Саквояжники (Охотники за удачей, Первопроходцы) - Гарольд Роббинс

— Возможно, в этом и есть доля правды, — улыбнулся Ирвинг. — Но коммунисты очень активны в профсоюзах. А сейчас подписаны новые соглашения с профсоюзом директоров картин и с профсоюзом сценаристов, предусматривающие значительное повышение заработной платы. И коммунисты попытаются занять повсюду ключевые позиции. Теперь они взялись за ремесленников, а ты знаешь, каковы эти ремесленники. Они думают, что если коммунисты делают что-то для профсоюзов, то смогут сделать и для них. На носу выборы в профсоюз ремесленников, и если мы ничего не предпримем в самое ближайшее время, то окажемся в роли сторонних наблюдателей. Если это произойдет, то ты быстро поймешь, что с ними гораздо тяжелее вести дела, чем с нами.

— Так ты предлагаешь нам определить, с кем предпочтительнее вести дела: с вами или с коммунистами. А что об этом думают члены профсоюза? Неужели им нечего сказать?

В голосе Ирвинга зазвучало безразличие:

— Большинство из них тупицы, смотрят в рот тому, кто больше пообещает. — Он достал из кармана пачку сигарет. — Как раз сейчас они склоняются в сторону коммунистов.

Ирвинг прикурил и, когда убирал зажигалку обратно в карман, она тускло сверкнула золотом, а откинувшаяся пола пиджака обнажила черную рукоятку револьвера, висевшего в плечевой кобуре.

Вот как оно получилось — золотые зажигалки и револьверы. И два парня из нью-йоркского Ист-Сайда, стоящие в теплый весенний вечер под небом Калифорнии и говорящие о деньгах, власти и коммунизме.

— Чего ты хочешь от меня? — спросил Дэвид.

Ирвинг швырнул сигарету в урну.

— Коммунисты требуют повышения заработной платы на двадцать пять центов в час и тридцатипятичасовую неделю. Нас устроит повышение на пять центов сейчас и на пять центов в будущем году, и рабочая неделя тридцать семь с половиной часов. — Он посмотрел Дэвиду прямо в глаза. — Дэн Пирс сказал, что решение этого вопроса не в его власти и что он не может связаться с Кордом. Я ждал три месяца, больше ждать не могу. Начнется забастовка — потеряете вы и потеряем мы, но вы потеряете больше. А выиграют от этого только коммунисты.

Дэвид колебался. Для заключения подобного соглашения у него было власти не больше, чем у Пирса, но уже не оставалось времени, чтобы дожидаться Джонаса. Понравится это Джонасу или нет, но он примет решение.

— Договорились, — выдохнул Дэвид.

Ирвинг улыбнулся, обнажив белые зубы, и легонько похлопал Дэвида по плечу.

— Отлично, парень, — сказал он. — Я так и думал, что не составит большого труда убедить тебя. Завтра стачечный комитет встретится с Пирсом. Пусть сделают заявление. — Он повернулся к Розе. — Извините за доставленное беспокойство, доктор. Рад был увидеть вас.

— Все в порядке, мистер Шварц.

Дэвид и Роза посмотрели вслед Ирвингу, который перешел улицу и сел в кадиллак с откидывающимся верхом. Он завел мотор и, посмотрев на них, крикнул:

— Эй! А знаете что?

— Что? — спросил Дэвид.

— Как сказала бы твоя мама, вы составляете хорошую пару.

Дэвид посмотрел вслед удаляющемуся автомобилю, потом повернулся к Розе. Ему показалось, что она слегка покраснела. Он взял ее за руку.

— Моя машина на другой стороне улицы. — Почти всю дорогу до госпиталя Роза молчала. — Вас что-то беспокоит, доктор? — спросил Дэвид.

— Ну вот, теперь и вы, — ответила она. — Все называют меня доктором, а мне хочется, чтобы вы называли меня Роза.

Дэвид улыбнулся.

— О чем вы задумались, Роза?

Она перевела взгляд на приборный щиток.

— Ведь мы приехали в Америку, чтобы скрыться от них.

— От кого от них? — спросил Дэвид.

— Они такие же, как и в Германии, — раздраженно сказала она. — Фашисты. Гангстеры. Они действительно одинаковы и говорят те же самые вещи. Иди с нами, иначе попадешь к коммунистам. С нами проще, поэтому ты должен иметь дело с нами. Но что будет, когда вы обнаружите, что они все отняли у вас. Именно так они и действуют в Германии — спасают всех от коммунистов.

— Вы думаете, что мой друг Ирвинг Шварц фашист?

Роза посмотрела на Дэвида.

— Нет, ваш друг не фашист, — серьезно ответила она, — но им тоже движет жажда власти. Ваш друг очень опасный человек. Он носит револьвер, вы знаете об этом?

— Я видел, — кивнул Дэвид.

— Интересно, что бы он сделал, если бы вы отказались? — мягко сказала Роза.

