ОХОТА НА КРУТЫХ - Александр Граков

Мужик между тем, видя, что может остаться даже без этой похмельной крохи, схватил кружку и стал жадно пить пиво. Руки его ходили ходуном так, что он больше обливался, чем пил.

— Это бесполезно, — Михай подошел к прилавку.

— Что ты сказал? — мужик передохнул и прижал бокал к груди обеими руками.

— Бесполезно, говорю, пивом похмеляться! Там градусов почти нет. Да и те теплой водичкой разбавлены.

И видя, что буфетчица уже раскрыла рот, опередил залп ругани:

— Раечка, будь добра — бутылку водки, только чистой, не «женатой», пару копченых цыплят, скумбрию пожирнее и четыре пива. Бутылочного, — предупредив ее возражения, бросил на прилавок пятидесятитысячную купюру, — без сдачи!

Губастый рот буфетчицы вмиг поехал в улыбке от уха до уха, а купюра исчезла в кармане передника. Хлопнула дверца огромного, во всю стену холодильника и на прилавке в момент появилось требуемое, а сверх того отдельно на блюдце — два огромных, порезанных на дольки помидора.

— Кушайте на здоровье! — фальцетом запела она и кокетливо стрельнула взглядом на кожаный пиджак и фирменный галстук. — Из треста небось?

— Из треста, — не стал разочаровывать Михай и обернулся к мужику — ошалевшему и онемевшему. — Бери, Ваня, это пойло и закусь и пошли к твоему столику.

Мужик, не веря глазам своим, протянул трясущиеся руки и осторожно погладил запотевшую бутылку «Столичной», словно стирая с нее выступившие капельки влаги. Затем повернул лицо, по щеке которого ползла такая же капля, к буфетчице:

— Вот видишь, Раиска! Я же тебе говорил, что шахтерское братство нерушимо! А ты... эх! — Он осторожно прижал к груди бутылку, как до этого прижимал бокал — двумя руками, и тихо пошел в угол, к столику. Подойдя, спросил Михая: — А может, того, на свежий воздух, а? Подальше отсюда.

Ему уже явно было стыдно за свое недавнее попрошайничество.

—Да на воздух еще лучше,— согласился Михай и, прихватив пару стаканов, вышел из закусочной за Иваном в расположенный тут же, рядом, сквер — десяток деревьев белой акации с последними пожелтевшими листьями. Между деревьями, на вытоптанной полянке, был сооружен импровизированный стол — несколько ящиков и стулья из шлакоблочин. Как видно, не одним им приходила в голову похожая мысль. Выложив на ящики копченых цыплят, Михай щелкнул ножом и принялся нарезать скумбрию. Порезав, вытер его, сложил и спрятал в карман. Затем налил полный стакан водки.

— Классное перышко! — сказал Иван, жадно глядя на стакан.

— Сам знаю, — пошутил Михай, — давай, тяни!

— Отвернись, — тихо попросил Иван.

Михай понял, отвернулся. Послышалось позвякивание стекла о зубы, бульканье, затем всхлип и, наконец, глубокий затяжной выдох. Он повернулся к Ивану. Тот сидел тихо, сосредоточенно, весь уйдя в себя. Внезапно его дернуло вперед позывом рвоты, но неимоверными усилиями он сдержался, не вырвал. Через некоторое время лицо шахтера стало покрываться мелкими капельками пота, он снова глубоко вздохнул и наконец расслабился.

— Ох, хорошо!

Михай протянул откупоренную бутылку «Руси»:

— Запей пивком!

Иван залпом переполовинил бутылку и ухватил белый ломоть жирной скумбрии. По лицу его уже градом катился похмельной пот.

— Сними, тепло ведь, — пожалел Михай, указывая на его наглухо, до последней пуговицы застегнутый пиджак.

— Нельзя, — покачал головой Иван. — Перепугаешься еще!

Михай открыл рот, но спросить не успел.

— Ба, какие люди и без наручников! Ваня, братишка, ты ли это?

Он обернулся. От забегаловки подходила к их столу компания человек из восьми. Возраст разный, но все одеты одинаково — черные кожанки, джинсы «Кардинал» и десантные ботинки.

Иван вздрогнул и как-то сжался.

— Сволочи, нашли!

Подойдя к деревьям, компания остановилась. От нее отделился высоченный худой парень лет двадцати семи с монгольского типа лицом. Подошел, стал рядом со «столом».

— Че же не приглашаешь к столу, Ванюша? Ай встрече не рад?

— Присаживайся, Узбек, — нехотя, через силу выдавил Иван.

— А я не один, Ваня! Со мной еще семеро. На них этого выпивона и закуски мало. А денег, чтобы выпить и закусить, нет. Ждем, пока падла одна отдаст. Помнишь должок, Ваня? Что неделю назад брал?

— Помню, Узбек! Червонец брал.

— Червонец ты брал, Ваня, пообещав назавтра отдать. И не отдал. А часики тикают и долг растет. Потому что мы тебя на «счетчик» поставили! Ты понял, сука дешевая? А если понял — гони «полтинник».

