Леди удачи. Все пути… - Белоцерковская Марина

Ксави решительно шагнула к воротам.

— Всю жизнь мечтала попасть в монастырь, — заявила она и, обернувшись к Джоанне, проникновенно добавила: — В мужской!

— А эта! Джо, да ты глянь! Это же настоящее произведение искусства!

Джоанна слегка поморщилась. Вот уже битый час она выслушивает восторженные вопли Ксави. А они звучат по поводу каждой страницы. Книги, и впрямь, замечательные, да и Мари времени не теряет. Кто знает, сколько ценнейших инкунабул отсняла она своим «Зеркалом»? Специалистам хватит работы лет на сто, с условием 25-часового рабочего дня. Но зачем же столько эмоций?! Бедный библиотекарь, брат… как его… Елизарий, кажется… сначала подскакивал от каждого индейского клича. Теперь вроде попривык, но все еще вздрагивает, бедняга. Так. Три дипломатических часа знакомства с монастырской библиотекой подходят к концу. Пора брать быка за рога.

— А скажите, брат Елизарий, — Джоанна захлопнула огромный фолиант и подняла глаза на монаха, — не попадала ли к вам часом эдакая любопытина: обложка синяя с золотом, сама печатная, буквы маленькие черные, картинок нет, и написана малость не по-русски, а?

По тому, как сжался в своем уголке маленький толстячок, как стыдливо забегали его голубенькие глазки, Джоанна поняла, что след взят. Она аккуратно отложила книгу и мягко, как пантера, подошла к притихшему иноку.

— Так как же, брат мой? Она у вас?

— Нет, — честно ответил монах.

— И не видали?

— Н-нет…

— И не слышали о такой?

— Н-н-нет…

Джоанна лучезарно улыбнулась и, пристально глядя на багрового от стыда и напряжения брата Елизария, нежно мурлыкнула:

— Значит, не видали и не слыхали? Жаль!

— А что?.. — натужно просипел монах.

— А то, что за сокрытие сей книжицы прелестной в Преображенском Приказе сперва живьем потрошат, а ежели не повезло и ты не помер сразу — то жгут на решетке…

— До состояния шашлыка! — непонятно, но убедительно поддакнула из своего угла Ксави.

Багровый цвет моментально сменился нежно-зеленым. Держась за сердце, брат Елизарий сполз с лавки и повалился в ноги Джоанне, едва не ткнувшись носом в ее запыленный ботфорт.

— Батюшка, грешен! — заголосил монах. — Пес есмь! Смрад и гной есмь! Не отдай, Господи, живота на смерть наглую, на поругание! Есть, есть книжица, — зашептал он. — Отец Амвросий, казначей, себе взял. Велел молчать, грозил казнями египетскими. Не погуби, батюшка, не выдай! Я-то что, а книжные подвалы жалко. Ведь разворуют, разорят…

— Ну разве что… — задумчиво пробормотала Джоанна, теряя уже интерес к собеседнику. — Пойдем, Ксав, к этому казначею. Интересно, что это за птица такая?

Отец Амвросий из-под полуприкрытых век внимательно глядел на посетителей. Гости ему не нравились. Не нравилось иноземное платье, которое по велению Антихриста заполонило Русь-матушку. Не нравилась речь — казначей никак не мог определить, какой народ наложил отпечаток на их язык. Это раздражало — как-никак, отец Амвросий знал пять языков. Не нравился развязный вид незваных гостей. Особенно вольно держался белобрысый. Казначей осуждающе покосился на него — тьфу, неужто и российские отроки эдакие повадки в обычай введут?! И впрямь, конец света грядет! А пуще всего не нравились речи иноземцев. И откуда только они о книжице проведали? Верно, Елизарий язык не удержал, старый дурень! А теперь вот поди, отвадь шустрых отроков! Отец Амвросий застонал мысленно: и на что молокососам книга пророческая, что им с ней делать?! Вслух же сказал:

— Книга сия зело удивительна, и азбука в ней неведома. По воле Божией ниспослана Егорьевской обители на уразумение и знаний приумножение. Негоже господень знак отдавать первому встречному.

