Бикини - Януш Вишневский

Минут через десять они добрались до берега. То, что здесь называли портом, напоминало пристань для яхт на острове Сильт. У деревянных мостков качался на волнах небольшой гидросамолет. Анна вцепилась в металлические поручни сиденья, когда при взлете они с воем поскакали на волнах.

Проснулась она от неожиданного толчка: это рыжеволосый парень в военной форме, сидевший рядом, ткнул ее локтем в бок окно. Был яркий солнечный день. Самолет заходил на посадку. Анна выглянула в иллюминатор, схватила фотоаппарат и прижала его к иллюминатору. Но почти сразу отодвинула. Посмотрела еще раз. Казалось, кто-то разбросал на бирюзовом ковре огромные изумруды. Она протерла глаза. Сплошная зелень и голубизна! Чудесные цвета. Потом показалась узкая, прерывистая полоска суши, похожая на неправильный круг. Анна опять приставила к иллюминатору объектив. Ей очень хотелось нажать на кнопку, но она передумала. Впервые в жизни она сомневалась, что ей удастся запечатлеть на пленку то, что видит. Слишком много оттенков, слишком красиво. Ей казалось, что аппарат ослепнет и обезумеет, ведь он сможет передать только свет и тень. Белое, черное и множество оттенков серого. Словно не хватает одного измерения, и все выглядит таким плоским. Именно этого она и добивалась до сей поры. И пока у нее получалось. Для всего, что снимала, хватало белого, черного и серого. И она не была готова к такому буйству красок.

Самолет снижался, описывая все более узкие круги. Там, где белый песок суши поднимался из океана, у воды был зелено-голубой цвет, как у индийских самоцветов. Анна видела такие в нью-йоркском музее. Бирюзовые волны набегали одна на другую, вскипая белыми пенными воротниками. И их тут же разбивали следующие. Анна поняла, что не сумеет ухватить это мгновение.

Она была взволнована. Нечто подобное она переживала, когда рассматривала с отцом картины в музеях Берлина и Дрездена. Широко открытые от удивления глаза, а потом восторг. Тогда она прижималась к отцу, а он нежно гладил ее по голове. Она взяла за руку молодого солдата, сидевшего рядом. Так, молча держась за руки, они смотрели вниз.

Самолет ударился о волны, подпрыгнул и снова опустился. Через минуту выключили двигатели, и наступила тишина. Спокойное покачивание, плеск воды. Анна посмотрела на часы. Была пятница, 22 февраля 1946 года. Она добралась до Бикини...

К самолету подплыли две военные шлюпки. В первую cложили багаж, и пассажиры прошли по шаткому трапу во вторую. Шлюпка подошла к пляжу и села плоским дном на песок. Вдали, между пальмами, Анна заметила что-то вроде ангара.

— «Кросс Спайкс клаб»! — радостно воскликнул рыжеволосый парень. — Я с самого Маджуро мечтал о холодном пиве. Наконец-то! Ради этого стоило тащиться на край земли.

Солдаты выскочили из шлюпки на песок и направились к ангару. Анна сошла на берег последней. Рыжеволосый парень взял у нее фотоаппарат и пакет с пленками, потом подал ей руку. Она почувствовала мягкий и теплый песок под ногами. Ее чемодан одиноко затерялся среди солдатских рюкзаков.

— Мы обязательно еще увидимся. Здесь трудно не встретиться, — рыжий улыбнулся ей на прощание и тоже побежал к ангару.

Анна склонилась над чемоданом. Ей захотелось взглянуть на документы, которые еще в Гонолулу передал ей в покрытом сургучными печатями конверте лейтенант Колье. Она знала от Артура, что ей предстоит делать. Она должна не только фотографировать, но и постараться выяснить, почему этим маленьким кусочком суши на краю света так активно интересуются политики и военные теперь, через полгода после окончания войны на Тихом океане. Но Анне не хотелось об этом думать в данную минуту. Она ужасно устала и мечтала найти здесь кровать или гамак, а еще — искупаться. Ей даже не хотелось подсчитывать, сколько времени она провела в пути.

Она наклонилась и, открыв чемодан, достала оранжевый конверт. Стоя на коленях, сломала сургучные печати. И тут в чемодан упал маленький белый конверт. Анна резко подняла голову.

— Ты все же написал мне! — воскликнула она, вскакивая и обнимая Эндрю. — Я знала, что ты напишешь, — добавила она шепотом.

Он прикоснулся губами к ее волосам и нежно поцеловал в лоб. Они долго стояли, прижавшись друг к другу. В голове у Анны роились тысячи вопросов. Откуда тут взялся Эндрю? Именно сейчас. Почему он ничего ей не сказал? Откуда узнал, что она тоже окажется здесь? И почему не сообщил, что ему это известно? Почему?! Она думала, что будет скучать по нему, что у нее будет время обдумать, что будет с ними дальше.

— Эндрю, ты пахнешь ветром и пляжем! — прошептала она.

— Я все тебе расскажу, — сказал он, будто угадав ее мысли.

