Владимир Высоцкий… и его «кино» - Марк Исаакович Цыбульский

Разумеется, мемуарист не права относительно кинопробы. Не те были времена, чтобы режиссёры утверждали актёра на роль по своему разумению, на то худсоветы существовали…

За много лет до меня с А. Зверевой беседовал известный московский высоцковед Борис Акимов. Я приведу наиболее существенные отрывки той беседы.

Б. А. Как вы его (Высоцкого. – М. Ц.) увидели, когда? Первые впечатления ваши?

А. З. Я его в группе увидела. Потому что позвонил Игорь (Шешуков. – М. Ц.): «Срочно хватай “Агру”, запишем песню». Во-первых, он был очень знаменит, а я тогда была очень молодая и боялась его, как огня. Он действительно очаровательный человек… Игорь говорит: «Ну, давай, запишем». – «Гитары у меня нет. Да и голос что-то сегодня…» – «Гитару найдём». Взяли реквизит. Он настроил – и с ходу! Он вообще человек лёгкий.

Б. А. А как происходило вот относительно монтажа? То есть вначале её (песню) целиком собирались ставить, в том виде, в котором она и была? Потому что она разбита.

А. З. Сначала она стояла в том куске, где пленные немцы ремонтируют нам дома. Причём очень здорово стояла.

Б. А. Были какие-то эпизоды выброшены?

А. З. Потом были. На первом худсовете всё это было: и как из-за монеты дети задрались, ещё крупным планом немцы, которые реагируют на эту драку. Это всё было. Кончился худсовет. Все молча вышли и сказали: «Да, мало вам не будет». При этом приняли очень хорошо картину на худсовете у нас. Очень хорошо. А потом дали какие-то поправки небольшие.

Б. А. Но вот эти поправки были внесены, когда сюжет уже был выброшен?

А. З. Но не целиком.

Б. А. Но мне важно осознать здесь такую вещь. Выбрасывали это из-за того, что эпизоды такие были, а их сопровождала песня, или выбрасывали из-за того, что песня была и она очень здорово эти эпизоды подчёркивала?

А. З. Песня, конечно. Она так ложилась!

Б. А. Может, без песни они бы и прошли?

А. З. Так они почти без песни и прошли. [2]

«По свидетельству Э. Володарского, Высоцкий не соглашался на купюры, и поэтому песня в к/ф не вошла», – сообщал публикатор А. Крылов. [3]

Итак, мы имеем два взаимоисключающих свидетельства: согласно одному из них, «Баллада о детстве» была вырезана из уже готового фильма, согласно другому, её там вовсе не было. Обратимся к анализу документов и посмотрим, кто из мемуаристов был прав.

22 августа 1977 года появился следующий документ:

«ЗАКЛЮЧЕНИЕ на материал художественного фильма

“Вторая попытка Виктора Крохина”

(автор сценария Э. Володарский, режиссер И. Шешуков)

Главная сценарная редакционная коллегия просмотрела материал (первую сборку) художественного фильма “Вторая попытка Виктора Крохина”. Коллегия считает необходимым высказать по нему ряд претензий и соображений. Фильм не столько рассказывает о спорте, сколько показывает характер человека, сложившийся под влиянием послевоенного времени. На наш взгляд, авторы прочитали это время крайне односторонне, подчеркнув тяготы жизни, неустроенность и бедность людей, живущих в коммунальной квартире, опустив при этом радостное ощущение Победы, планы и целеустремленность “поколения победителей”.

<…> Коллегия рассмотрела предложения студии по исправлению материала фильма [план поправок из 16 пунктов] и согласна с этим планом. С нашей точки зрения, дополнительно к этим пунктам необходимо выполнить следующие уточнения: а) бой боксёров в прологе должен быть короче, б) сократить эпизод ссоры в квартире и при этом проредить звуковой ряд, в) освободиться от планов, где показана работа военнопленных немцев, г) необходимо ещё раз проверить целесообразность использования песни В. Высоцкого, д) отредактировать реплики в сценах Степана за столом… <…> В связи с этим зрителю должно стать более ясным название фильма – в чём заключена вторая попытка героя. Таким образом, коллегия предлагает произвести переработку материала фильма с целью выявления авторской позиции, чёткой идейно-нравственной мысли произведения. Главный редактор Главной сценарно-редакционной коллегии Д. К. Орлов». [4]

Таким образом, выясняется, что песня Высоцкого в фильме действительно звучала, А. Зверева была абсолютно права. Остаётся вопрос, была ли она использована целиком? Полагаю, что нет. В той сцене, где звучит эта песня, просто не хватает метража, чтобы вставить её полностью.

Остаётся невыясненным только одно: почему фильм – с песней Высоцкого или без неё – на экраны в 1977 году так и не вышел? Как мы видели, А. Зверева отмечает его хороший приём на худсовете. Сценарная коллегия тоже не «зарезала» фильм, а лишь потребовала сделать поправки, что было абсолютно типичным явлением в советском кино. Что же произошло? А произошло то, что в судьбу фильма вмешался не кто-нибудь, а член Политбюро ЦК КПСС.

12 января 1978 года Григорий Васильевич Романов (1923–2008), всесильный первый секретарь Ленинградского областного комитета партии с 1970 года, отправил Борису Ивановичу Аристову, тогдашнему первому секретарю Ленинградского городского комитета партии, записку. На клочке обычной бумаги, без заголовка, Романов распекал нерадивых подчиненных:

«Б. И. Аристову. Факт возмутительный. Кто дал право т. Шевелеву Э. А. (подчеркнуто два раза. – К. К.) нарушать порядок, подготовленный обкомом КПСС, о приемке фильмов и других произведений искусства? Где были секретари ГК КПСС? Доложите о принятых мерах Обкому Партии. Г. Романов. 12.01.78 год». Интересно… взглянуть на первый абзац рапорта, поданного в ответ на записку Романова несчастным Е. А. Шевелевым, заместителем секретаря горкома по культуре. В нем говорится, что окончательная версия фильма была получена горкомом в августе 1977 года и надлежащим образом чиновниками просмотрена:

«Просмотренный мной и инструктором Ю. А. Красновым (секретарь горкома КПСС т. Жданова Т. И. была в отпуске) 5 августа 1977 года вариант картины нуждался в доработке, о чем было сказано главному редактору студии т. Варустину Л. Э. и т. Шешукову И. В. на беседе в отделе культуры горкома партии.

Л. Э. Варустин и И. В. Шешуков заверили, что будет продолжена работа по устранению имеющихся просчетов». [5]

Таким образом выясняется любопытная, но вполне советская вещь: фильм сначала просматривали в горкоме КПСС (5 августа), а уже потом (22 августа) сценарно-редакционная коллегия «Ленфильма» оформила своё решение в свете постановлений партии. И всё бы, вероятно, прошло для фильма и его режиссёра благополучно, если бы не гнев товарища Романова. С членом Политбюро шутить было опасно – а вдруг и после «устранения