Утопленница - Кейтлин Р. Кирнан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Завязывай с этим бессвязным вступлением, Имп. Ты снова тянешь. Ты продолжаешь вязнуть в сегодняшнем дне, хотя собиралась написать о том, что случилось тогда.
Это правда (и факт). Я собиралась это сделать, чтобы поставить в этом рассказе жирную точку. Дописать наконец-то мою историю с привидениями, или, по крайней мере, ту её часть, которая касается августа 2008 года. У которой нет ни финала, ни кульминации. Призраки никогда и никого не оставляют в покое, независимо от того, сколько «эффективных» инструкций и духоподъёмных лозунгов предлагают деятели от поп-психологии и мотивационного коучинга. Мне ли не знать. Но, по крайней мере, больше не придётся сидеть в этой синей комнате со слишком большим количеством книг и продолжать попытки разобраться с моей историей с привидениями. Теперь-то я это прекрасно понимаю. Закончив, я покажу результат Абалин, затем доктору Огилви, и больше никому, никогда и ни за что на свете.
В мою дверь постучалась сирена.
Прошло всего несколько дней после того, как я легла в ванну с ледяной водой, чтобы покончить с уховёрткой, наглотавшись воды до состояния полного забытья. Абалин ушла и все свои вещи забрала с собой. Я осталась совершенно одна. В тот день я сидела на диване, где она так часто располагалась со своим ноутбуком, в который раз перечитывая один и тот же абзац какого-то романа. Не могу вспомнить, что это был за роман, да оно и не важно. Раздался стук в дверь. Очень тихий стук. Я бы даже сказала, что это был какой-то боязливый стук, словно стучавший не хотел, чтобы я его услышала, но мои уши его уловили. Никто не стучит так, чтобы его не услышали, верно? Потому что любой стук в дверь или окно буквально требует: «Вот я. Впусти меня».
Я подняла голову и посмотрела на дверь. Дверь моей квартиры выкрашена в такой же синий цвет, как и та комната, где я сижу за печатной машинкой. Я не сдвинулась с места, и через несколько секунд осторожный стук повторился. Три удара по дереву. Я понятия не имела, кто бы это мог быть. У Абалин не было никаких причин возвращаться. Тётя Элейн никогда не приезжает в гости, предварительно не позвонив. Мои немногочисленные друзья чётко следуют полученным инструкциям и всегда звонят перед визитом. Возможно, подумала я, это кто-то из соседей сверху или снизу. А может быть, это приехала Фелисия, моя домовладелица, или Грэви, её разнорабочий. После третьего робкого стука я крикнула: «Сейчас!» А затем встала и прошла к двери.
Ещё не успев её открыть, я почувствовала в воздухе запах реки Блэкстоун, точно такой же, как в тот день, когда мы наведались туда с Абалин, не найдя ничего, кроме нескольких следов на грязном берегу. Мне стало понятно, кто стоит за дверью. Мои ноздри вдохнули запахи ила, мутной воды, раков, карпов, змей и стрекоз, и поэтому я точно знала, кто пытается до меня достучаться. Я выдохнула её имя, прежде чем повернуть ручку.
Я произнесла:
– Ева.
И потянула за ручку двери. Моей собственной Открытой Двери Ночи.
Она стояла на лестничной площадке в том же простом красном сарафане, в котором красовалась жарким днём на Уэйланд-сквер и в другой день в музее ШДРА. Она снова обошлась без обуви, и ногти на её ногах были отполированы до серебристого цвета, который напоминает мне «мать жемчуга», которую большинство людей называют перламутром. Розмари-Энн носила перламутровые серьги, когда я была ещё ребёнком, но она потеряла их перед тем, как попасть в больницу Батлера, а мне так и не удалось их найти. Ева стояла прямо передо мной и улыбалась. В руках она сжимала свёрток, что-то завёрнутое в вощёную бумагу и аккуратно перевязанное бечёвкой.
– Твоя одежда, – произнесла она, протягивая мне пакет. – Я её постирала. – Она не стала утруждать себя приветствиями. Просто протянула мне пакет, и я взяла его у неё.
– Я знала, что ты придёшь, – сказала я. – И даже если бы я не знала, что знаю, я всё равно бы знала.
Она расплылась в улыбке, как акула или барракуда (если бы те попытались улыбнуться), и вкрадчиво спросила:
– Можно войти, Индия Морган Фелпс?
Какое-то мгновение я изучала её взглядом, а затем произнесла:
– В тот день в галерее ты сказала мне, что возможность выбора для нас обеих осталась позади. Так почему ты спрашиваешь? – В голове у меня пронеслись истории, в которых говорилось, что вампиров и других злых духов нужно пригласить в свой дом, иначе они не смогут войти. Хотя разве я однажды уже её не приглашала?
– Всего лишь из вежливости, – ответила она.
– Но если я отвечу отказом, ты ведь не уйдёшь?
– Нет, Имп. Мы зашли уже слишком далеко.
– Далеко от ночи веков… Мы привыкли смотреть на скованное цепями, побеждённое чудовище, а здесь, перед нами, было существо ужасное, но свободное[120], – чуть было не произнесла в ответ я. Но вовремя остановилась. Мне не хватило наглости, да и вряд ли это могло помочь. У меня не было подходящего заклинания-оберега, который мог бы заставить её отступить, ни от Джозефа Конрада, ни от Германа Мелвилла, ни от Мэтью Арнольда. И никакой священной книги или адского гримуара под рукой тоже нет. Я знала это так же твёрдо, как и то, что существо, стоящее у моего порога, живое и намеревается войти, хочу я того или нет.
Но, по правде говоря, большего я и не желала.
– Да, ты можешь войти, – сказала я. – Господи, где мои манеры?
– Ну, ты ведь не ожидала моего прихода.
– Это точно, – ответила я, и она снова улыбнулась.
В своей записной книжке Леонардо да Винчи писал: «Сирена поёт так сладко, что убаюкивает моряков. Она забирается на корабли и убивает спящих членов команды». Таковы его слова, в переводе на английский. Те, кто писал о волшебном Неблагом Дворе, рассказывали об Эак-Уисге (ekh-ooshh-kya), келпи, обитавшем в озёрах, заливах и реках Ирландии и Шотландии. Этот водяной конь поднимался из тины и камыша, и все, кто оказывался достаточно глуп, чтобы его оседлать, были утянуты им на дно и съедены. Он съедал их целиком, кроме печени. Все Уисге пренебрегают печенью. Признаться, я тоже её не люблю.
– Ты опять уходишь в сторону, – оттарабанила по клавишам Имп.
Морские суда – клиперы, дори, шхуны, рыбацкие лодки, траулеры, гигантские грузовые
