Третье правило волшебника, или Защитники Паствы - Терри Гудкайнд

Женщина, своей улыбкой озарившая жизнь маленькой девочки, в эту минуту разбила ей сердце.

Верна натянула плед повыше и уставилась в стенку. Всю жизнь она мечтала стать сестрой Света, одной из этих необыкновенных женщин, которые своим даром служат Создателю. Она отдала свою жизнь Дворцу Пророков.

Верна вспомнила тот день, когда ей сообщили, что ее мать умерла. От старости, так ей сказали.

Мать Верны не обладала даром, и от нее Дворцу не было никакого прока. Она жила далеко, и Верна редко с ней виделась. Приезжая во Дворец повидать дочку, мать всякий раз очень путалась, потому что Верна не старела, как обычные люди.

Мать так и не смогла этого понять, как Верна ни пыталась ей объяснить. Зато Верна понимала, что мать просто боится. Боится магии.

Хотя сестры не делали секрета из существования чар, замедляющих старение, у простых людей это не укладывалось в голове. На их жизни эта магия никак не сказывалась. Люди гордились тем, что живут возле Дворца, гордились его богатством, и могуществом, но при этом относились к нему с настороженностью, граничащей со страхом. Они не осмеливались задумываться о магии, подобно тому, как человек радуется солнечным лучам, но не осмеливается поглядеть на солнце.

Когда мать умерла, Верна жила во Дворце уже сорок восемь лет и выглядела на пятнадцать.

Она помнила и тот день, когда узнала, что умерла Лейтис, ее дочь. Тоже от старости.

Дочь Верны и Джедидии не обладала даром и Дворцу была не нужна. Верне сказали, что будет лучше, если девочку вырастит другая семья, где ее будут любить и обеспечат нормальную жизнь. Лишенным дара трудно жить во Дворце, а Верна должна была трудиться во имя Создателя. Она согласилась.

В соответствии с обычной в таких случаях практикой Лейтис не знала, что ее вырастили чужие люди. Верна полагала, что так оно и к лучшему. Что за мать из сестры Света? Дворец хорошо обеспечил удочерившую Лейтис семью, так что Верна могла не волноваться за благополучие дочери.

Она несколько раз навещала ее в качестве сестры, которая приносит благословение Создателя добропорядочной работящей семье. Лейтис выглядела вполне счастливой. Когда Верна видела ее в последний раз, она была седой и дряхлой, ходила лишь с палочкой. Лейтис не помнила, что Верна – та самая сестра, что приходила к ней шестьдесят лет назад, когда она еще играла с друзьями в салочки.

Получив благословение, Лейтис улыбнулась Верне и сказала:

– Спасибо, сестра. Вы такая талантливая для вашего юного возраста.

– Скажи, Лейтис, ты хорошо прожила жизнь?

Дочь Верны задумчиво улыбнулась.

– Ах, сестра! Я прожила долгую и счастливую жизнь. Пять лет назад умер муж, но за исключением этого Создатель избавил меня от горестей. – Она хихикнула. – Жаль только моих каштановых волос! Когда-то они были такими красивыми, точно как ваши! Да-да, клянусь вам!

Милостивый Создатель, сколько же лет прошло со смерти Лейтис? Должно быть, не меньше пятидесяти. У Лейтис были дети, но Верна не пожелала узнать даже их имена.

Ее душили рыдания.

Она стольким пожертвовала, чтобы стать сестрой. Она хотела всего лишь помогать людям. И никогда ни о чем не просила.

А с ней обошлись, как с последней дурочкой.

Она не хотела быть аббатисой, но, став ею, всерьез надеялась, что сможет воспользоваться своим положением, чтобы сделать жизнь людей лучше – ведь ради этого она и жила. А из нее опять сделали марионетку.

Прижимая к груди плед, Верна горько плакала до тех пор, пока последние лучи солнца не погасли за окном. От слез у нее жгло в горле.

Уже глухой ночью Верна решила наконец пойти спать. Ей не хотелось оставаться в убежище аббатисы. Это насмешка. Она не аббатиса. Выплакав все слезы, Верна чувствовала лишь полное отупение от пережитого унижения.

Она не смогла открыть дверь, и ей пришлось ползать на четвереньках по полу в поисках перстня. Закрыв за собой дверь, она снова надела его на палец.

Напоминание об унижении, символ ее собственной глупости.

Деревянной походкой Верна вошла в кабинет аббатисы. Оставленная на столе свеча догорела, и она зажгла другую. Феба так старается, чтобы угодить аббатисе. Интересно, что сделает Феба, узнав, что на самом деле она не помощница аббатисы? Что ее назначила на эту должность весьма неприметная, не имеющая никакого влияния сестра?

И надо не забыть завтра извиниться перед Уорреном. Это не его вина. Она вела себя непозволительно.

Уже выходя в приемную. Верна остановилась.

Установленный ею щит был нарушен. Верна оглянулась на стол. Новых бумаг не появилось.

Кто-то тут шарил.

Глава 26

По палубе барабанил дождь. Босые матросы изготовились прыгнуть на берег.

Когда корабль подошел достаточно близко к причалу, они одним махом оказались на суше, не выпуская из рук мокрых причальных канатов. С невероятной быстротой они обмотали их вокруг кнехтов. Корабль скрипел и раскачивался, но матросы подтянули «Леди Зефу» к причалу и накрепко пришвартовали.

Сестра Улиция, вместе с другими сестрами Тьмы стоя под проливным дождем, наблюдала за капитаном Блейком, который расхаживал по палубе, суровым голосом выкрикивая команды. Он не хотел в такую погоду, да еще в темноте, заводить «Леди Зефу» в тесную гавань. Он собирался встать на якорь в акватории и высадить женщин на берег в лодках, но Улиция не испытывала ни малейшего желания оказаться в воде в полумиле от берега, поэтому ответила на предложение капитана решительным отказом. Одного ее взгляда хватило, чтобы он замолк на полуслове и, стиснув зубы, вернулся к своим обязанностям.

Подойдя к сестрам, капитан сдернул с головы мокрую шляпу.

– Скоро вы будете на берегу, дамы.

– Видите, это оказалось совсем не так трудно, как вы думали, капитан, – бросила Улиция.

– Да, удалось пришвартоваться благополучно. – Блейк нервно мял шляпу. Хотя я до сих пор не понимаю, почему вы не захотели высадиться в заливе Графан. Возвращаться в Танимуру по суше мимо этих проклятущих военных кордонов задачка не из легких. Морем было бы куда проще.

Капитан не стал уточнять, что тогда он смог бы отделаться от пассажирок на несколько дней раньше, хотя, безусловно, в первую очередь по этой причине он с уклончивой любезностью предлагал доставить их прямо в Танимуру, куда они, собственно, и собирались. Улиция в душе была полностью с ним согласна – беда была только в том, что у нее не было выбора. Она сделала так, как ей было приказано.

Улиция посмотрела на берег. Он ждал их там. Ее спутницы тоже пристально вглядывались во тьму.

В коротких вспышках молний можно было различить окружающие залив холмы и на одном из них – крепость.