Михай тоже уже понял, что «полтинник» этому Узбеку нужен как собаке пятая нога. Ему нужно было «отвязаться» на ком-то. И почему бы не покуражиться над спившимся шахтером, если за спиной кодло. Знал он таких, ой знал! Такой, как собака бешеная — не успокоится, пока кого-нибудь не тяпнет. И все-таки хотелось уйти от конфликта — не в интересах Михая сейчас «махаться». Он вытащил из кармана еще одну пятидесятитысячную.

— Держи, Узбек, должок за друга!

Тот взял бумажку, повертел в руках и... захохотал.

— Молодец, чувак! Понял, что его не минет чаша сия! Я это к чему клоню, — пояснил он Михаю, — что ты этой деньгой откупился. Значит, тебя бить не будем! Ну, если и будем, то не очень больно, не до смерти ..А вот Ване, другу твоему, придется влить по самое-самое, чтоб в будущем, если выживет, понимал: надо знать, у кого занимать, и знать, когда отдавать. Так что пока есть возможность, хиляй, фраерок, отсюда, а я вослед ручкой помашу. — Узбек выдернул правую руку из кармана кожанки — в ней тускло высветился свинцовый кастет.

— Узбек! — вдруг позвал его Иван, вставая со шлакоблочины и делая шаг к нему. — Отдай мужику бабки, Узбек!

— Що ты вякнул, покойничек? — обернулся к нему длинный и внезапно изменился в лице. Иван правой рукой крепко ухватился за его рукав, а левую сунул в карман пиджака, который был уже распахнут так, что под ним виднелась рубашка и еще кое-что: подмышками у шахтера были привязаны к телу две какие-то палки, обмотанные пропарафиненной бумагой.

— Ты знаешь, что это такое, Узбек? — тихо спросил Иван.

Тот молча кивнул с помертвевшим лицом.

— Ну, если даже и не понял — объясню на всякий случай, — уже весело продолжил шахтер. — В этих крутых пакетиках — аммонит — порошкообразное взрывчатое вещество для подрыва в шахтах особо крепких пород. Каждая шашка весит четыреста граммов. Этого хватит, чтобы разнести на куски нас с тобой, всех вокругстоящих и магазин заодно прихватить. Ты это знаешь! Детонаторы в шашках вставлены, один проводок подсоединен к батарейке в кармане, а второй пока у меня между пальцев левой руки. Пока, ибо мне уже на все плевать, в том числе и на тебя, дерьмо вонючее. Это ты, кстати, тоже знаешь. Так что, хочешь полетать, Узбек?

Тот в отрицании так завертел башкой, что Михай испугался — она у него отвалится еще до взрыва.

— А раз не хочешь, — продолжал Иван, — отдай человеку деньги и скажи своим козлам, чтобы они слиняли отсюда, да поживее.

— Идите, ребята, я догоню! — крикнул «козлам» Узбек, но те, тоже узрев взрывчатку, сами уже пятились за угол магазина, не сводя глаз с левой руки Ивана. А их предводитель протянул Михаю экспроприированную не столь давно пятидесятитысячную купюру.

— Э-э-э нет, так не пойдет! — запротестовал Иван. — За такие деньги демонстрировать такой боезапас? А ну, выворачивай карманы!

Длинный вывернул. На землю упала пачка «Кэмел», зажигалка и раздутое портмоне. Шахтер ногой швырнул его в сторону Михая.

— А теперь — беги! Пока я сосчитаю до пяти. Раз... Два...

Узбека уже не было возле них — он выглядывал из-за угла магазина.

— Ты покойник, Ваня! — закричал он. — Теперь уже на все сто процентов!

И исчез. Иван устало вздохнул и рукавом отер пот с лица.

— Это что — правда динамит? — спросил пораженный Михай.

— Я же сказал — аммонит, — поправил его Иван, рассовывая по карманам трофеи и закуривая «Кэмел». Заглянув в портмоне, он протяжно присвистнул и показал его Михаю — кошелек был битком набит крупными купюрами.

— А вот за эти деньги они тебя из-под земли выроют, — пообещал Михай.

— А-а-а, чему быть — того не миновать! — отчаянно махнул рукой его случайный знакомый. — Пошли лучше Райке долг отдадим.

Войдя в забегаловку, он предложил буфетчице:

— Станцуй на прилавке!

Та вылупила на него глаза.

— Ты шо, хорек затасканный?! «Белка» у тебя, что ли? Ну, в смысле — белая горячка?

— Никак нет, — Иван смеясь положил на прилавок пять десятитысячных купюр.— Танцуй за бабки. Только без трусов. Стриптиз называется.

— Шо? Без трусов? Да я тебя!.. — Раиса ухватила пустую пивную кружку. Иван добавил еще столько же бумажек. Рука буфетчицы отдернулась от кружки, словно от раскаленного утюга.

— А теперь будешь танцевать?

Раиса задумалась — лоб ее избороздили глубокие морщины, лицо покраснело от напряжения мысли.