— Расскажешь...

Она закрыла чемодан. Оранжевый конверт ее больше не интересовал. Эндрю нес чемодан, а она шла рядом и улыбалась. Они вошли в пальмовую рощу и вскоре оказались среди маленьких деревянных домиков, крытых высохшими пальмовыми листьями. На поляне солдаты играли с местными ребятишками. Анне на мгновение показалось, будто она увидела среди них Лукаса. Нет, это был совсем другой мальчик, лет шести, у него было смуглое лицо, большие темные глаза и пухлые, будто вывернутые наружу губы, за которыми скрывалась щербатая улыбка. Он помахал ей, когда они проходили мимо. Солдаты прервали игру, провожая их взглядом. Кто-то многозначительно свиснул. Она старалась не слушать, что они кричат им вслед. Она еще не видела такую толпу военных со времен Дрездена. Эндрю, одетый в джинсы, голубую рубашку и мокасины, был здесь, кажется, единственным гражданским. Если бы не он и не эти дети, можно было подумать, что она оказалась в воинской части или на полигоне. Артур был прав. Здесь происходит или вскоре произойдет что-то очень важное, подумала Анна.

Комната в деревянном бараке, куда привел ее Эндрю, была размером с самый маленький туалет в редакции «Таймс» и уж точно не более уютной. Узкая металлическая кровать, на ней подушка, серое одеяло без пододеяльника, простыня и наволочка, сложенные в идеальный квадрат, а еще столик, стул и ржавый металлический шкаф. Но Анне было сейчас все равно: она мечтала поскорее умыться и лечь спать.

— Сейчас ты больше всего хочешь заснуть, ведь так? Но этого нельзя делать, — сказал Эндрю, читая ее мысли, — постарайся продержаться до обеда. Разницу во времени лучше всего переносить на ногах. Душевые в конце коридора, мужские и женские отдельно. Здесь есть еще несколько женщин.

Она смотрела на него во все глаза. Ей все еще не верилось, что он рядом. Сейчас он казался еще более высоким и красивым.

— Эндрю, а что ты здесь делаешь? — спросила она.

— Если ты подождешь пятнадцать минут, — уклонился он от ответа, — я покажу тебе самую прекрасную ванну на свете. Мне нужно зайти в штаб. Только не засыпай...

Он вышел, закрыв за собой дверь. Он был прав. Больше всего на свете она хотела спать, но сначала все-таки умыться. Она будто бы погрузилась в летаргический сон. Звуки из окна доходили до нее замедленными, словно кто-то невидимый проигрывал на низкой скорости виниловую пластинку. Она посмотрела на свои руки и подумала, что они вовсе не такие грязные, как ей казалось. Незастеленная койка манила ее. Только на минутку, всего на одну минутку, пока не вернется Эндрю. На минутку. И она заснула.

Ее разбудил треск и громкий взрыв смеха. Она вскочила с кровати и подбежала к окну. Там, гомоня и хохоча, бежала стайка детей. Анна попыталась сообразить, как долго она спала. Осмотрела комнатку. Стены были досчатые. Неокрашенные и без обоев, они напоминали о временном статусе этого жилья. В дверь постучали.

— Извини, что заставил ждать, — сказал Эндрю, входя.

— Скажи, уже наступило завтра? — спросила она, окончательно теряя ощущение времени. — Я не поняла, сколько проспала: неделю, ночь или час?

Он улыбнулся, подошел к металлическому шкафу и достал оттуда полотенце.

— Пойдем, я обещал тебе ванну, — сказал он, обнимая ее.

Они прошли по узкой полоске земли, покрытой травой, потом — по ослепительно белому песку. Молодые, лет по девятнадцать, не больше, солдаты при встрече с ними отдавали Эндрю честь как военному, а он с улыбкой им кивал. Анну это удивило, но она решила отложить расспросы на потом.

Наконец они добрались до воды. Пляж был непохож на тот, что Анна помнила по острову Сильт. Она растерянно стояла на берегу. Море, которое она видела, было холодным, желтовато-зеленым и иногда синим. До сих пор она считала, что это и есть цвет морской волны. А теперь выходило, что отец, показывая им с матерью природу острова Сильт, забыл добавить, что они рассматривают мир, подкрашенный сепией. Здесь, на пляже Бикини, вода была аквамариновой как камень на кольце бабушки Марты. Анна задумалась и попыталась вспомнить все известные ей оттенки голубого.

А Эндрю уже звал ее из воды, размахивая руками. Она впервые видела его без рубашки, галстука и пиджака, и теперь отчетливо видела, что он моложе Стэнли. Она расстегнула пуговицы зеленой блузки и позволила юбке сползти на песок. На мгновение задумалась, не снять ли кремовую комбинацию и трусики, но сняла только трусики и вошла в воду почти по пояс. Мокрая ткань облепила тело. Она раскинула руки и окунулась. Когда подошла к Эндрю, вода по-прежнему была ей по пояс. Эндрю улыбался. Анна почувствовала, что он разглядывает ее грудь.