Метанойя. Две стороны Александрины - Наташа Эвс

Обида на Бога, которую много лет носил в себе Костя, забетонировала какое-либо возрождение веры, высушила чувства и заставила очерстветь сердце. Но старый молчаливый монах в странном черном облачении, названном схимой, тронул весьма глубокие струны души, о которых парень и сам забыл. И теперь, как тонкий пробивающийся стебелек, поднимающий закатанный над ним асфальт, в этой загрубевшей душе появился родник жизни. Слабенький, но он есть, а это уже немало. Костя и боялся его возрождать, и желал. А еще сильнее всего он желал освободить сокровище своего сердца от тяжелой ноши одержимости, подарить ей свободу от этого бремени. Потому что она только и держала его на плаву, только она заставляла бороться, когда силы уже на исходе.

Затишье с той стороны настораживало. Что они задумали? Почему тянут? С какой силой снова выйдет королева? Ни в коем случае нельзя допустить победу тьмы, даже если ты тысячу раз отрекся от Бога, любому адекватному человеку понятно – этот исход ужасен.

Константин тихо поднялся на второй этаж и остановился возле спальни Алексиса. Там на тумбочке он увидел фото семьи: счастливые муж с женой и их дочь. Красивая темноволосая девочка, хрупкая и нежная, с лучезарной улыбкой, которая так нравилась Косте. Она. Она была глубокой тайной парня, и с самой школы эта тайна поселилась в его душе навсегда, прорастив корни и опутав сердце. Освободиться от этих пут, как показала жизнь, было невозможно, как Константин ни старался, это превзошло его силы, и тогда он просто смирился и оставил ее существовать. И она осталась с ним. Глубоко внутри. Вместе с ним просыпалась и засыпала, дышала и думала, любовалась миром и слушала его. Он смирился, даже привык к ней, но теперь она обрела реальность и нуждается в его помощи. Как все странно. Как сложно. И печально. Ведь когда она вышла за границу его внутреннего мира и стала существовать рядом с ним, он вынужден держать дистанцию, построить преграду, установить жесткий лимит чувств. Когда она жила только внутри, было проще. Намного проще.

Задержавшись у фото еще на время, Костя вернулся в комнату под лестницей, где по-прежнему дежурили учитель и отец Адриан.

– Я готов, – объявил парень.

– Отлично, – кивнул Тоши Кимура. – Надеюсь, теперь наша основа имеет общую мысль.

– Слава Тебе, Боже наш, – тихо произнес седой клирик.

– Костя, все хотел спросить тебя, – замялся мужчина. – Как тебе удалось обмануть демона? Ты меня весьма удивил. Ментор очень хитрый, скользкий и сам кого хочешь введет в заблуждение. Мы с тобой знакомы с его проделками.

– Я узнал об этом способе из той книги, – ответил парень. – Не сразу, но у меня созрел план. Перед этим я скурпулезно взвешивал потенциальные ситуации, долго искал подходящий момент, сам переживал. Рискнул, потому что знал, нужно выбить одного из защиты, иначе у них перевес в силе.

– Ничего никому не сказал, все в тайне, – продолжил учитель. – Я давно увидел в тебе перемену, сначала не мог определить, потом понял и ужаснулся.

– Так было нужно. Любой из них прочел бы мой замысел через вас, этого нельзя было допустить. А так все получилось естественно.

– Но как же ни один из них не прочел тебя?

– Я выбрал Ментора. До этого много размышлял, прослушивал их, подбирался к каждому, но понял, что только он может зацепиться за мое предложение. Мне нужно было предложить так, чтобы демон захотел взять. Определенные манипуляции я провел заранее, затем собрал слезы у Саши в стеклянный пузырек и пошел на встречу. До этого я внедрялся к ним, сказал, что принял предложение перейти на их сторону. Да, учитель, они давно меня ждали. Так вот, при каждом моем визите через астрал меня встречал Ментор, этот демон сложный, он всегда все чувствует вперед, появляется раньше всех и умело скрывает свои потоки. При всем этом он обладает тщеславием, жадностью в определенном виде и плохо контролируемой энергией обладания. На этом я и сыграл. Со слезами души он встретил меня первый и очень удивился тому, что услышал о первенстве обладания душой. Рассказ о том, что это залог на мое вхождение в их семью, заинтересовал его. По моей версии эти слезы я собирался отдать любому из них, кто возьмет, и тот кто первый примет частичку души, будет обладать ею вечно. Ментор с самого начала моего визита с подарком был сражен мыслью о владении душой, у него так загорелись глаза, я видел это. А он видел Александрину в этом пузырьке, он чувствовал ее душевные страдания, ведь я собрал слезы именно в такой момент, и все это сокровище на моей ладони, и я отдам его любому желающему. Я почти предугадал его реакцию, он повелся на предложение от жадности обладания. Ни у кого нет, а у него будет! Ментор перестал соображать сразу же, как я раскрыл ладонь, еще даже не начав говорить о том, что принес. Свои потоки он постоянно закрывал, а получив мой подарок, сам попросил не распространяться, мне это было на руку, ведь узнай об этом Саймон или Даниил, все могло кончиться иначе. В общем, мне напрягаться не пришлось, за меня все сделал Ментор. Он даже не понял, что это я собираюсь стать его владельцем, что все работает наоборот.

– Кто бы мог подумать! – удивился учитель. – Все, как у людей. А что за шифр у тебя? Не первый раз уже слышу.

– Я выработал личную систему шифрования, то есть сокрытия своих мыслей, – поведал Константин. – В работе и борьбе против темного мира это очень помогает. Известно, что демоны подкидывают нам прилоги, мысленные задатки ситуаций, и если мы принимаем прилог, он разрастается в наших мыслях и, в конечном счете, в саму реальную ситуацию. Я не просто закрыл свои мысли, а построил путаные клетки, которые особым образом составил друг в друга, и в самой внутренней поместил мое, только оно так же хаотично запутанно в шар. В общем, это сразу сложно понять. Но только поэтому никто из демонов меня не прочел, даже королева, она видела весь шифр, но не более. Все мое вранье, начиная с желания войти в их семью и склонение перед королевой, получилось органичным благодаря моей закрытости.

– Ты давно превзошел меня, – покачал головой Тоши Кимура, – но теперь только виден масштаб твоей работы над собой. Это очень сильно. Я поверил, что ты бросил нас, но ошибся, и несказанно этому рад.

– В моем поступке простой расчет, –