Шантаж - Семен Малков

Видимо, это произвело должное впечатление – о Розанове больше не спрашивали.

– А давно ваши родители в разводе ?

– Больше десяти лет. Мама сразу ушла, как только получила квартиру.

– Простите, Наденька, за нескромный вопрос, но все же интересно бы знать причину, – очень деликатно полюбопытствовала Лариса Федоровна.

– Насколько мне известно, папа любил другую женщину, но точно не знаю. Мама не расположена откровенничать.

– Между прочим, мама – очень красивая женщина: жгучая брюнетка, стройная – ну прямо цыганка, – восхищенно подал реплику молчавший доселе Олег.

– Ваша мать, что же... цыганка? – насторожился Сергей Тимофеевич – ему это не понравилось.

– Ничего подобного. Русская, из одного села со Светиными родителями. У них, Деяшкиных, весь род чернявый. Мама с Верой Петровной в детстве дружили.

– А правда, что вы, Наденька, им вроде как родственница? – задал старший Хлебников вопрос, что давно вертелся на языке.

– Да, есть кое-какое родство. Я раньше и не знала об этом, – все так же коротко ответила Надя чистую правду.

Перекрестный допрос Нади, видимо, утомил Сергея Тимофеевича, – главное, что его интересовало, узнал, а остальное предоставил своей умной, предусмотрительной жене.

– Вы, дамы, нас извините, но мы должны ненадолго уединиться. – Его тон не терпел возражений. – Пойдем, сын, мне надо познакомить тебя с одним закрытым материалом о Франции – хорошее подспорье в твоей работе.

Довольные друг другом, отец и сын оставили женщин вдвоем: по-видимому, пока все идет хорошо.

– А теперь, Наденька, раз мы одни, поговорим по душам, как женщина с женщиной, – вкрадчиво начала Лариса Федоровна с видом доброжелательным и ласковым. – Мы, конечно, очень мало знакомы, но Олег сказал, что вы собираетесь пожениться, а он мой сын. – Она не скрывала волнения. – Любите ли вы Олега? Единственный ли он в вашем сердце? Я ведь только и знаю, что все время вы с ним были просто товарищами. – И пытливо всматривалась Наде в глаза, словно хотела заглянуть в тайники души. – Как женщина, как мать, хочу вас предупредить от ошибки. Если любите другого и идете замуж ради карьеры – уверяю: будете несчастны и вы, и мой сын! – Умолкла, взяв ее руку в свои, терпеливо ждала ответа.

В другое время Надя, с ее смелой находчивостью, безусловно, нашла бы нужные слова, избежала щекотливого положения. Но бурные события и переживания, свалившиеся на нее несчастья подорвали ее духовные силы.

Ни слова не отвечая, она лишь потупила взор, тяжело, прерывисто дыша. Мать Олега попала в самую точку! Умудренная жизнью, Лариса Федоровна поняла ее состояние. Глаза ее потухли, и, поджав губы, она дипломатично закруглила разговор:

– Простите меня, Наденька. Я, видимо, слишком многого хочу от нашей первой встречи. Вы, наверно, меня просто боитесь. А ведь я только хочу для вас и Олега настоящего семейного счастья!

Но Надю не обманули эти красивые слова; она ясно понимала: Лариса Федоровна чуткая, любящая мать, сумела разгадать ее истинное отношение к Олегу. «Ну и дура же я! – выругала она себя. – Кому нужна моя честность?!» Своим женским чутьем она с тревогой и горечью осознала, что не выдержала испытания у матери Олега. Полоса злоключений продолжается.

Глава 17

ПЕРЕД РАЗЛУКОЙ

В этот день Миша уехал со службы раньше обычного. «Ну вот и свершилось», – озабоченно думал он, собирая в портфель свои личные вещи из письменного стола, чтобы отвезти их домой. Нужно еще успеть получить воинские документы и обмундирование.

Накануне ему наконец официально объявили, что он призван в армию в звании лейтенанта юридической службы и направляется в составе своей группы в ограниченный воинский контингент советских войск, выполняющих интернациональный долг в Афганистане. Для Михаила это не явилось новостью – он давно морально подготовил себя к предстоящей опасной командировке. Он не трус, верит в свою звезду и даже с интересом ждет встречи с новой, необычной жизнью.

Однако, когда отъезд стал реальностью, сердце его сжалось от тоски – предстоит разлука. Так трудно расставаться со Светой! Так жаль оставлять в одиночестве мать! Ему ли не понимать ее состояние: как она будет бояться и переживать за единственного сына...

Когда он открыл дверь и вошел, Ольга Матвеевна встретила его вся в слезах: Миша уведомил ее по телефону, и она ждала от него подробностей – что его ожидает, в чем состоит его миссия.

Ольга Матвеевна, высокая, сухощавая блондинка, с карими глазами и сединой в пышно взбитых волосах, несмотря на скромную одежду, имела величественный, полный собственного достоинства вид – как в кино у аристократок (из них и происходила по рождению). Бросалось в глаза ее внешнее сходство с сыном.

Она обняла Михаила и прижалась к его груди мокрым от слез лицом; какое-то мгновение постояла молча, а потом повела его в комнату.

– Ну рассказывай – куда путь держите? Что будете делать? Как скоро отъезд? – забросала она его вопросами, когда они уселись на широкую оттоманку. – Уж не знаю, как мне жить без тебя. Дождусь ли возвращения? Что-то тревожно у меня на сердце...

Миша смотрел на нее с любовью и жалостью. Тяжко ей придется одной, и вовсе не из-за бедности. Мать прекрасно владеет иностранными языками, преподает французский, подрабатывает переводами и в деньгах особенно не нуждается. Беда в том, что Ольга Матвеевна живет только им одним. Мужа потеряла, когда сыну не было и пяти лет, замуж, снова так и не вышла, хотя интересна и привлекательна. Отца Михаил почти не помнил, и, когда подрос, ему было непонятно, почему его прекрасная мама одинока. На вопросы его она неизменно отшучивалась:

– Слишком мелкий народишко пошел. Такой, как твой папа, мне не попадается, а худшего и даром не надо!

Но все дело в ее характере: однолюбка, все нерастраченное сердечное тепло она отдала сыну. Он, впрочем, тоже пошел в этом в мать.

Рассказывая о своих делах, Михаил старался всячески преуменьшить грозившую ему опасность для жизни; задача его состояла в расследовании воинских преступлений в фронтовой обстановке: в Афгане шла настоящая кровопролитная война, и опасность, конечно, была велика. Но вот он закончил; Ольга Матвеевна взяла его руки в свои и посмотрела в глаза с мужественной печалью.

– Ну что ж, дорогой мой сын! У нас в роду свыше определено честно выполнять воинский долг, служить своему государству – России. С этим ничего не поделаешь. Это твоя судьба! – Обняла его дрожащими от волнения руками и, умоляюще глядя ему в глаза светящимся любовью взором, попросила: – Только, родной мой мальчик, будь разумным и осмотрительным! Не лезь на рожон! Не подставляй свою голову! Я знаю, благородная кровь не позволит тебе прятаться за спины товарищей, но и не геройствуй понапрасну! Мне неведомо, что там происходит, но это не защита Родины. Какая-то дурная, грязная война, вроде той, что вели американцы во Вьетнаме. Ради меня, умоляю, – будь осторожным! – Этот крик души, эта длинная речь, произнесенная страстно, на одном дыхании, опустошила Ольгу Матвеевну, и она подавленно замолчала.