Сказки русских писателей - Владимир Аникин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда волк дунул в третий раз, дом разлетелся во все стороны, как будто на него налетел ураган.
Волк щелкнул зубами перед самым пятачком маленького поросенка. Но Ниф-Ниф ловко увернулся и бросился бежать. Через минуту он был уже у двери Нуф-Нуфа.
Едва успели братья запереться, как услышали голос волка:
— Ну, теперь я съем вас обоих!
Ниф-Ниф и Нуф-Нуф испуганно поглядели друг на друга. Но волк очень устал и потому решил пойти на хитрость.
— Я передумал! — сказал он так громко, чтобы его услышали в домике. — Я не буду есть этих худосочных поросят! Я лучше пойду домой!
— Ты слышал? — спросил Ниф-Ниф у Нуф-Нуфа. — Он сказал, что не будет нас есть! Мы худосочные!
— Это очень хорошо! — сказал Нуф-Нуф и сразу перестал дрожать.
Братьям стало весело, и они запели как ни в чем не бывало:
Нам не страшен серый волк,Серый волк, серый волк!Где ты ходишь, глупый волк,Старый волк, страшный волк?
А волк и не думал никуда уходить. Он просто отошел в сторонку и притаился. Ему было очень смешно. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не расхохотаться. Как ловко он обманул двух глупых, маленьких поросят!
Когда поросята совсем успокоились, волк взял овечью шкуру и осторожно подкрался к дому. У дверей он накрылся шкурой и тихо постучал.
Ниф-Ниф и Нуф-Нуф очень испугались, когда услышали стук.
— Кто там? — спросили они, и у них снова затряслись хвостики.
— Это я-я-я — бедная маленькая овечка! — тонким, чужим голосом пропищал волк. — Пустите меня переночевать, я отбилась от стада и очень устала!
— Пустить? — спросил брата добрый Ниф-Ниф.
— Овечку можно пустить! — согласился Нуф-Нуф. — Овечка не волк!
Но когда поросята приоткрыли дверь, они увидели не овечку, а все того же зубастого волка. Братья захлопнули дверь и изо всех сил налегли на нее, чтобы страшный зверь не смог к ним ворваться.
Волк очень рассердился. Ему не удалось перехитрить поросят! Он сбросил с себя овечью шкуру и зарычал:
— Ну, погодите же! От этого дома сейчас ничего не останется!
И он принялся дуть. Дом немного покосился. Волк дунул второй, потом третий, потом четвертый раз. С крыши слетали листья, стены дрожали, но дом все еще стоял.
И только когда волк дунул в пятый раз, дом зашатался и развалился. Одна только дверь некоторое время еще стояла посреди развалин.
В ужасе бросились поросята бежать. От страха у них отнимались ноги, каждая щетинка дрожала, носы пересохли. Братья мчались к дому Наф-Нафа.
Волк нагонял их огромными скачками. Один раз он чуть не схватил Ниф-Нифа за заднюю ножку, но тот вовремя отдернул ее и прибавил ходу.
Волк тоже поднажал. Он был уверен, что на этот раз поросята от него не убегут.
Но ему опять не повезло.
Поросята быстро промчались мимо большой яблони, даже не задев ее. А волк не успел свернуть и налетел на яблоню, которая осыпала его яблоками. Одно твердое яблоко ударило его между глаз. Большая шишка вскочила у волка на лбу.
А Ниф-Ниф и Нуф-Нуф ни живы ни мертвы подбежали в это время к дому Наф-Нафа.
Брат быстро впустил их в дом. Бедные поросята были так напуганы, что ничего не могли сказать. Они молча бросились под кровать и там притаились. Наф-Наф сразу догадался, что за ними гнался волк. Но ему нечего было бояться в своем каменном доме. Он быстро закрыл дверь на засов, сам сел на табуреточку и громко запел:
Никакой на свете зверь,Хитрый зверь, страшный зверь,Не откроет эту дверь,Эту дверь, эту дверь!
Но тут как раз постучали в дверь.
— Кто стучит? — спокойным голосом спросил Наф-Наф.
— Открывай без разговоров! — раздался грубый голос волка.
— Как бы не так! И не подумаю! — твердым голосом ответил Наф-Наф.
— Ах, так! Ну, держитесь! Теперь я съем всех троих!
— Попробуй! — ответил из-за двери Наф-Наф, даже не привстав со своей табуреточки. Он знал, что ему и братьям нечего бояться в прочном каменном доме.
Тогда волк втянул в себя побольше воздуха и дунул, как только мог! Но сколько бы он ни дул, ни один, даже самый маленький, камень не сдвинулся с места. Волк посинел от натуги.
