Нашествие теней - Оливер Джонсон

— Попробуй следующий, — шепнула она.

Сереш двинулся дальше, стараясь ступать как можно тише. Безмолвие давило его. Хотя коридор был пуст, во тьме таилась угроза. При переливчатых отблесках лабиринта и дрожащем свете фонаря казалось, будто стены шевелятся.

У входа в следующий туннель Сереш остановился и прислушался: ничего, только вода долбит камень, капая с потолка. Они прошли здесь всего пять минут назад, и все же Сереш чувствовал: что-то изменилось. Что же? Этого он не мог понять, несмотря на обострившиеся чувства. Все как будто было по-прежнему. Сереш покрепче стиснул рукоять меча и с клинком на плече встал перед входом в туннель.

Там было пусто, и через десять футов коридор заслонила янтарная глыба. В ней при свете фонаря Сереш разглядел чей-то громадный скелет, подобного которому еще не видывал: остов насчитывал футов двадцать в высоту, а между тем принадлежал человекоподобному существу. Быть может, один их гигантов, построивших город, погребен здесь вместе со своим господином? И все боковые туннели ведут к таким вот малым гробницам? Ну что ж, мертвых по крайней мере можно не опасаться.

Сереш с облегчением вздохнул, обернувшись к Аланде и Фурталу, и только тут понял, что изменилось в коридоре.

Запах.

Теперь здесь пахло плесенью.

Фаран! Сереш круто повернулся на месте. Из дальних боковых ходов, шурша плащами, вылезали Жнецы в масках-черепах. Ближнего Сереш мог бы достать четырехфутовым мечом. Он сосчитал: Жнецов было двенадцать, а за ними маячили три фигуры — высокий Фаран в кожаных доспехах, лысый человек, в котором Сереш признал колдуна Голона, третьей была Маллиана, которую крепко держал Голон. Сереш почти не удивился, увидев ее здесь, — это лишь усилило его чувство обреченности, неотвратимости рока. Их неудачи начались в храме Сутис — и лишь справедливо, что верховная жрица храма пришла сюда замкнуть горестный круг.

Меч отягощал руки мертвым грузом. Прежде Серешу уже приходилось вступать в неравные схватки, откуда он чудом или милостью Ре, убив двух, а то и трех противников, выходил живым. Но ему никогда еще не случалось сражаться против четырнадцати человек.

Неизбежность смерти поразила его — дыхание на миг пресеклось, и самое сердце, казалось, остановилось. Но в следующее мгновение чувства вернулись к нему во всей полноте: не время было обмирать.

Фаран, сделав солдатам знак отойти в сторону, выступил вперед. Значит, предстоит поединок; шансы Сереша возросли, но не столь уж намного. Фаран возвышался над ним, и его глаза, блестевшие при свете фонаря, втягивали Сереша в свои колдовские глубины. Фаран подходил все ближе, поскрипывая кожаными латами, и вдруг неуловимым движением обнажил меч, сверкнув пурпурными аметистами на рукоятке. В другой руке Фаран держал маленький медный щит с выдавленным на нем черепом. Голос князя, сухой как песок, нарушил тишину

— Ты еще можешь спастись. — Его тон, вопреки словам, не давал никакой надежды. — Только сложи оружие и скажи нам, где твои друзья.

Сереш, помимо воли, продолжал смотреть в глаза Фарану — и они затягивали его, как два темных омута. Сдаться на милость врага казалось наилучшим исходом

Это чары! Он опять забыл о власти, которой наделены живые мертвецы. Сереш с усилием отвел глаза и взмахнул своим мечом. Фаран без труда ушел от удара и прыгнул вперед, вскинув щит и под его прикрытием целя острием Серешу в грудь. И меч вошел бы в тело, если бы Сереш после своего размаха не отклонился вбок. Клинок Фарана, пронзив его плащ, прошел между рукой и туловищем, оцарапав кожу. Сереш снова размахнулся, но его равновесие было нарушено, а Фаран подступил слишком близко, и эфес грохнул об оскаленный череп на щите князя.

Противники сцепились, не имея возможности пустить в ход мечи. Сереш был высок ростом, но Фаран еще выше, и его дыхание, пахнущее засохшей кровью, словно полы скотобойни, било прямо в Сереша. Тот мотал головой из стороны в сторону, стараясь избежать завораживающих глаз вампира. Фаран отшвырнул его к стене — в голове вспыхнула боль, и из глаз посыпались искры. Сереш рванулся обратно, но Фаран припер его к стене мечом, и омытые слюной, ненатурально острые зубы вампира уже тянулись к открытой шее побежденного...

Но внезапно яркий свет хлынул в лицо Фарану, и тот лишь скользнул зубами по шее Сереша, вырвав клок плаща у ворота. Аланда вышла вперед с открытым фонарем, светя прямо на Фарана. Вампир попятился, крепко зажмурив глаза. Сереш толкнул его еще дальше, отбив от себя его меч. Фаран зашатался, стараясь удержать равновесие, и приготовился отразить ожидаемый удар спереди, но Сереш уже оттолкнулся от стены и ушел вбок. Ослепший Фаран на долю мгновения оказался беззащитен.