— Да ничего. Остроносый не стал бы вредить мне.

Он снова поймал на себе взгляд ее серых глаз.

— Нет, я не имею в виду револьвер, — быстро сказала она. — Против вас у него есть другое оружие, экономическое оружие, способное развалить ваше дело. И все же мужчина не будет носить револьвер, если рано или поздно не собирается применить его.

Дэвид остановил машину перед больницей.

— А как, вы думаете, я должен был поступить? Отказаться от соглашения с Ирвингом и разрушить все, для чего работал все эти годы? Обмануть надежды вкладчиков? Выгнать служащих на улицу в поисках работы? Это я должен был сделать? Разве я виноват в том, что у наших служащих не хватает мозгов выбрать достойных представителей и следить, чтобы в профсоюзе велась честная игра?

Роза внезапно наклонилась и накрыла своими руками его руки, лежащие на руле. Руки у нее были сильными и теплыми.

— Конечно, это не ваша вина, — быстро сказала она. — Вы поступили правильно.

По длинной лестнице спустился привратник и открыл дверцу машины.

— Добрый вечер, доктор Штрассмер.

— Добрый вечер, Портер, — сказала Роза, выпрямилась и посмотрела на Дэвида. — Не хотите зайти посмотреть, где я работаю?

— Я не хочу мешать вам. Если не возражаете, я подожду в машине.

Роза улыбнулась и внезапно сжала его руку.

— Пожалуйста, пойдемте, мне будет приятно. Ведь не сердитесь же вы на меня за то, что я попыталась влезть в ваши дела?

Дэвид рассмеялся, и Роза, вытащив его за руку из машины, повела его вверх по больничной лестнице.

Дэвид стоял в дверях и смотрел, как Роза осторожно подняла маску с лица ребенка, затем протянула руку и взяла у сестры тампон.

— Будет немножко больно, Мэри, — сказала она, — но ты не двигайся и не разговаривай. Хорошо? — Девочка кивнула. — А теперь тихонько, очень тихонько, — голос Розы звучал тихо, успокаивающе, а руки быстро обрабатывали губы девочки тампоном. Дэвид увидел, что глаза девочки наполнились слезами, он подумал, что она дернет головой, но этого не произошло.

— Очень хорошо, — сказала Роза, и сестра взяла у нее тампон. — Ты храбрая девочка. — Сестра снова наложила на лицо ребенка маску. — Завтра утром мы снимем маску и ты сможешь пойти домой.

Девочка взяла со столика, стоящего рядом с ее кроватью, блокнот и карандаш, что-то быстро написала и протянула блокнот Розе. Та прочитала и улыбнулась.

— Завтра утром, после того, как снимем маску.

Дэвид увидел, как в глазах девочки мелькнули искорки радости. Роза повернулась к нему, и они вместе вышли в коридор.

— Теперь мы можем вернуться к твоей маме, — сказала Роза.

— Какая хорошенькая девочка, — сказал он, когда они ждали лифт.

— Да.

— А что с ней случилось?

— Заячья губа, девочка с ней родилась, — в голосе Розы прозвучали горделивые нотки, — а теперь она будет как все, и когда она будет играть с детьми, никто не будет дразнить ее или смеяться.

Дверь лифта отворилась, и они шагнули в кабину. Дэвид нажал кнопку, дверь закрылась. Он обратил внимание, что Роза все еще держит в руках записку. Дэвид взял листочек с детскими каракулями и прочитал: «Когда я смогу разговаривать?»

Он посмотрел на Розу.

— Вы должны испытывать удовлетворение.

Роза кивнула.

— Пластические операции — это не только исправление носов и подтяжка морщин у кинозвезд. Самое главное, что они помогают людям жить нормальной жизнью, как, например, в случае с Мэри. Вы просто не представляете, насколько сильно любое отклонение сказывается на психике ребенка.

Пока они шли через вестибюль, Дэвид все больше преисполнялся уважением к Розе. Около дверей привратник приложил руку к фуражке и сказал:

— Я пригоню машину, сэр, — и отправился на стоянку.

В это время перед ними остановился роскошный лимузин. Дэвид достал из кармана пачку сигарет и предложил Розе. Роза взяла сигарету, и в этот момент хлопнула дверца лимузина и раздался голос:

— Ты хотел видеть меня, Дэвид?

Дэвид резко обернулся, чуть не выронив зажигалку. В темноте он сначала различил белое пятно рубашки, а потом и голову человека, вылезавшего из лимузина. Это был Джонас Корд. Дэвид невольно взглянул на Розу и удивился странному выражению ее глаз. Он подумал, что это испуг, и взял ее за руку.

— Все в порядке, Дэвид, можешь взять Розу с собой, — сказал спокойно Джонас.

12

Роза откинулась на сиденье в углу лимузина. Она посмотрела на Дэвида, сидящего рядом, потом на Джонаса. В матине было темно, но в этот момент свет от уличного фонаря упал как раз на его лицо.