Гребаная история - Бернар Миньер

— А ведь я тебя предупреждал — не выкидывать со мной номеров.

Я гримасничал: боль поселилась в плече, будто электрический ток, прогуливалась вдоль нервов.

— Пошел на хрен, — внезапно выдохнул я почти безжизненным голосом.

— Чего?!

— Пошел на…

Жесткий, будто каменный, палец воткнулся в печень. На этот раз мне показалось, что сейчас вся желчь хлынет наружу, но она остановилась на полпути, подобно лифту, который обслуживает только тридцать первых этажей. Мой живот превратился в большой шар, надутый болью.

Лицо Даррелла изменило выражение, он покачал головой.

— Черт, — с отвращением выдохнул он, пристально глядя на меня. — Ты и вправду думаешь, что мне так хочется это делать? Что меня это забавляет?

— Твоя мать, — проблеял я между двумя хриплыми вдохами, — похоже, она сосет член в Ньюхэйлеме…

Я заметил, как его взгляд стал тупым и непонимающим.

— Чего?

Я говорил у самого его уха, но он не был уверен, что расслышал. Быть не может, чтобы я сказал такое. Не Дарреллу Оутсу, это невозможно.

— Это правда, что она обожает угрей?

— В смысле?

— Что она пихает их себе в киску?

Глаза у него засверкали, я увидел, что теперь Оутс стал совершенно ненормальным.

— Что ты сказал?

— Говорят, она заставляет ваших кобелей залезать на нее… Как их там зовут? Ах да, Саддам и Ким Джонг… Нет: Башар и Ким Джонг… Прямо имена… А-а-а-а-а-ах!

Даррелл нажал еще сильнее. Наверное, скоро его пальцы проткнут мне плечо и встретятся; он мог бы поднять меня за ключицу, как за вешалку.

— Кажется, она становится на четвереньки… а они ее…

— ЧТО ТЫ СКАЗАЛ?

— Ты… ты все слышал… Даррелл, сукин сын… Оутс… Ай… Отсоси у меня, ублюдок…

Даррелл с расстроенным видом уставился на меня.

— Ты хорошо скрываешь свою игру, — бросил он и посмотрел на меня, будто изучая. — Мы с тобой одного поля ягода, верно, Генри? — Он покачал головой. — Но это ничего не значит. Все равно ты сейчас сдохнешь, вы сейчас оба сдохнете.

Побледнев до синевы, он отпустил меня. Мои легкие, издав хриплый звук, глубоко вдохнули влажный воздух. Я положил руки на колени. Даррелл казался сбитым с толку: все шло совсем не так, как он планировал.

— И кого ты сбросишь первым, Даррелл? — спросил я.

Он озадаченно нахмурился. Затем на долю секунды перевел лихорадочно блестящие глаза на Чарли:

— Вот он первым и подохнет. А ты будешь смотреть, как он падает.

Я дышал с трудом. Туловище у меня было наклонено, подбородок опущен.

Я поднял голову.

— Затем это будет…

Увесистый камень в моей руке со всего размаха ударил его в висок. Я подобрал его и положил в карман еще у подножия маяка, воспользовавшись парой секунд, когда, находясь там, наверху, на платформе, Оутс исчез из поля моего зрения, а я, соответственно, — из его. Все оставшиеся силы, весь свой вес, всю свою энергию отчаяния я вложил в это маятникообразное движение руки. Противник покачнулся, потеряв равновесие от силы удара. Я увидел, как в его раскосых глазах растет удивление, в его прозрачных сумасшедших глазах; в то мгновение, когда я снова ударил его камнем, прямо в нос. Разбив его — чисто и просто.

Одновременно боднул его головой, словно баран. Схватил его, как в футболе, и, воспользовавшись инерцией движения, швырнул к ограждению. Оутс оказался тяжелым, мощным. Но его висок и нос кровоточили, на короткий миг он растерялся — и был снесен моим порывом.

Руки противника попытались найти опору, схватить меня, и у него это, без сомнения, получилось бы, будь у него хоть немного времени прийти в себя.

Но как раз времени у него и не было — и его руки встретили лишь пустоту.

На долю секунды существовали только шум дождя, ветра и океана — а потом замолкли даже они. Последовала тишина, которая дала мне неслыханное ощущение силы и спокойствия. Я ощутил страх Даррелла — он словно подхлестнул меня; я оживился, взбодрился. А затем Даррелл перевалился через ограждение — голова, туловище, таз, ноги… — и я увидел, как он

пада

а

а

а

а

ет…

34. Дрон

— Черт возьми, Генри, что ты наделал?!

«А тебе бы хотелось, чтобы вместо него полетел вниз ты?» Я подумал это, но не сказал. Согнувшись вдвое, восстановил дыхание. У меня ужасно болели плечо и живот.

— Вытащи меня отсюда, — уже умоляющим голосом произнес Чарли.

Все его тело сотрясалось от озноба, ноги колотились одна об другую, будто кастаньеты, и я испугался, что он потеряет равновесие и свалится.

— Держись как следует, хорошо?

Чарли кивнул. Мне было трудно развязывать узлы, разбухшие под дождем. Пришлось отчаянно скрести их ногтями.

— Ну вот. Осторожно. Я тебя отвязываю…

Побелевшими пальцами Чарли схватился за перила. Медленно обернулся ко мне, повернувшись спиной к ревущему морю, скалам и трупу Даррелла внизу. Я крепко держал его за руки. Двигаясь еще медленнее, он перебрался через ограждение. Оказавшись на другой стороне, оперся об меня.

— Спасибо, — выдохнул он.

Затем соскользнул на металлическую платформу, усевшись спиной к маяку. Чарли икал, глаза его, полные ужаса и слез, были широко открыты.

Он громко разрыдался.

Я положил руку ему на плечо.

— Чарли, надо поскорее убираться отсюда.

Мой друг кивнул, при этом не переставая плакать.