Начало пути - Кай Майер

Фурия улыбнулась ему:

— Ты прав.

Она обняла сначала Финниана, а затем Кэт, которой тоже гораздо комфортнее было в Либрополисе, а не здесь, в Лондоне.

Кэт крепко сжала Фурию в объятиях.

— Единственный, кто может тебе помочь вызволить Пипа, — это она. — Кэт подошла к Изиде. — Спасибо за всё. И будь осторожна, ведь… да что это я, ты и сама всё знаешь. — Кэт поспешно смахнула слезу, снова улыбнулась и повернулась к Целестину: — И вам огромное спасибо. Если все остальные молчат, хотя бы я вас поблагодарю.

Кромсач смущённо улыбнулся. К Целестину подошёл Финниан и пожал ему руку.

— Подождите-ка, — сказал вдруг хозяин дома. — Возьмите с собой вот это.

Целестин выдвинул ящик стола и вытащил оттуда две закладки с гербом Либрополиса, потом, пошарив в карманах, вынул несколько купюр по двадцать фунтов. — Это вам на дорогу к мосту. Выйдя из дома, поверните налево и пройдите несколько метров вперёд. Там увидите стоянку такси.

Кэт с благодарностью приняла его подарки, а Финниан повернулся к Изиде.

— Позаботься о Фурии, — сказал он и протянул ей руку.

Изида что-то пробурчала, замешкавшись на какой-то момент, но затем всё же пожала руку Финниана.

Фурия провела друзей до выхода. Здание, в котором находился полуподвал Целестина, оказалось старым особняком без палисадника, с осыпающейся штукатуркой и граффити на стенах первого этажа. Ни в одном из высоких окон не горел свет.

В такое позднее время, посреди ночи, машин было совсем немного. По улице гулял ледяной ветер, приносивший с собой запах гнилых овощей. Неподалёку стояли закрытые киоски с надписями на хинди.

Все чувствовали, что это расставание очень поспешное: не было ни плана, ни подготовки. Но каждый осознавал: нельзя терять ни минуты.

Фурия снова обняла друзей, пожелала им удачи и скорее побежала обратно вниз, чтобы никто не заметил, как блестят её глаза.

Глава ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Вероятно, их расставание на улице затянулось, поскольку, когда Фурия снова зашла в подвал, застала там лишь одного Целестина.

— А где Изида?

Он сидел перед письменным столом, выдвинув все ящики, и перебирал кипы документов, писем и счетов. Не отрываясь от своего занятия, Целестин указал пальцем на потолок.

— Она хотела помыться. Поднялась наверх.

— Наверх? — Фурия была совершенно уверена в том, что Целестину принадлежал только этот подвал.

— Через заднюю дверь, затем узкая лестница наверх. Ты найдёшь. — Он говорил не поднимая головы.

Кажется, ему срочно нужно было что-то найти, и это что-то, по мнению Целестина, должно было находиться в одном из ящиков стола.

Дверь в углу подвала была заставлена картонными коробками из-под книг, Фурия заметила этот проход не сразу. Наверное, пользовались им не слишком часто.

На первом этаже Фурия зашла в широкий коридор безо всякой мебели. На стенах не висело ни зеркал, ни картин. Перила лестницы были покрыты толстым слоем пыли. За высокими створчатыми дверями находились мрачные залы, в которые сквозь оконные решётки проникал лишь свет уличных фонарей. Все комнаты были совершенно пустыми, если не считать нескольких фресок с пейзажами английских холмов.

Поднимаясь по скрипучей лестнице на второй этаж, Фурия позвала Изиду.

— Я здесь, — прозвучал ответ.

Тут же Фурия обнаружила в слое пыли отпечатки подошв. Открытые по обеим сторонам коридора двери вели в заброшенные комнаты, каждая из них — с высоким лепным потолком и мутными от грязи окнами.

Изида стояла посреди комнаты, располагавшейся в самом конце коридора. Женщина даже не взглянула на Фурию, когда та зашла, она лишь сверлила глазами потолок, на котором не было ничего, кроме теней.

— Это была моя комната, — тихо сказала она. — Вон там стояла моя кровать. Все стены в доме были заполнены книжными полками. — Она рассеянно провела рукой по корсету, как раз в том месте, где находилась молния, а за ней — книжная сущность Изиды. — Он всё распродал несколько лет назад.

— Сколько тебе было, когда он тебя забрал?

— Три или четыре. Ещё несколько лет после этого Целестин пытался жить, как раньше, но затем понял, насколько сильно он изменился в ночных убежищах. Сначала отец продал почти все книги, потом всю мебель, а теперь просто заперся в своём подвале. Дом по-прежнему принадлежит ему: Целестин очень богатый человек, но по его внешнему виду этого не скажешь. В то время он послал меня учиться в интернат, и именно там меня завербовали агенты Академии.

— Девочку в сказке Зибенштерна зовут Пустота.

— Только не говори, что тебя это удивляет. Я была уверенна, что сама придумала себе такое имя. Это случилось сразу же после окончания интерната. Все принимали меня за его родную дочь, может, поэтому ни один человек не заметил, кто я на самом деле.

— Думаешь, уже тогда ты была такой же, как сейчас?

Изида горько рассмеялась:

— Но ведь это ты перевернула прошлое вверх дном — значит, тебе и отвечать на собственный вопрос. Я лишь помню, что когда-то всё было по-другому. Или мне просто казалось, что всё было не так? Можем ли мы осознать, что когда-то вместо нашего прошлого было совсем иное? Для меня всё это кажется ложью, которую кто-то пытается мне рассказать, в то время как сама я знаю правду.

Женщина медленно повернулась, и Фурия увидела слёзы на её щеках.

— Понимаешь, сейчас я живу с двумя версиями прошлого, и одна из них постепенно исчезает. Она похожа на сон, который бледнеет, как только начинается новый день. Всё смешивается и накладывается друг на друга. Скоро останется лишь одна версия прошлого, и по ней я выпала из сказки Зибенштерна.

Мне очень жаль. Даже не знаю, что ещё добавить.

— Ты решила спасти мне жизнь. Как же я могу тебя в этом упрекать? На самом деле это я была несправедлива, и вместо обвинений мне следовало тебя благодарить.

Фурия покачала головой.

— Если бы я очутилась на твоём месте, то никогда бы… — Она запнулась: все слова казались неподходящими. Даже отдалённо Фурия не могла себе представить, как бы она повела себя на месте Изиды. Смущённо потупившись, она сменила тему разговора: — Целестин что-то ищет у себя в подвале. Это как-то связано с нами?

— Он думает, что может нам помочь.

— Ты действительно хочешь пойти со мной?

— Я у тебя в долгу.

Фурия покачала головой:

— Тогда, у оранжереи, ты спасла нас троих.

— Я говорю не об этом. Многие годы я пыталась разгадать тайну моего рождения и никогда не понимала, что же я, собственно, ищу. — Она запнулась, потому что на этом месте две версии её прошлого снова пересеклись.