Другой взгляд на Сталина - Людо Мартенс

«Страх быть заподозренным в недостатке бдительности привел фанатиков на местах к осуждению не только бухаринцев, но также сторонников Маленкова, Ежова и даже Сталина. Конечно, невозможно, чтобы их могли подбить на это скрытые оппозиционеры! Берия… на закрытой сессии Центрального комитета и Центральной контрольной комиссии, состоявшейся осенью 1938 года… заявил, что если Ежов и не был добровольным нацистским агентом, то уж невольным их пособником он был наверняка. Он превратил центральные органы НКВД в рассадник фашистских агентов»{603}.

«Кардинашвили, один из тех, с кем я работал в тесном контакте, разговаривал с Берией как раз перед назначением Берии главой НКВД. Кардинашвили спросил Берию, что если Сталин не ослеп от страха, вызванного столь большим числом казней, – то был ли он не осведомлен о том, что террор зашел настолько далеко, что идет уничтожение самих себя; люди на высших постах удивляются, не проникли ли нацистские агенты в НКВД, чтобы использовать свое положение для дискредитации нашей страны.

Берия ответил, что Сталин хорошо знает об этом, но он столкнулся с техническими трудностями: быстрое восстановление „нормальности“ в централизованно управляемом государстве таких больших размеров, как СССР, было очень непростой задачей…

Кроме того, существовала реальная опасность войны, и поэтому правительство должно было быть очень осторожным, чтобы не расслабиться»{604}.

Исправление

11 ноября 1938 года Сталин и Молотов подписали недвусмысленное решение, положившее конец крайностям, которые имели место во время чисток.

«Основные операции – сокрушение и уничтожение вражеских элементов, – проведенные НКВД в 1937–1938 годах, во время которых следственные процедуры и слушание дела были упрощены, показали многочисленные и серьезные недостатки в работе НКВД и прокуратуры. Кроме того, в НКВД проникли враги народа и шпионы иностранных разведывательных служб, как на местном, так и на центральном уровне. Они всеми мерами пытались подорвать расследования. Агенты сознательно искажали советские законы, проводили массовые и неоправданные аресты и в то же время защищали своих пособников, особенно тех, кто проник в НКВД.

В работе НКВД наблюдались совершенно недопустимые изъяны везде, где только это было возможно, так как враги народа внедрились в органы НКВД и прокуратуры, используя все возможные методы для отделения работы НКВД и прокуроров от партийных органов, чтобы избежать партийного контроля и руководства и помочь себе и своим пособникам продолжить антисоветскую деятельность.

Совет народных комиссаров и Центральный комитет ВКП(б) постановили:

1. Запретить НКВД и прокурорам проведение любых массовых арестов или операций по высылке…

ЦРК и ЦК ВКП(б) предупреждает всех работников НКВД и прокуратуры, что малейшее отклонение от советских законов и директив партии и правительства любым работником, кем бы он ни был, повлечет за собой самое строжайшее расследование.

В. Молотов, И. Сталин»{605}.

До сих пор остается много противоречий относительно числа пострадавших в Большой чистке. Этот вопрос остается излюбленной пропагандистской темой. Согласно Риттершпорну, в 1937–1938 годах во время Большой чистки было исключено из партии 278 818 человек. Это намного меньше, чем в предыдущие годы. В 1933 году было исключено 854 330 человек; в 1934-м – 342 294, а в 1935-м – 281 872. В 1936 году исключено из партии 95 145 человек{606}. Однако мы должны учесть, что эта чистка совершенно отличалась от предыдущих. Большая чистка была направлена на кадровых работников. В предыдущие годы большинство исключенных составляли элементы, ничего общего не имевшие с коммунизмом, преступники, пьяницы и нарушители дисциплины.

Согласно Гетти, с ноября 1936 года по март 1939-го было немногим меньше 180 тысяч исключенных из партии{607}. Это число учитывает тех, кто затем был восстановлен в партии.

Непосредственно перед Пленумом 1938 года было подано 53 700 заявлений о неправильном исключении. В августе 1938 года таких заявлений было 101 233. К тому времени из всех 154 933 заявлений партийные комитеты уже проверили 85 273, 54 % из которых были признаны правильными{608}. Никакая другая информация не может лучше показать ложь заявлений, что чистка была слепым террором без права на обжалование, организованным неразумным диктатором.

Конквест заявляет, что в 1937–1938 годах было арестовано от 7 до 9 миллионов человек. В то время общее число рабочих в промышленности было менее 8 миллионов. Свои данные Конквест «основывает на воспоминаниях бывших заключенных, которые дают оценку, что в те годы от 4 до 5,5 % всего советского народа было заключено в тюрьмы или депортировано»{609}.

Эти цифры – всего лишь плод фантазии, выдумка врагов социализма, твердо намеренных любыми путями нанести урон тому режиму. Их «оценки» не имеют серьезной основы.

«В отсутствие доказательств все оценки являются одинаково бесполезными, и трудно не согласиться с наблюдением Бжезинского, что невозможно сделать любую оценку, не ошибаясь при этом на сотни тысяч или даже миллионы»{610}.

Теперь мы бы хотели обратиться к теме ГУЛАГа и более общему вопросу о числе заключенных и умерших в трудовых исправительных лагерях. Слово ГУЛАГ означает Главное управление лагерей.

Вооружившись научными методами статистики и экстраполяции, Роберт Конквест делает замечательные расчеты: 5 миллионов заключенных в ГУЛАГе в начале 1934 года; более 7 миллионов арестованных в 1937–1938 годах, что составляет всего 12 миллионов; один миллион заключенных из этого числа казнено и два миллиона умерли по разным причинам за эти два года. Это означает, что в 1939 году в ГУЛАГ было сослано 9 миллионов политических заключенных, «не считаясь с нормами закона»{611}.

Теперь, имея масштабы репрессий, Конквест начинает подсчет трупов. С 1939-го по 1953 годы среднегодовая смертность составляла «около 10 %». Но в эти же годы число заключенных было стабильным, около 8 миллионов. Это значит, что за эти годы в ГУЛАГе сталинизм уничтожил 12 миллионов человек.

Братья Медведевы, «коммунисты» школы Бухарина – Горбачева, по существу, подтвердили эти «обличающие» цифры.

«В концентрационных лагерях сталинских времен побывало от 12 до 13 миллионов человек». При Хрущеве, который вновь пробудил надежды на «демократизацию», дело пошло намного лучше: в ГУЛАГе было всего каких-то 2 миллиона, осужденных на основе обычного уголовного права{612}.

До некоторых пор никаких проблем. Для наших антикоммунистов все шло прекрасно. Их словам верили.