Каисса - Виталий Алексеевич Чижков

– Я не оставлю тебя здесь, – крикнул он ей в ухо.

И впился в губы поцелуем. Клара ему даже не отвечала – просто ее челюсть от удивления отвисла, а Матвей воспринял это как призыв проникнуть в ее рот языком.

Громыхнул гром. Над головой сверкнуло ярко-фиолетовым. Тут же, как будто кто-то открыл душ, на землю полились потоки воды. Матвей отстранился. Клара засмеялась. Сплошное белое полотно из людей начало разрываться и расползаться под крыши. Самые отчаянные подбегали к Кларе и Матвею и брызгали на них из бутылочек со смешными этикетками со значками огня. Это не работало, ведь дождь был таким сильным!

Молнии сверкали, как огни дискотеки. Тут и там они врезались в крыши домов, оглушая щелчками, похожими на удары хлыста. Словно фиалковая луна, над общиной завис потрескивающий сгусток электричества. В толпе началась давка. Клара смеялась и смеялась, рассматривая тела затоптанных людей в белом, оставшиеся на земле.

Дождь усилился. Водная пелена словно вынырнула из-под земли, скрыв все вокруг, оставив лишь небольшой купол в пару метров, где было видно хоть что-то. Свет играл в нитях ливня, переливаясь лиловым, розовым, фиолетовым, сиреневым, аметистовым, баклажановым.

Клара посмотрела в глаза Матвея и ойкнула: они тоже светились этими цветами, ослепляя. Это был тот самый взгляд существа из ее детских снов.

Карпов улыбался торжествующе. Открыл рот, и изо рта тоже полилось фиолетовое свечение. Голова парня напоминала хэллоуинскую тыкву, в которую засунули фонарик цвета фуксии.

Клара почувствовала, что на ней больше нет пут. Теперь она и сама в каком-то восторге потянулась, чтобы поцеловать Матвея. Интуитивно она поняла, что он сейчас уйдет, как тогда, в ее сне. Как и тогда, она хотела уйти вместе с ним – где он там живет?

Но он нежно приобнял ее – и затем вытолкнул за водную завесу.

Все заволокло дождем, мокрые волосы залепили глаза. Клара осторожно, на ощупь, сделала несколько шагов и вдруг поняла, что стоит за стеной Обители, недалеко от северного пропускного пункта.

Дождь перемежился и через минуту совсем стих, оставив после себя лишь редкие капли с неба, пахнущие свежестью, и черные лужи, в которых отражалось звездное небо.

В недоумении Клара шла вдоль стены, пока не увидела белую ленту, развевающуюся на сосновой ветке. Присмотревшись, она разглядела тропинку, ведущую в лес. Как зазомбированная, девушка двинулась в чащу. Шла какое-то время, ориентируясь на белые тряпки, повязанные тут и там. Не помнила себя. Не помнила ничего.

Внезапно на нее кто-то выскочил, ослепив фонариком и едва не сбив с ног.

– Клара! – воскликнул этот неведомый зверь. Поднес фонарик под подбородок, как обычно делают дети, рассказывающие страшилку у костра.

Клара открыла рот, чтобы тоже выкрикнуть его – того юного бледного паренька из автозака – имя, но поняла, что не знает или не помнит, как его зовут.

И просто обняла.

Платон.

14 августа 2035, ночь с понедельника на вторник

Они шли минут сорок. Платон украдкой смотрел на босоногую девушку, одетую в мокрую черную футболку и прилипающие к ногам бирюзовые брюки в бурых разводах.

Сначала они ориентировались на белые тряпки, повязанные кем-то на деревьях. Не доходя до поляны, Платон предложил обойти это место, и они продирались какое-то время сквозь заросли, пока не наткнулись на оставленные Платоном неоновые метки. По ним дошли до переправы через Обительскую.

– Ты не поверишь, какое же это удовольствие – идти босиком! – Клара произносила эту фразу уже раз седьмой. На ее лице было блаженство.

«Клара, ты не поверишь, какое же это удовольствие – идти рядом с тобой», – подумал он. Не будь она его женой-в-будущем, они все равно поженились бы. Вне всяких сомнений.

Максим Леонидович ждал их. Его джип был загнан на понтонный мост, представляющий собой большую подушку из пластика, покрытую сверху металлическими листами земляного цвета.

– Наконец-то! Я уж думал, вы не придете, – сказал Павлов. – А где Леша?

– Он остался в Обители, – сказал Платон, а Клара, потупив глаза, кивнула, подтверждая сама не зная что.

– Надеюсь, с ним все в порядке, – пробормотал Максим Леонидович, с подозрением посмотрев на девушку. – Ну а твой товарищ где?

– Он… тоже решил остаться жить в Обители, – теперь уж точно соврал Платон.

– Ну ладно. Доберутся как-нибудь сами, да? – ворчливо спросил главред. – Прыгайте в машину, я вас довезу.

– Знаете… Поезжайте без нас… – сказал Девонский.

– Ты чего? Ночь на дворе, лес вокруг! – запротестовал старик.

– Нет-нет, тут деревня недалеко. Дойдем, – успокоила его Клара.

– А у меня тут для вас какая-то статья, – сказал Платон и протянул Максиму Леонидовичу замызганные листки, которые извлек из нагрудного кармана.

– Что за статья? – удивленно спросил тот.

– Не знаю… То есть не помню, как она оказалась у меня. Может, кто-то сунул в карман где-нибудь. День длинный был. Но подписано: «В Редакцию, лично М. Л. Павлову».

– Хм. «Автор: Матвей Карпов»… Не знаю такого. Внештатный кто, а? «О свободе». – Главред крутил листки в попытках разобраться в почерке. Затем вернул их Платону. – Не интересует. Олдскулен я для свободы. – Старик зашелся сначала смехом, потом кашлем. – А вы, молодежь, почитайте на досуге. Читать вообще полезно. Точно не поедете?

Нет, не поедут.

Они перешли через мост.

Пошли по гравийной дороге куда глаза глядят. Она робко взяла его за руку, и дальше они шли именно так. В какой-то момент он остановился и разулся. Неловко, чуть не упав. Она звонко рассмеялась и прильнула ближе.

Некоторое время Девонский еще сжимал листки в другой руке. Но потом просто отпустил, и ветер заиграл их где-то.

Ведь Платон и так знал, что такое свобода…

Свобода – это просто идти вперед в темном лесу. Идти, держась за руки. Посматривая украдкой друг на друга. Улыбаясь смущенно.

Не зная, куда и зачем. Не зная, что будет дальше.

Босиком.

Эпилог

Аркат. Июнь 2065

Он сделал глоток Дахунпао[58].

Закрыл глаза и глубоко вдохнул. Ощутил, как время закрутилось воронкой.

Года проносились, меняя облик мироздания. Проступали стежки окопов и тут же зарастали уродливыми шрамами. Ледники таяли. Небоскребы вырастали и щекотали облака, а старые дома лопались, испуская пыль, как растоптанные грибы-дождевики. Пылал вечным огнем кратер Дарваза́. Озеро Киву все так же таило внутри себя огромный пузырь метана, способный устроить экологическую катастрофу. Зияли пулевыми отверстиями в теле планеты карстовые воронки в