Меч Сереша взвился и устремился вниз, предвещая смерть. Сереш испытал безумный восторг, видя, как бритвенно-острый клинок летит, чтобы обрушиться на голову Фарана. Достойное отмщение за семь лет унижений!

Это было последнее, что Сереш почувствовал в жизни. За миг перед тем, как меч достиг цели, колдун сделал знак рукой, и что-то мокрое и липкое шлепнулось на голову Серешу. Извивающиеся щупальца закрыли лицо. Сереш успел еще увидеть — глазами, не разумом — три зазубренных шипа, вышедших из нутра этой твари, прежде чем они вонзились ему в рот и в глаза, поразив мозг. Сереш умер, не успев этого осознать, а меч пролетел по воздуху над головой Фарана и ударился о стену. Тело Сереша с головой, облепленной мерзкой тварью, еще немного постояло шатаясь и с грохотом рухнуло на пол. Настала тишина, нарушаемая лишь глухим шипением, — это чудовище высасывало кровь и мозг из трупа, раздуваясь на глазах.

Свет фонаря заколебался — Аланда опустила руку, уставясь на мертвого Сереша. Тело содрогнулось в последний раз и затихло. Аланда едва заметила, как Голон вышел вперед и вырвал у нее фонарь, плотно закрыв его створки и погрузив всю сцену в полумрак.

Лишь через несколько мгновений Аланда почувствовала, как Фуртал отчаянно дергает ее за рукав: старик слышал шум битвы, внезапно сменившийся глубокой тишиной, и эта тишина, не прерываемая ни воплем, ни победным возгласом, ужасала его.

— Что случилось, госпожа? — спрашивал он, но вскоре и сам ощутил присутствие чужих, сомкнувшихся вокруг тесным кольцом, и стал беспомощно озираться, словно его слепые глаза могли высмотреть какую-то лазейку.

— Итак, вас осталось только двое, — сказал Фаран, возвращая меч в ножны. — А где же остальные? — Он посмотрел в сторону лабиринта, размахнулся и ударил Аланду по щеке шипованной перчаткой, оставив глубокие вмятины на морщинистой коже.

Аланда, ахнув и схватившись за щеку, отлетела к стене. Фуртал бросился на Фарана, но тот сбил его с ног, и старик растянулся на полу, а его лютня издала жалобный звон. Фуртал застыл рядом с Серешем, недвижимый, как и тот.

Фаран испустил сухой скрежет, означавший у него смех.

— Кто эти убогие? — не оборачиваясь, спросил он у Маллианы, которая стояла у него за плечом, неотрывно глядя на труп. Она с трудом оторвалась от этого зрелища и заморгала, словно очнувшись от глубокого сна.

— Старуха, — служанка Талассы, а слепой — храмовый музыкант.

— Значит, Таласса и жрец в маске должны быть где-то поблизости, — сказал Фаран, поднимая Аланду на ноги и глядя ей в глаза. — Они в том зале, не так ли? — Аланда не отвечала, и в ее голубых глазах был вызов, хотя по щеке струилась кровь. Фаран с недовольством убедился, что на нее его взгляд не действует так, как на Сереша, и отпустил.

— Ты выдерживаешь мой взгляд, ведьма, но скоро ты заплатишь Братьям своей кровью. Тебе недолго осталось жить! Присмотрите за этими двумя и за жрицей, — приказал он четверым своим людям и, не оглядываясь больше назад, двинулся к мерцающим огням лабиринта.

Жнецы подтащили Маллиану к Аланде и Фурталу, который все так же недвижимо лежал па полу. Верховная жрица смерила старую женщину злобным взглядом, но ничего не сказала: теперь, когда они обе были в смертельной опасности, о мести не могло идти и речи. Маллиана ограничилась тем, что плюнула Аланде в лицо, и ее слюна смешалась с кровью, текущей из раны.

— Надеюсь, ты умрешь лютой смертью, — прошипела при этом жрица, — такой же, как твой дружок!

Аланда точно онемела. Она не раз уже видела смерть — и в действительности, и в своих видениях. Но каждый раз внезапность, с какой обрывалась чья-то жизнь, поражала ее. Вот и теперь она не ведала, что смерть Сереша так близка, хотя он почему-то никогда не появлялся в ее видениях, касающихся будущего. Что проку в ее провидческом даре, если она не в состоянии защитить своих друзей? Сереш, Зараман, Гадиэль, Рат и многие другие — все они погибли.

Только бы Таласса уцелела, безмолвно молилась Аланда.

Голон вглядывался в перебегающие узоры лабиринта, и его лицо, мрачное и без того, приобретало все более кислое выражение. Изучение длилось несколько минут, но оставило чародея неудовлетворенным.