Путешествие в Мир - Светлана Каныгина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Благодарю,– ответила Денизьям.
– Но где ваш спутник? Мне бы хотелось познакомиться и с ним,– спросила Ниринн и, заметив замешательство в глазах девушки, посмотрела на хозяйку дома.
Сони сделала несмелый шаг вперёд.
– Так случилось, что вурмек…– дрожащим голосом заговорила она.
– Вурмек отправился к портному, госпожа,– войдя в гостиную, произнёс пангосса.
Вытирая тряпкой черные от копоти руки, он подошёл к Денизьям и стал рядом с ней.
– К портному?– удивлённо переспросила Ниринн.
– Кафтан и шапка мальчишки совсем обветшали. Я отправил его в мастерскую, чтобы пошить новые,– сказал Багарас.
Ответ ящера ещё больше удивил правительницу.
– Отправил в мастерскую? Одного?– спросила она.
– Нет, нет, вурмек пошёл туда вместе с Намваной,– зубасто улыбнувшись, ответил ящер.
Услышав это, монстр, натирающий в кухне печную дверцу, так и замер на месте, а Сони лишь всплеснула руками.
– Вероятно, они вернутся не скоро,– сказала Ниринн, взглянув на девушку, и добавила,– Надеюсь, что к обеду в моём доме вы всё же будете вместе?
– Непременно,– ответила за Денизьям хозяйка.
– Тогда не буду вас отвлекать,– улыбнувшись вымазанному в саже Багарасу, сказала правительница и направилась к выходу.
Проводив Ниринн до границ сада, Сони вернулась в дом и тут же бросилась к Денизьям с расспросами о Горене. Кроме признания в случайной ссоре, девушке ничего ей не рассказала.
– Я искала его и в доме, и в саду, заглядывала на голубятню, но вурмека нигде не было,– оправдывалась перед ящером хозяйка,– А ведь он вполне мог отправиться в город. Гуляет себе сейчас, ни о чём не заботясь,– Сони огорченно всхлипнула и, прижав к лицу край фартука, запричитала,– Что я скажу Ниринн? Как смогу оправдаться перед ней на обеде?
– Говоришь, заглядывала на голубятню,– задумчиво пробормотал Багарас.
Неожиданно, взгляд ящера словно остекленел, а зрачки в его глазах так сузились, что стали едва заметны.
– Просто заглянула?– прищурившись, спросил он хозяйку.
– Да, дорогой. Я несколько раз звала его,– ответила она Багарасу.
Пангосса уже не слушал её. Ничего не сказав, он побежал к двери и выскочил на улицу. Намвана и Денизьям бросились за ним.
– Ах!– воскликнула женщина, испуганно прижав ладонь ко рту,– Неужели он мог…
В след за остальными, Сони выбежала в сад и спешно направилась к голубятне. Остановившись, она дернула на себя ручку двери, но едва та приоткрылась, как изнутри на женщину дохнуло холодным, наполненным запахами земли и сырости воздухом.
– Только не это!– прошептала Сони, и побежала к загону с козами.
Ящера, Намвану и Денизьям она нашла здесь, стоящими перед распахнутой дверцей подпола, спрятанного за вязанками сена.
– Горен!– громко крикнула девушка, склонившись над входом в лаз.
– Горен!– повторила за ней Сони.
Но кроме гулкого эха в ответ им ничего не прозвучало.
Вурмек не слышал их зова. Извилистые коридоры Тропы Червей заглушили в себе голоса Сони и Денизьям так же стремительно, как поглощали свет и тепло.
Не слыша ничего, кроме собственных шагов, и видя вокруг лишь непроглядную темноту, Горен шёл на ощупь, двигаясь вдоль холодной земляной стены. Он шёл быстро, стараясь не замедлять шаг и не замечать, как руки его снова и снова касаются чего-то живого, ползущего вслед за ним по стене, и как по ступням его то и дело проскальзывает нечто мягкое и змеиное. Страх узнать о том, что это могло быть, помогал юноше идти быстрее и не слышать за звуками своих шагов писк крыс и шевеление земляных панцирных насекомых. Желание скорее достичь конца подземного коридора и правящий этим жутким местом беспросветный мрак подстёгивали его. Отказываясь осознавать всё ощущаемое, Горен спешил к выходу. Там, на другой стороне, он надеялся разыскать Таилла. Вурмек не мог думать ни о чем другом. Именно поэтому он не испугался спуститься на Тропу Червей, идти в этой тьме и встретить то, что ожидало его впереди.
А впереди был Ру́лио- древний, как сама Земля, лес вечной жизни, всегда зелёный и всегда дающий плоды. Опутанный сетью ледяной изморози и укрытый густым снегом, он безмятежно спал, словно не чувствуя того холода, что со всех сторон обступил его. Тёплые, словно кровь, соки леса, не останавливаясь, струились под толстой корой его деревьев, согревая и поддерживая их жизнь на протяжении многих столетий. Снега, дожди, ветры или палящий зной солнца были для Рулио ощутимы не более, чем звук. Здесь не было ни птиц, ни насекомых, ни животных. Этот лес не мог дать им дома, он не нуждался в них. Земля поила Рулио жизнью, храня в себе тайну его рождения, силы и бессмертия. Неизменно прибывая в тишине и покое, он был знаком земной мудрости и бесконечности жизни. Миллионы дней, один за другим, несли Земле перемены. Существа её рождались и умирали. Твердь меняла свой облик, вздымаясь горами, разверзаясь оврагами и разливая реки. Но Рулио всегда оставался таким, каким был создан.
И тогда, в день готовящейся битвы, он хранил полное умиротворение. Как будто не было за его границами многотысячной армии Каврия, готовящейся к кровопролитному сражению. Словно не слышны были крики командующих и ржание боевых коней, и не было тех тревоги и страха, что напряженно висели в воздухе.
Воин.
На снежном покрывале Вольной Пустоши, подняв над своими шатрами пурпурно- золотые флаги единовластия, стоял лагерь царской армии. Войско, готовое выступить в любой момент, было выстроено впереди него и покорно ожидало приказа главнокомандующего. Тесные колонны, перемежающиеся рядами передвижных боевых снарядов и летающих тварей, были выстроены полукругом, с сосредоточенными в центре группами всадников, а впереди лучниками и воинами, вооруженными копьями. Переминаясь с ноги на ногу под тяжелым весом кованых накрупников, лошади выжидающе фыркали и ржали, а наездники, не желая раньше времени отягощать их ношу, стояли рядом. Облаченные в кожаные доспехи и тонкую кольчугу, они казались совершенно незащищенными в сравнении с лучниками и управляющими катапульт, чьи тела и головы покрывали тяжелые металлические латы. Позади конных рядов смешанной колонной стояли мечники и серпоносцы, снаряженные вместе с этуфо́рами- мускулистыми, высотой в полтора метра в холке, лишёнными хвостов и ушей боевыми собаками. Подстрекаемые дразнящим звериный нюх запахом лошадиного пота псы рявкали, нервно скулили, но, подчиняясь воинам, не смели двинуться с места. Каждый из них страстно хотел и мог растерзать стоящих впереди лошадей, однако обучены собаки были так хорошо, что терпение их превышало желание насытиться конским мясом. За воинами с псами, замыкая ряды армии, стояли добровольцы. Их нестройная колонна, численностью около двух тысяч разумных созданий самого разного происхождения, выделялась особенно. Здесь были и жители близлежащих земель, и совсем недавно
