Армагеддон был вчера - Генри Олди

Вторая темная фигура, скрюченная в три погибели, медленно ковыляла вдоль полосы остро пахнущих водорослей, выброшенных на берег. Женщина. Старая. Очень старая женщина. Время от времени она с усилием нагибалась, подбирала какую-то дрянь, долго рассматривала, нюхала или даже пробовала на вкус. Иногда находка отправлялась в холщовую сумку, висевшую на плече старухи, но чаще возвращалась обратно, в кучу гниющих водорослей. Раковины? Кораллы? Крабы? Кто ее знает…

Матушка Мбете Лакембы подошла к Эми, и пару минут обе молча смотрели вдаль, на полыхающее море и треугольный плавник. Потом старуха что-то сказала девушке, та ответила, Туру-ноа Лакемба удовлетворенно кивнула и с трудом заковыляла вверх по склону холма.

— Уважаемый Мбете, — Флаксман закашлялся, — вам не кажется, что сейчас наступила моя очередь рассказывать? Думаю, эта повесть — не для бара. Особенно после того, как я подверг сомнению слова Эми… Короче, покойный Ламберт Мак-Эванс был отчасти прав. Когда ляпнул, что я приплыл сюда верхом на ездовой мако. Он ошибся только в одном: это была не мако. Я боюсь утверждать, но мне кажется… это был Ндаку-ванга!

В первый раз за сегодняшний день в глазах старого жреца появилось нечто, что можно было бы назвать интересом.

— Ндаку-ванга не возит на себе людей, — глядя мимо флаксмана, бесцветно проговорил Лакемба. — Для этого у него есть рабы.

— А Пол? Кроме того, я и не утверждал, что Ндаку-ванга возил Александера Флаксмана на себе. Когда меня, находящегося, к стыду моему, в изрядном подпитии, смыло за борт и я начал погружаться под воду — я успел распрощаться с жизнью. Но тут что-то с силой вытолкнуло меня на поверхность.

Доктор передернулся — настолько живым оказалось это воспоминание.

— Я, конечно, не принадлежу к общине На-ро-ясо, но в акулах все же немного разбираюсь… Не узнать большую белую акулу я просто не мог! Смерть медлила, кружила вокруг меня, время от времени подныривая снизу и опять выталкивая на поверхность — плаваю я отлично, но после коньяка, да еще в одежде… Пару раз акула переворачивалась кверху брюхом, словно собираясь атаковать, и меня еще тогда поразили ярко-синие узоры на этом брюхе. Даже ночью они были прекрасно видны, будто нарисованные люминесцентной краской. Странно (доктор Флаксман произнес последнюю фразу очень тихо, обращаясь к самому себе), я в любую секунду мог пойти ко дну, вокруг меня наворачивала круги самая опасная в мире акула — а я успел заметить, какого цвета у нее брюхо, и даже нашел в себе силы удивиться…

Мбете Лакемба молчал и смотрел в море. Возраст и судьба давили на плечи жреца, и ему стоило большого труда не сутулиться.

— Потом акула несколько раз зацепила меня шершавым боком, толкая в какую-то определенную сторону; и когда она в очередной раз проплывала мимо — не знаю, что на меня нашло! — я уцепился за ее спинной плавник. И тут «белая смерть» рванула с такой скоростью, что у меня просто дух захватило! Я захлебывался волнами, накрывавшими меня с головой, но все же мог дышать: акула все время держалась на поверхности, словно понимала, что мне необходим воздух. В конце концов я потерял сознание… дальше не помню. Утром меня нашел на берегу сержант Баркович.

— А исследовательское судно, на котором я плыл сюда, пропало без вести, — после паузы добавил доктор. — Вот, сержант передал мне радиограмму.

Флаксман похлопал себя по карманам одолженной ему рыбацкой робы и вдруг скривился, как от боли,

— Что там у вас? — почти выкрикнул жрец.

— Ерунда, не беспокойтесь. Царапины.

— Покажите! — голос Мбете Лакембы был настолько властным, что доктор и не подумал возражать. Послушно расстегнув робу, он представил на обозрение Лакембы странное переплетение подживавших царапин и кровоподтеков на левом боку, непостижимым образом складывавшееся в витиеватый узор.

— Я верю вам, — просто сказал Мбете Лакемба, отворачиваясь. — На вас благодать Светоносного. Можете считать себя полноправным членом явусы На-ро-ясо.

— И… что теперь? — растерялся Флаксман. — Нет, я, конечно, очень признателен Ндаку-ванга за оказанное доверие («Что я говорю?!» — вспыхнуло в сознании), он спас мне жизнь, но… в конце концов, погибли люди, рыбаки, и еще этот юноша, Пол…

— На вашем месте, доктор, я бы беспокоился не о мертвых, а о тех, кто остался в живых, — Лакемба понимал, что не стоит откровенничать с болтливым коротышкой, и в то же время не решался отказать в беседе посланцу Ндаку-ванга. Месть Светоносного здесь, на Стрим-Айленде, свершилась. И тот, кто стал орудием судьбы, сейчас имеет право задавать вопросы. И получать ответы.

— Почему? — удивленно поднял брови ихтиолог.

— Светоносный проснулся, и священная пещера под Вату-вара опустела. Отныне дом Ндаку-ванга — велик. И бог нашел предназначенного ему человека: свою душу среди двуногих обитателей суши.

— Пол?! — ужаснулся Флаксман, снизу вверх глядя на скорбную и величественную фигуру жреца. — Падре Лапланте в своих записках упоминал… Пол прошел обряд до конца?!

— Не будь в Ндаку-ванга человеческой души, он не стал бы спасать тебя. Пусть даже ты был нужен ему лишь как Посланец — все равно…

Мбете Лакемба вежливо улыбнулся. Светоносный выбрал себе очень странного Посланца. Может быть, бог решил испытать терпение своего жреца? Что ж, он будет терпелив.

— Ты жил среди нас, — продолжил Лакемба, наблюдая за тем, как его матушка медленно взбирается на холм. — Ты должен был слышать. Легенда об акульем царе Камо-боа-лии, как еще иногда называют Ндаку-ванга, и девушке по имени Калеи.

— Конечно, конечно! — радостно закивал доктор. — О том, как Камо-боа-лии влюбился в прекрасную Калеи, приняв человеческий облик, женился на ней, и она родила ему сына Нанауе. Уходя обратно в море, Камо-боа-лии предупредил Калеи, чтобы она никогда не кормила ребенка мясом, но со временем кто-то нарушил запрет, и Нанауе открылась тайна превращения. Многие люди после этого погибли от зубов оборотня, и в конце концов Нанауе изловили и убили. Очень печальная история. Но при чем тут…

— При том, что рядом с Нанауе не оказалось правильного Мбете, который бы научил его правильно пользоваться своим даром, — прервал доктора жрец. — Иначе все бы сложилось по-другому. Так, как было предопределено изначально. В море появился бы Хозяин.

— Хозяин?! Вы хотите сказать…

Рядом послышалось тяжелое старческое дыхание, и Туру-ноа Лакемба остановилась в двух шагах от сына, с трудом переводя дух.

— Она беременна, — отдышавшись, произнесла старуха на диалекте Вату-вара.