Жена чародея - Пола Вольски

У них за спиной оставалась крепость Вейно. Перед ними были не то хижины, не то небольшие домики, в последние годы появившиеся по другую сторону городской стены. Дорога вилась по полям и лугам, на которых крестьяне выращивали пшеницу и пасли овец, а затем описывала круг у подножия горы Морлин. На вершине горы стоял замок Ио-Веша, представляющий собой родовое гнездо Уэйт-Базефов. В ясные дни этот замок можно было разглядеть из города Ланти-Юм. Обогнув замок, дорога шла мимо отдельных хуторов и одиноких хижин, а затем упиралась в гранитный массив, называвшийся просто Скалы, и, повернув, тянулась по продуваемой всеми ветрами пустоши Гравула. Здесь дорога как таковая заканчивалась, разбившись на множество троп и тропок. Самая широкая из них вела на север, в Назара-Син — область, сравнительно часто посещаемую людьми. Остальными дорогами практически не пользовались, поскольку они вели в неизведанные внутренние земли. Жизнь на огромном острове Далион развивалась главным образом в прибрежных городах-государствах, среди которых Ланти-Юм был и самым древним, и самым красивым. Внутренние районы были не изучены и не заселены цивилизованными людьми. Тамошние обитатели поддерживали подобный порядок вещей и встречали случайных путников далеко не с распростертыми объятиями. Сравнительно ровные и широкие дороги связывали между собою лишь прибрежные города, тогда как все остальные были почти непроезжими, порой и непроходимыми, а в плохую погоду имели тенденцию исчезать вовсе. Именно по такой дороге и везла теперь дряхлая кляча Верран и Нида.

Много часов они тащились в ночной тьме. У Верран появилось время обо многом задуматься, и она так и сделала, от чего ее страхи только усилились. Во-первых, необходимо было считаться с возможностью погони. Кет Ранзо рассказал о том, что три различных патруля осведомлялись о беглянке. Интересно, откуда у них взялись такая стремительность и такая уверенность? Откуда им было знать, какой именно маршрут изберет она в своем бегстве, к каким воротам устремится? И главное, как им удалось прибыть на место встречи с Ранзо раньше нее самой? Если они способны перемещаться на такой скорости, то наверняка для них не составит труда догнать ее сейчас. Простодушной Верран, даже не пришло в голову, что Ранзо мог солгать, набивая цену.

По мере того как шло время, мысли Верран становились все мрачнее. Что же, терзалась она, стало с Фал-Грижни? С тех пор как она столкнулась с результатами житейской непрактичности мужа, которая свидетельствовала о его уязвимости, она в полной мере осознала размеры угрожающей ему опасности. При всем своем блеске, при всей своей мудрости, он не был всемогущим. «Да какая разница, — тщетно внушала она себе. — Так или иначе, Фал-Грижни все равно одержит победу».

И наконец, Нид. Несчастный мутант страшно мучился и слабел буквально час от часу. Ему все труднее становилось орудовать кнутом, заставляя лошадь тащить телегу. И хотя ему позарез требовалось отдохнуть, он категорически отказывался передать вожжи Верран. Много раз за ночь она предпринимала такие попытки — и неизменно сталкивалась с отчаянным сопротивлением. Все ее жесты и негодующие возгласы оставались тщетными. Нид в ответ шипел и не выпускал поводья из лап.

Небо на востоке начало светлеть. У Верран затекло все тело, она страшно устала, ее поташнивало. Ребенок сучил ножками у нее в животе, причиняя дополнительное беспокойство. Вопреки всему этому ей удалось забыться легкой дремотой, причем она продолжала сидеть прямо в тряской телеге. Когда она проснулась, бледное зимнее солнце уже сияло на синем небе. Перед ней расстилалась безлюдная пустошь Гравула. Резкий свежий ветер хлестал по сероватым холмам и чахлым кустам, насквозь продувал он и узкую дорогу меж высоких скал. Телега стояла на месте, потому что Нид спал. Голова его упала на грудь, и вожжи выскользнули из лапы. Утреннее солнце нещадно жгло его и без того обожженную спину, и это зрелище заставило Верран содрогнуться от ужаса и сострадания. Лошадь терпеливо пощипывала клочья пожухлой травы на обочине и время от времени принюхивалась к земле в тщетной надежде найти что-нибудь более питательное.

Верран решила предоставить Ниду возможность еще отдохнуть. Она почувствовала голод и принялась обшаривать телегу в поисках продовольствия, о котором толковал Ранзо. Она и впрямь скоро нашла еду, правда оказавшуюся столь же вонючей и ни на что не годной, как и сама телега. Рядом со свертком, в котором хранились драгоценные записи Фал-Грижни, лежала отсыревшая сумка, в которой Верран обнаружила несколько ломтей черного хлеба, горсть черствого печенья, маленькую колбаску, голову сыра, пару луковиц и кожаную фляжку с вином. Один взгляд на все это отбил у нее аппетит. И все же она заставила себя пожевать хлеб. Ей отчаянно захотелось домой. Ветер Гравулы был одновременно освежающим и пронзительным. Дрожа от холода, Верран отхлебнула вина, оказавшегося слишком разбавленным, чтобы им можно было согреться.

Трава и кусты вольно покачивались на ветру. Недалеко впереди возвышались утесы, именуемые в народе Гранитными старцами, — в их устремленной к небу симметрии и впрямь было нечто мистическое. Большинство из них представляло собой гигантские гранитные призмы, которые ни в коем случае не могли бы возникнуть естественным образом. Молва утверждала, будто эти камни обозначают вход в преисподнюю. Считалось, что здесь обитают призраки, и Верран не хотелось бы оказаться в этих местах под покровом ночи. Она обернулась и окинула взглядом пространство до самой линии горизонта. Там что-то движется? Или ей почудилось? Кажется, кто-то верхом на коне… Гвардеец герцога? Нет, по склону холма бежало всего лишь какое-то животное. Время было двигаться дальше. Верран не без труда растолкала Нида. И после сна вид у него был удручающе страдальческий. Она предложила ему поесть, но он отказался. Она с тревогой смотрела на мутанта, пока он брал в лапы вожжи. Лошадь по-прежнему щипала траву. Если она и понимала, чего от нее ждут, то виду не подавала. Нид щелкнул кнутом и угрожающе зашипел. В ответ кляча недовольно фыркнула и продолжала жевать. Нид зашипел свирепо и принялся хлестать клячу по облезлым бокам со всей силы, которой у него, впрочем, оставалось немного. Наконец животина соизволила тронуться с места. Нид устало откинулся назад и на этот раз без всяких возражений передал поводья своей спутнице.

Верран удивило, как трудно править телегой. Поводья выскальзывали из ее неопытных рук. Кляча, почуяв неискушенность возницы, начала проявлять норов, то ускоряя, то замедляя шаг по собственной воле. Иногда она бежала вперед на диво прытко, а иногда разве что не замирала на месте. Верран никак не удавалось с ней справиться, и путешествие продолжалось в неровном ритме, сопровождаясь рывками, от которых у бедной Верран стучали зубы. И она не смогла скрыть радость, когда Нид, немного оправившись, вновь забрал у нее поводья. После этого они проехали весь день. Нид так и не притронулся к пище. Когда Верран предложила ему выпить вина, он с радостью согласился, но, едва распробовав, с отвращением выплюнул вино на дорогу. Затем посмотрел на Верран жалобно и с надеждой. Она почувствовала, что на глаза ей наворачиваются слезы. Помочь несчастному мутанту она была бессильна.