Дом стоял как крепость. Тогда волк стал трясти дверь. Но дверь тоже не поддавалась.
Волк стал от злости царапать когтями стены дома и грызть камни, из которых они были сложены, но он только обломал себе когти и испортил зубы. Голодному и злому волку ничего не оставалось делать, как убираться восвояси.
Но тут он поднял голову и вдруг заметил большую, широкую трубу на крыше.
— Ага! Вот через эту трубу я и проберусь в дом! — обрадовался волк.
Он осторожно влез на крышу и прислушался. В доме было тихо.
«Я все-таки закушу сегодня свежей поросятинкой!» — подумал волк и, облизнувшись, полез в трубу.
Но как только он стал спускаться по трубе, поросята услышали шорох. А когда на крышку котла стала сыпаться сажа, умный Наф-Наф сразу догадался, в чем дело.
Он быстро бросился к котлу, в котором на огне кипела вода, и сорвал с него крышку.
— Милости просим! — сказал Наф-Наф и подмигнул своим братьям.
Ниф-Ниф и Нуф-Нуф уже совсем успокоились и, счастливо улыбаясь, смотрели на своего умного и храброго брата.
Поросятам не пришлось долго ждать. Черный, как трубочист, волк бултыхнулся прямо в кипяток.
Никогда еще ему не было так больно!
Глаза у него вылезли на лоб, вся шерсть поднялась дыбом.
С диким ревом ошпаренный волк вылетел в трубу, обратно на крышу, скатился по ней на землю, перекувырнулся четыре раза через голову, проехался на своем хвосте мимо запертой двери и бросился в лес.
А три брата, три маленьких поросенка, глядели ему вслед и радовались, что они так ловко проучили злого разбойника.
А потом они запели свою веселую песенку:
Хоть полсвета обойдешь,Обойдешь, обойдешь,Лучше дома не найдешь,Не найдешь, не найдешь!
Никакой на свете зверь,Хитрый зверь, страшный зверь,Не откроет эту дверь,Эту дверь, эту дверь!
Волк из леса никогда,Никогда, никогдаНе вернется к нам сюда,К нам сюда, к нам сюда!
С этих пор братья стали жить вместе, под одной крышей.
Вот и все, что мы знаем про трех маленьких поросят — Ниф-Нифа, Нуф-Нуфа и Наф-Нафа.
Как старик корову продавал
[89]
а рынке корову старик продавал,
Никто за корову цены не давал.
Хоть многим была коровенка нужна,
Но, видно, не нравилась людям она.
— Хозяин, продашь нам корову свою?
— Продам. Я с утра с ней на рынке стою!
— Не много ли просишь, старик, за нее?
— Да где наживаться! Вернуть бы свое!
— Уж больно твоя коровенка худа!
— Болеет, проклятая. Прямо беда!
— А много ль корова дает молока?
— Да мы молока не видали пока…
Весь день на базаре старик торговал,
Никто за корову цены не давал.
Один паренек пожалел старика:
— Папаша, рука у тебя нелегка!
Я возле коровы твоей постою,
Авось продадим мы скотину твою.
Идет покупатель с тугим кошельком,
И вот уж торгуется он с пареньком:
— Корову продашь?
— Покупай, коль богат.
Корова, гляди, не корова, а клад!
— Да так ли? Уж выглядит больно худой!
— Не очень жирна, но хороший удой.
— А много ль корова дает молока?
— Не выдоишь за день — устанет рука.
Старик посмотрел на корову свою:
— Зачем я, Буренка, тебя продаю?
Корову свою не продам никому —
Такая скотина нужна самому!
Василий Иванович Белов
[90]
Родничок
[91]
тром родился в поле родничок. Только солнышко поднялось, еще и трава не обсохла, а пчелка уже летит на работу — сок с цветов собирать. Говорит пчелка родничку:
— Родничок, родничок, ты откуда взялся?
— Буль-буль-буль… Я не знаю. Я еще маленький.
— Родничок, родничок, — говорит пчелка, — дай водицы попить.
— Буль-буль-буль… Пей досыта, пожалуйста.
Напилась пчелка, сказала «спасибо» и улетела.
Окреп родничок, веселее забулькал, и солнышко выше поднялось.
Летит птичка-синичка. Увидела родничок и спрашивает:
— Родничок, родничок, ты откуда взялся?
— Буль-буль-буль… Пила из меня водицу пчелка, у нее и спрашивай.
— Дай и мне, родничок, водицы попить.
— Буль-буль-буль… Пей досыта, пожалуйста.
Сказала птичка-синичка «спасибо» и улетела по своим делам, а родничок еще глубже стал, еще светлее. Поднялось солнышко еще выше. Стало в поле совсем тепло.