составе отправился к разведанному спуску.

Найденное местечко понравилось: верхушки деревьев, произраставших на дне впадины, почти полностью закрывали отвесную скалу. Однако начать нисхождение в светлое время суток командир все же не решился — если на склоне соседней горы находился вражеский дозор, шанс быть засвеченными непозволительно возрастал. Глянув на часы, он дал команду дожидаться темноты…

Символический ужин отряда совпал с заходом солнца, так ни разу и не пробившегося сквозь мутноватую, сизую облачность. Торбин проведал пару дежурных, бдевших службу в трех десятках метров выше временной стоянки а, вернувшись, скомандовал:

— Пора.

Серов с Бояриновым проворно обернули вокруг ствола ближайшего дерева две веревки, по одному концу от каждой сбросили вниз, вторые же закрепили за толстый горизонтальный сук.

— Первым пойдет Шип, — вполголоса объявил Стас и добавил, обращаясь непосредственно к снайперу: — Займи внизу позицию и смотри в оба.

— Понял, — сосредоточенно отвечал тот, вынимая из ранца страховочный карабин.

Опытный вояка молча надел на руки короткие перчатки, пристегнул страховочный блок к одной веревке и, проделав привычные комбинации со второй, шагнул к краю обрыва. Спустя две минуты сержант доложил:

— Шип внизу. Сейчас выберет приямок для наблюдения и можно идти следующему.

— Бояринов, готовься.

За Тургеневым спуск удачно миновали сержант Серов, капитан Воронцов, ефрейтор Куц. Темнота тем временем сгустилась до непроглядной. На краю скалы остались Торбин и второй снайпер Деркач, до последней минуты сидевший на верхней дозорной площадке.

— Вперед, — прошептал Гросс молодому солдату.

— Давайте вы, а я последним, — предложил тот слегка подсевшим голосом.

От старшего группы не укрылось изрядное волнение парня. На учебном полигоне любой спецназовец многократно проходил подобные тренировки, но в реальных боевых условиях следовало брать поправку с известным «коэффициентом обалдения».

— Последним спускаться сложнее, Роман, — мягко, но не без твердости в голосе объяснил офицер. — У тебя получится — ты же в спецназе служишь, а не в милиции, верно? Где твой скрепер-блок? Давай-ка, пристегивай, и пошел.

Деркач быстро произвел нужные манипуляции со стопорным устройством самохвата, фиксирующегося на фале в момент падения, и в нерешительности остановился на краю обрыва. Торбин похлопал его по плечу и легонько подтолкнул к ущелью. Рядовой повиновался — развернувшись спиной к пропасти, исчез в темноте…

Капитан прислушался. Тихий, короткий свист должен был оповестить об удачном нисхождении. Однако через несколько секунд он уловил непонятный шорох, звуки осыпающихся мелких камней и заметил, как обе веревки елозят по краю скалы то вправо, то влево — видимо, юный боец продолжал нервничать.

— Спокойно Рома, спокойно, — лежа у обрыва, произнес командир и придержал второй фал, исполняющий роль страховочного.

Но вместо ответа или сигнала об окончании спуска из черного безмолвия внезапно донесся истошный крик, оборвавшийся далеко внизу гулким ударом…

После переезда в Санкт-Петербург и поселения в холостяцкой общаге бригады, больше напоминавшей казарму, нежели жилье гостиничного типа, Торбин около года провел в постоянном изучении новых для себя дисциплин. Полковник Львовский по достоинству оценил владение молодым лейтенантом тонкостей кулачного боя, но недвусмысленно при этом заметил: «Надобно тебе, парень хорошенько обучиться и другим единоборствам». Разумеется, Стас постигал азы всевозможных видов драк еще с училищной поры, потом шлифовал навыки в войсках, однако, побывав на первой же тренировке рукопашников, понял: до совершенства далековато…

Теоретические занятия проводились в специально оборудованных аудиториях. На стенах одной висели стенды с разнообразными системами оружия. По углам другой стояли огромные стеллажи с образцами достижения в области ультрасовременной связи. В кабинете тактики десятки планшетов разъясняли методы ведения боев в различных условиях. Кроме того, в учебном корпусе имелись помещения для изучения психологии вероятного противника и способов оказания экстренной медицинской помощи. Теория сменялась практикой на полигонах и стрельбищах. Вечерами же, будто одержимый, Гросс отрабатывал в спортзалах до автоматизма элементы каратэ-До, сетокана, фехтования холодным оружием, армейского и русского рукопашного боя, боевого самбо, самозащиты без оружия и приемы комплекса «Молния».

Командиры, они же — преподаватели, в отряде подобрались маститые, многократно бывавшие в горячих точках планеты и успевшие многое из учебного материала испытать на собственной шкуре. Помимо текста теорий, изложенного сухим служебным языком, они частенько и в красках рассказывали подопечным о Кавказской войне, о культуре, быте, традициях и религии чеченцев с ингушами. Не раз потом Станислав с благодарностью вспоминал «лирические отступления» наставников от утвержденных программ. Кое-что из услышанного ему не просто пригодилось в будущих командировках, а подчас спасало жизнь.

Краткосрочный дебютный вояж в Чечню уже в качестве спецназовца случился ровнехонько через неделю после присвоения Гроссу очередного офицерского звания. В ушах еще гремела музыка банкета, организованного в отрядной столовой, еще не забылись поздравления новых приятелей, как он в составе небольшой группы летел на транспортном самолете ВВС из северной столицы в маленькую южную республику. Командовал группой сам Львовский, а двух старлеев — Торбина и Воронцова взял то ли в качестве заместителей, то ли для скорейшего вхождения молодых и толком необстрелянных парней в строй боевых товарищей…