На руинах империи - Брайан Стейвли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Раза два или три Дхар предлагал поучить ее языку. Она отказывалась.
Два единственно нужных слова она уже знала.
Яюша – страх, чистый страх, тот, что хватал ее за глотку с каждым пробуждением, и вадхра – слово, означавшее смерть.
24
Ночь, тихая и жаркая, набрякла дождем, пропиталась сальным дымом бессчетных домбангских очагов. Рук чуял запах отваренного на рыбном бульоне риса с острым перцем и жареного сахарного тростника, остывавших в больших котлах на северном конце двора. Он даже запихнул немного в себя, хотя после ежедневных беспощадных уроков Коземорда желудок сжимался крепче кулака. Не один час придется ждать, когда – может, к полуночи – тело расслабится и примет оставшуюся в миске еду. А пока следовало бы поспать. Или хоть отдохнуть. Протянуть ноги, дать организму набраться сил для следующего сурового дня. Бьен, не дожевав ужина, уже рухнула на свою койку. Чудовище с Мышонком и Тупицей, когда он выходил, еще не спали, но наверняка заснут к возвращению. Даже Талал, лучше других выносивший ежедневные испытания, тихо растянулся на полу в уголке общей комнаты.
Но ни сон, ни отдых не помогли бы им выбраться с Арены. Со дня первой жестокой порки на «королевской дороге» на них никто не нападал, но Рук ловил взгляды Кочета и Змеиной Кости, следивших за ними через двор. Наблюдали. Выжидали случая. Казалось бы, довод в пользу того, чтобы сидеть вместе с остальными в бараке Коземорда. Беда в том, что это убережет на одну ночь, но не поможет прожить долго. Рано или поздно кто-нибудь застанет их с Бьен врасплох. А если они и протянут до святых дней, надежда их пережить уж совсем жалкая. Чтобы выжить, надо было бежать, и потому Рук, вместо того чтобы растянуться рядом с остальными, кружил по двору, изучая устройство своей тюрьмы.
Ночью она выглядела почти обнадеживающе. Ни брани, ни рыка. Даже тот, кто весь вечер вопил под ножом лекаря, наконец замолчал – успокоился или умер. Темнота скрывала взбаламученную ногами грязь, брызги крови на стенах и груды кухонных отбросов, которых никто не потрудился перевалить через стену, в канал. Окна казарм светились – внутри горели огоньки, а на стенах во множестве плясали под теплым ветерком красные фонарики из рыбьей чешуи.
Рук приостановился, взглянул на гребень стены. Он не опасался, что стража увидит его в темноте, а сам и без света мог проследить их движение по теплу тел. Расхаживали по стене и наблюдали с деревянных вышек тридцать шесть человек. Он ждал, что на ночь дозоры сократят, а оказалось наоборот. Днем сторожили всего две дюжины, но, видно, день меньше искушал беглецов. Сама стена, не такая уж высокая, шагов в десять, была зато совершенно гладкой и клонилась внутрь, так что гребень на добрый шаг выдавался над основанием. С подходящим инструментом он перебрался бы за полночи – если бы за ним не следили. Но часовые наверху вряд ли согласились бы отвернуться на полночи.
– Скорее уж через нужники.
Рук вскинулся, развернулся и, пригнув голову, закрылся кулаками.
– Определенно, – задумчиво кивнул Талал, – ты превосходишь в скорости реакции всех известных мне жрецов.
Домбангец выпрямился, опустил руки.
– И много ты знаешь жрецов?
– Не очень. А все же…
– Я бы сказал, что ты изворотливей всех известных мне кеттрал, только я никого из кеттрал не знаю, а подозреваю, что вы там все очень даже изворотливы.
Солдат улыбнулся:
– Изворачиваться, плавать, колоть – нас главным образом тому и учат.
– А летать на птицах?
– Мое дело было удержаться под ней и не пропасть. – Помолчав, Талал многозначительно указал глазами на пустой двор. – Кстати, о «не пропасть»: разумно ли выходить одному?
– Я не один. Со мной ты. Не знаю только зачем.
– Забочусь, чтобы мой единственный в Домбанге друг не напоролся случайно на меч во время ночной прогулки.
– Мы друзья? – поднял брови Рук.
– Ты еще ни разу не пытался меня убить, – пожал плечами Талал. – Пока довольно и этого.
Из казармы в сотне шагов от них вырвался поток брани. Стукнуло что-то деревянное, потом вроде бы разбился о стену горшок, и тут же во двор кубарем вылетел человек. С большим трудом поднявшись на ноги – то ли пьяный, то ли оглушенный, – он двинулся было обратно, покачался чуток на пороге, как видно, додумался, что лучше не надо, и заковылял в сторону общей столовой.
– Ты из-за чего здесь? – спросил Рук.
– Да как и ты. – Кеттрал кивнул на окружившие двор стены. – Из-за ограды и людей на ней, не желающих меня выпускать. – Он взвесил на локте чугунный шар кандалов. – И вот из-за этого.
– Нет, не во дворе, – уточнил Рук. – В Домбанге.
– А-а…
– Зачем вы сожгли Пурпурные бани?
– Не представляешь, сколько раз меня об этом спрашивали, – утомленно проговорил Талал.
– И что ты отвечал?
– Что мы в Бани не целились. Удар по Баням мое крыло нанесло после моего захвата – чтобы меня вытащить. Из-за меня.
Его лицо затуманилось то ли усталостью, то ли сожалением.
– Это не объясняет, что вы вообще делали в Домбанге.
Солдат встретил его взгляд.
– А ты привык на все получать объяснения?
Рук вспомнил задушенного аксочем чужестранца на постели Бьен, вспомнил прибитую вуо-тонами к столбу нечисть. И снова услышал голос старого свидетеля: «Удав искал богов. Их нет».
– По правде сказать, я давненько не слышал внятных объяснений, – покачал он головой.
Талал кивнул ему со слабой улыбкой:
– Это чувство мне знакомо. – Помолчав, он указал на обвившие предплечья Рука татуировки. – Это ведь работа вуо-тонов?
Рук моргнул и настороженно взглянул на аннурца.
– Откуда тебе знать о вуо-тонах?
– Почитал о них перед отправкой на задание. Я изучил все, что у нас есть по истории Домбанга.
– Надо думать, не стоит повторять вопрос о цели вашего задания.
– Пожалуй.
– Как видно, не слишком-то мы друг другу доверяем. Для друзей.
Кеттрал задумчиво оглядел его и кивнул, скорее самому себе.
– Мы вооружали и обучали местных мятежников. Большей частью обучали.
– Мятежников? – нахмурился Рук. – Как раз местные мятежники вашу империю и скинули.
Талал кривовато улыбнулся:
– Новая власть – новые мятежники. Мы работали с приверженцами Аннура.
– Где вы их брали? Из
