Темная Башня - Стивен Кинг

И перед тем как я пересек границу, Шими послал мне мысль: „Поищи моего друга Уилла Диаборна. Его настоящее имя — Роланд. Его друзья умерли, но я знаю, что он жив, потому что могу слышать его. Он — стрелок, и теперь у него новые друзья. Приведи их, и они заставят плохишей прекратить разрушать Луч, точно так же, как заставили Джонаса и его друзей остановиться, когда те хотели меня убить“, — для Шими это была целая речь.

Я закрыл глаза и пересек границу. Почувствовал, как что-то шевельнулось у меня в голове, но больше ничего. Ни колокольцев, ни тошноты. Впечатления остались самые приятные, особенно в сравнении с дверью в Санта-Майре. Я увидел, что стою на руках и коленях около автострады, по которой сплошным потоком мчались автомобили. В сорняках застрял обрывок газеты. Я поднял его и понял, что попал в апрель 1960 года, то есть прошло практически пять лет с того дня, как Армитейдж и его друзья провели нас через дверь в Санта-Майре, городе, который находился на другом конце страны. Потому что я держал в руках обрывок хартфордской газеты „Куранты“. А автострада оказалась мне знакомой: Мерритт-паркуэй».

— Шими может создавать магические двери! — воскликнул Роланд. Слушая, он чистил револьвер, но теперь отложил его в сторону. — Вот что такое телепортация! Вот что она означает!

— Тихо, Роланд, — повернулась к нему Сюзанна. — Сейчас он расскажет о своем пребывании в Коннектикуте. Я хочу послушать.

Но о его пребывании в Коннектикуте никому услышать не удается. Он просто говорит, что это «история для другого раза», и рассказывает своим слушателям, как его поймали в Бриджпорте, когда он пытался собрать достаточно денег, чтобы исчезнуть навсегда. «Низшие люди» затолкали его в автомобиль, увезли в Нью-Йорк, привели в ресторан «Дикси-Пиг». Оттуда он попал в Федик, из Федика — вновь на станцию «Тандерклеп». Со станции его отвезли в Девар-тои: и, привет, Тед, как приятно видеть тебя вновь, добро пожаловать.

Четвертая бобина опустела уже на три четверти, а голос едва отличается от шепота. Тем не менее Тед не сдается, продолжает говорить.

«Я отсутствовал недолго, но здесь время опять скакнуло вперед. Хамму из Тего отозвали, возможно, из-за моего побега, его место занял Прентисс из Нью-Джерси, ки’-дам. Он и Финли многократно допрашивали меня в кабинете ректора. Обошлось без физических пыток, полагаю, они считали меня слишком ценным кадром, чтобы рисковать моим здоровьем, но моральное давление оказывалось очень мощное. Они также ясно дали мне понять, что в случае моего нового побега, моих друзей в Коннектикуте убьют. Я им ответил: „Может, вы, парни, чего-то не понимаете? Если я продолжу свою работу, они все равно погибнут. Все погибнут, за исключением, возможно, того существа, которого вы называете Алым Королем“.

Прентисс сложил пальцы горкой, меня это всегда раздражало, и ответил: „Возможно, это правда, сэй, а может, и нет, но если так и будет, то мы „уйдем“, как вы сказали, не страдая. С другой стороны, маленький Бобби и маленькая Кэрол… не говоря уже о матери Кэрол и друге Бобби Салл-Джоне…“ — Он мог не продолжать. Я до сих пор гадаю, поняли ли они, как напугали меня их угрозы причинить зло моим юным друзьям. И как разозлили.

Все их вопросы, по существу, сводились к двум моментам, которые они действительно хотели знать: почему я убежал и кто мне в этом содействовал. Я мог бы следовать заведенному порядку: имя-должность-личный номер[110], но решил дать более развернутые ответы. Я захотел убежать, сказал я, потому что узнал у одного из охранников-кан-тои, случайно прочитав его мысли, чем мы тут занимаемся, и идея мне не понравилась. Как-то ночью я улегся спать, сказал я, а проснулся около Мерритт-паркуэй. Сначала они полностью отвергали эту версию, потом убедили себя, что такое возможно, прежде всего потому, что я ни на йоту не отклонялся от нее, сколько бы раз они к ней ни возвращались. И, конечно, они уже знали, какие огромные у меня возможности, насколько я отличаюсь от остальных Разрушителей.

„Вы думаете, на каком-то подсознательном уровне вы — телепорт, сэй?“ — спросил меня Финли.

„Откуда я могу это знать? — спросил я в ответ. Думаю, отвечать вопросом на вопрос — мудрое правило, которому целесообразно следовать во время допроса, если это относительно мягкий допрос, как было в моем случае. — Я никогда не ощущал в себе такую способность, но, разумеется, нам зачастую не дано знать, что может учудить наше подсознание, не так ли?“

„Надейтесь на то, что вы — не телепорт, — вставил Прентисс. — Мы можем смириться с любой сверхъестественной способностью, кроме этой. Эта, мистер Бротигэн, означает смерть даже для такого ценного работника, как вы“. — Скорее всего тогда я ему не поверил, но потом, из разговора с Трампасом, мне стало ясно, что Прентисс мог говорить правду. В любом случае такой была моя версия, и я никогда от нее не отклонялся.

Слуга Прентисса, чел, между прочим, по имени Тасса, приносил поднос с пирожными и банками „Нозз-А-Ла“, мне этот напиток нравился, потому что вкусом напоминал рутбир, и Прентисс предлагал мне и первое, и второе… но после того, как я расскажу им, от кого я узнал о разрушении Лучей и как сумел сбежать из Алгул Сьенто. Поскольку нужных ответов я не давал, начинался очередной круг вопросов, только на этот раз, задавая их, Прентисс и Горностай жевали пирожные и запивали их „Ноззи“. Но в какой-то момент они сдавались и позволяли мне выпить и закусить. Боюсь, в умении вести допрос они не могли сравниться с нацистами, поэтому мои секреты так и остались при мне. Они старались прочитать мои мысли, конечно, но… мы же слышали поговорку о том, что не стоит и пытаться обмануть обманщика?»

Эдди и Сюзанна кивнули. Их примеру последовал Джейк, который слышал, как отец произносил эти слова во время бесчисленных разговоров, касающихся программной сетки телекомпании.

«Готов спорить, слышали, — резюмирует Тед. — Что ж, это справедливо и для чтения мыслей. Нельзя тыкнуться в голову тыкальщика, во всяком случае, того, кто превзошел определенный уровень. Но мне лучше вернуться к главному, прежде чем у меня окончательно сядет голос.

Однажды, примерно через три недели после того, как „низшие люди“ привезли меня назад, Трампас подошел ко мне на Главной улице Плизантвиля. К тому времени я уже встретил Динки, в котором распознал родственную душу, и с его помощью смог лучше узнать Шими. Много другого происходило в это время, помимо ежедневных допросов в доме директора тюрьмы. После возвращения я о Трампасе практически не вспоминал, а вот он, кроме как обо мне, ни о чем не мог думать. Как я быстро выяснил.