Казначей кинул из-под тяжелых век выжидающий взгляд на гостей и удовлетворенно отметил, что фраза достигла цели — длинный отрок подскочил и стал что-то быстро нашептывать на ухо своему товарищу. Тот кивнул и, сторожко глядя на невозмутимого казначея, произнес:

— Из ваших слов я заключаю: вы не верите, что книга принадлежит нам? Что ж, может быть, вы позволите хотя бы ознакомиться с ней? В ваших книжных подвалах.

Казначей сожалеюще развел руками и вздохнул:

— Не в моей воле. Сии диковины на поглядение мирянам токмо с позволения отца Михаила — архимандрита, даются. А отец Михаил, — он еще раз лицемерно вздохнул, — в отлучке. Воротится, коли на то воля Божья, чрез две седьмицы.

Отец Амвросий смиренно опустил голову, успев заметить, как белобрысый отрок сверкнул глазами и яростно шепнул:

— Во, даёт! Врет и не краснеет!

Казначей притушил ресницами острый взгляд и сделал вид, что не услышал.

Темноволосый гость сжал зубы. Сделав усилие над собой, он продолжал тем же учтивым тоном:

— Если мы сможем привести человека, который подтвердит, что книга принадлежит нам, согласится ли обитель вернуть ее?

Казначей секунду молчал. Он предвидел и боялся этого. Конечно, при желании можно проследить путь книги. А ежели в мошне завалялась пара-другая ефимков, то и свидетели найдутся. Черт бы побрал этих резвых юнцов! Отец Амвросий даже не обратил внимания на святотатство — он лихорадочно искал выход. Лицо же его в это время лишь еще больше обтянулось, под совсем опустившимися веками залегла хмурая тень. В келье сгустилась тяжелая тишина. Гости ждали. Казначей поднял голову. От непроницаемых глаз в тени надбровных дуг веяло опасностью глубокого омута. Равнодушно прозвучал ответ:

— На всё воля Божья. Ищите и обрящете.

Отец Амвросий прошелся по келье. Его раздраженные шаги прервал неясный шорох. Дверь несмело приоткрылась.

— Отче… — прошелестел бесплотный голос.

Казначей порывисто обернулся:

— Брат Перфилий?! Тебя-то и ожидаю.

— Внимаю, отче, — у дверей смиренно склонился темный силуэт.

— Во славу Божию труды предстоят, брат Перфилий. Господь знак дал — власти Антихристовой конец грядет. Готов ли орудием Божьим послужить?

С пергаментного лица монаха сверкнули сухим желтым блеском внимательные глаза. Под рясой неожиданной мощью шевельнулись согбенные плечи.

— Ведома тебе, отец Амвросий, моя преданность, — глаза чернеца устремились на казначея. — Что делать-то?

— Двух отроков иноземных видал?

— Черного да белого? Что у брата Елизария в подвале сидели?

— Они. Отроки сии — слуги Антихристовы. Зело вреда много причинить могут обители.

— Молоды больно, — разрешил себе усомниться Перфилий.

— Молоды?! Али не ведомо тебе, что Антихрист власть забрал десяти годов от роду? — угрожающе нависла над монахом высокая фигура казначея. — Молоды! Кабы молодость помехой была!.. — отец Амвросий не сразу успокоился. — Юнцы сии желают знак Божий — книгу вещую забрать. Допустить того нельзя.

— Так, может, их… — тихий голос монаха сладострастно задрожал, хищные пальцы медленно сжались в кулак.

— Не торопись, брат Перфилий, — казначей укоризненно качнул головой. — Время терпит. А вот проследить неплохо. Хотят они мужичка того найти, что подтвердит, будто книга сия им надлежит. Так вот не надо бы этого. Разумеешь? — бархатный голос отца Амвросия приобрел какой-то малиновый оттенок.

— Разумею, отче, — желтые глаза монаха скрылись за голыми, как у птицы, веками.

— Да только не оплошай, как допрежь с братом Онуфрием. Отец Михаил до самого Купалы все допытывался, что за хвороба чудна́я инока сгубила.

— Не хотел он идти за мной, отче! — виновато зашелестел в ответ голос Перфилия. — В том вины моей нет.

— Ладно, дело прошлое, — смилостивился казначей. — Ступай. Действуй по своему разумению. Верю: что ни содеешь, то во славу Божию.

— Истинно так, отче, — темная фигура монаха словно уменьшилась вдвое и бесшумной тенью выскользнула за дверь.

Глава 65

В следующем занятии будет некоторое увеличение содержания объема работ.