Варяжский сокол - Сергей Шведов

– Обошел нас Рерик, – досадливо крякнул Карочей. – Одним ударом он лишил Гепарда удобного места для броска на Русаланию. Каган Обадия нас с тобой за это не похвалит, бек Красимир, тут хорошо бы головы сохранить.

– Так я ведь с людьми привык сражаться, бек Карочей, – возмутился Красимир, – а против Навьего мира я не боец.

Карочей, оправившийся после ночного кошмара, уже сомневался, что на несчастный город обрушились монстры из другого мира. И уж тем более в это не поверят каган Обадия и Ицхак Жучин. А вот спросить за погром, учиненный в городе, с Красимира и Карочея они могут. В конце концов, под рукой у уважаемых беков имелось десять тысяч хазар. Сила более чем достаточная для того, чтобы удержать если не город, то хотя бы кремник. Тем более что нападающих насчитывалось всего несколько сотен. Чего доброго, еще и в предательстве обвинят. Ведь среди уважаемых людей, погибших в эту ночь, преобладали рахдониты, а с того же бека Красимира даже волос не упал. И дом его остался целым и невредимым, несмотря на то что практически все сарайские дворцы были разорены.

– А казна? – спохватился вдруг Красимир. – Казна цела?

– А где она находилась?

– В кремнике.

– Так ведь кремник горит, – усмехнулся Карочей.

Красимир схватился за голову и бросился с крыльца в закипающий людской котел. Сарай приходил в себя после жутких ночных событий. Люди толпились на городских улицах, угрюмо о чем-то переговариваясь, но на призывы бека Красимира никто почему-то не откликнулся, хотя бушевавший в кремнике пожар готов был уже перекинуться на город. С большим трудом, силами одних только хазар, вернувшихся к месту службы, пожар удалось погасить. Правда, случилось это только после того, как в кремнике выгорело практически все, что могло гореть, а левая, обращенная к реке стена рухнула под жалобные причитания бека Красимира, окончательно потерявшего голову. А между тем недовольство в городе нарастало. Чернь, нисколько не пострадавшая от налета навьей рати, вела себя все более агрессивно, не обращая внимания на приунывших хазар. Разгонять толпу силой бек Красимир не рискнул. В создавшейся обстановке это могло бы привести к такому кровопролитию, что даже минувшая страшная ночь многим бы показалось тихой и нежной.

– По-моему, нам надо уносить ноги, – сказал Карочей притихшим Красимиру и Иосифу.

Однако рабби, и без того многое потерявший в результате вчерашних событий, не пожелал терять уцелевшее и уважаемого бека не поддержал. По его мнению, все еще можно было поправить. В этом с рабби Иосифом соглашались старшины городских концов, ганы и купцы.

– Вы, что же, собираетесь приносить человеческие жертвы? – прищурился в сторону притихшей городской верхушки Карочей.

– Но ведь иначе чернь не успокоишь, – смущенно откашлялся ган Талик, седовласый упитанный туранец, бывший правой рукой Красимира. Гана Талика поддержали все собравшиеся на совет старшины, включая даже рабби Иосифа.

– А что на это скажет каган Обадия? – ласково спросил у вероотступников скиф.

– Каган далеко, – возразил ему один из самых богатых сарайских торговцев грек Леонидос. – А смерть близко. Решайся, бек Красимир. Нет у нас другого выхода.

Возможно, Леонидос говорил правду и у сарайской старшины действительно не осталось выбора, зато у Карочея такой выбор был, и он не замедлил им воспользоваться. Скиф просто сбежал из бунтующего города, прихватив с собой уцелевших хазар. К счастью, никто ему в бегстве не препятствовал, и он, не встретив по дороге никаких помех, благополучно добрался сушей до Итиля. Похоже, русы, удовлетворившись разгромом Сарая, не собирались этой осенью вести военных действий, а значит, у кагана была возможность поправить ситуацию во взбунтовавшемся городе.

Глава 7

Расправа

В таком гневе Обадию Карочей еще не видел. Похоже, до кагана уже дошли вести о разгроме, учиненном ротариями в Сарае, и оправданий опростоволосившегося бека он слушать не хотел. Каган-бек Ицхак Жучин был настроен более миролюбиво и кивнул скифу почти дружески. Карочей, разумеется, не ждал от кагана Обадии похвал за проявленное малодушие, но и особой вины за собой не чувствовал. В конце концов, не каждое сражение может быть выиграно, а в данном случае против Карочея и Вениамина действовали очень умные и коварные враги, которые мгновенно оценили ситуацию и воспользовались оплошностью несчастного бека, который так неудачно пытался изобразить колдуна.

– У тебя было десять тысяч хазар, бек Карочей, а ты не сумел отбить нападение пятисот ротариев, которые хозяйничали в моем городе, как у себя дома. Неужели двадцать хазар не способны противостоять одному русу?

– С русом двадцать хазар могут справиться, а вот с людским невежеством – увы, – быстро нашелся с ответом скиф. – Да что там хазары, я сам был напуган до икоты. Когда на тебя летит огромный светящийся Ворон, очень трудно сохранить спокойствие, каган.

– Это фосфор, – вздохнул Ицхак Жучин. – Вещество, которое светится в темноте. Я сам пережил нечто подобное, когда огромный объятый пламенем языческий бог грозил мне кулаком. Велесовы волхвы горазды на такие штучки.

– Выходит, мои беки, ганы и хазары боятся ряженых, – криво усмехнулся Обадия, садясь в кресло.

Карочей вздохнул с облегчением. Похоже, вспышка ярости у кагана прошла, и он теперь способен рассуждать здраво. Дело-то было не в ряженых ротариях, а в вере. Сам Обадия может сколько угодно потешаться над Навьим миром и над именем Змей Тугарин, которым его нарекли жрецы, но в Хазарии слишком много людей, поверивших волхвам. И такие есть не только среди простолюдинов, но и среди ганов. И далеко не каждый хазар согласится теперь добровольно служить Дракону.

– Нам нужно время, Обадия, – мягко сказал Ицхак. – Хазары слишком ненадежны, чтобы их можно было бестрепетной рукой бросать на русов.

– Я это знаю, Ицхак, – холодно сказал каган. – Мы не готовы к войне. Нам нужно еще по меньшей мере пять – десять лет, чтобы выковать меч, способный сокрушить любого врага, дерзнувшего бросить вызов кагану Хазарии. Но это вовсе не означает, что я буду прощать своих ближников за отречение от истинной веры. Мне дела нет до того, во что верят простолюдины, но беки и ганы Хазарии должны быть иудеями. Они должны быть свободны от тех суеверий, которым подвержено стадо, данное им в управление. В противном случае мы никогда не избавимся от изменников в наших рядах. Ибо наши ганы будут толпами перебегать в стан язычников, как только им станет это выгодно. Ты меня понял, бек Карочей?

– Так я ведь веры не предавал, – возразил скиф. – А испугаться может каждый.