Швея из Парижа - Наташа Лестер

Эстелла вскочила. Руки дрожали, и, даже прижав их к груди, она не могла унять эту дрожь. Она не узнавала собственный голос; он был слишком высокий и срывающийся, однако какая теперь разница – она и сама уже не та Эстелла, которая влюбилась в Алекса и хотела выйти за него замуж.

– Я не могу выйти за тебя замуж. Извини.

«Только не плачь, – приказала она себе. – Пожалуйста, не плачь. Заставь его поверить, что не хочешь его, заставь поверить во что угодно, только чтобы не пришлось рассказывать о Гарри. Лишь тогда тебе не придется увидеть лицо Алекса, когда он узнает, кто твой отец».

– Я что-то натворил? – в отчаянии спросил Алекс. – Знаю, я обещал тебе месяц. Прости. Но остаться не могу. Не сейчас.

Эстелле хотелось плакать.

– Дело не в тебе. И война тут ни при чем. Дело во мне. Я… – Как же сообщить? Как солгать, чтобы он не догадался? Но она должна солгать ради Алекса. Гарри – душевнобольной; а что, если и она однажды сойдет с ума? Или ее дети? Ради всего святого – ведь мама оказалась женщиной, которая отдала Гарри ребенка. Разве это не сумасшествие? Все, что связано с Эстеллой, несет на себе врожденную печать бесчестья. И признаться в этом Алексу, увидеть, как любовь покидает его глаза в ту минуту, когда он узнает о ее грязном происхождении… Нет, она этого не вынесет. Она никогда не произнесет вслух: «Гарри Тоу – мой отец». И также нечестно было бы продолжать отношения с Алексом, скрывая ужасную тайну.

И она заставила себя сказать эти слова.

– Я совершила ошибку. Я не… – Нет, произнести «Я не люблю тебя» выше ее сил. – Я не хочу быть с тобой. Никогда.

Эстелла пошла к двери. Только бы не упасть, только бы продержаться еще несколько секунд. Казалось, сердце остановилось, дыхание замерло, а комната погрузилась в темноту. «Еще несколько шагов», – уговаривала она себя. Прочь из дома, пока она окончательно не погубила Алекса, самого лучшего и самого храброго мужчину – любовь всей своей жизни.

– Эстелла!.. – окликнул ее Алекс.

Голос человека, потерявшего всякую надежду.

Ей потребовалось собрать все свое мужество, чтобы не обернуться, не броситься ему в объятия, плача и повторяя снова и снова: «Прости, прости, прости». Когда Алекс произнес ее имя, Эстелла услышала в его голосе все сомнения, все опасения: однажды она его бросит. Потому что он ее не заслуживает. И он поверил – она уходит именно из-за этого.

«Нет, Алекс, – думала она, спускаясь по ступенькам к машине. – Я ухожу, потому что ты заслуживаешь намного больше, чем меня».

– Подожди! – крикнул Алекс, когда Эстелла открывала дверь. На этот раз она совершила ошибку и обернулась посмотреть, что сделала с ним. Он был просто уничтожен.

И она едва не вернулась. Едва не сгребла его в охапку, не провела ладонями по лицу, возвращая ему хорошо знакомую ясность. Однако тогда придется раскрыть свою тайну, и это разрушит все, что их объединяло. Что ж, по крайней мере, она так избавит его от груза своего позора.

Часть 10

Фабьен

Глава 32

Июль 2015 года

Фабьен переоделась в пижаму и немедленно достала из коробки очередной листок бумаги. Это было письмо, подписанное Жанной Биссетт, матерью Эстеллы.

21 апреля 1943 года

Моя милая, милая Эстелла!

Мне сообщили, что у тебя все хорошо. Алекс, тот самый мужчина, который гарантировал, что ты получишь мое письмо, рассказал: ты влюблена, и у тебя есть ребенок. Однако по лицу Алекса видно – он и сам тебя любит.

Надеюсь, ты оттолкнула его не из-за меня, хотя подозреваю, что именно так и случилось. Мне кое-что известно об Алексе; он сделал все, чтобы уберечь меня во время войны, дать мне возможность по мере своих сил помогать французскому народу, так же как помогает он сам, внося намного больший вклад.

Знаю, ты познакомилась с Леной. Лена… Когда я думаю о ней, мне хочется умереть. Вот только это был бы больший эгоизм с моей стороны. Мне пришлось выбирать одну из вас, и кто знает теперь, верным или неверным оказался мой выбор? Сейчас я объясню тебе все, как сумею.

Впервые я увидела Гарри Тоу в декабре 1916 года. Зима выдалась холодной и суровой. Мне было четырнадцать лет; я выросла в монастыре и ничего не знала о жизни. Гарри очаровал настоятельницу, дал ей денег и попросил разрешения увидеться со мной, назвавшись старинным другом семьи Эвелин Несбит. Настоятельница, не знавшая, кто он на самом деле, и уверенная в его добропорядочности, позволила встретиться со мной несколько раз в течение недели в общей комнате монастыря. Мы пили чай. Гарри подарил мне бриллиантовое кольцо и браслет с бриллиантом. По сути, он был первым мужчиной, с которым я познакомилась. Он задался целью приручить меня. И я попала под его чары, поскольку не имела эталона, мне не с кем было его сравнить.

В последний свой визит Гарри уговорил меня уйти с ним на целый день. Я почти совсем не знала Парижа, а он выразил готовность показать мне город. Я пришла в восторг от одной мысли, что увижу все памятники.

Сначала он был очень внимателен, отвез меня к Эйфелевой башне и к Триумфальной арке. Мы остановились у съемочной будки, сфотографировались, а затем отправились обедать. Он заказал мне бокал бренди, затем второй. Затем еще и еще. Я опьянела и почувствовала себя плохо. Гарри привел меня в дом на рю де Севинье, в любовное гнездышко Джона и Эвелин, зная, что уже четырнадцать лет там никто не живет. Велел лечь в постель. Думаю, не нужно рассказывать, что произошло дальше.

Когда я проснулась, уже наступил вечер. Гарри ушел. Мне пришлось самой искать обратную дорогу. Вернувшись в монастырь, я вспомнила, что говорил Гарри каждый раз, когда посещал меня. Будто бы Эвелин должна ему что-то. И я поняла, что стала расплатой.

Через несколько месяцев я обнаружила еще кое-что: помимо стыда, случившееся имело и другие последствия. Настоятельница заметила, что я давно не стираю прокладки, и я созналась. Нет, не в изнасиловании. Лишь в том, что совершила ошибку с Гарри. Ни одна монахиня даже представить не в силах, что кто-то может быть настолько порочным.

Настоятельница написала семье Тоу и заявила, что они несут ответственность за действия Гарри. Мать Гарри ответила, что они возьмут ребенка в семью. Они также готовы были оплатить мне дорогу в Нью-Йорк, роды, проживание и возвращение во Францию в обмен на обещание никогда не предавать огласке случившееся. Она обещала –