60 правдивых историй - Коллектив Авторов

– Никто не поедет герметизировать 2 метра шва. По нашим расценкам это 700 рублей. Есть минимальная ставка, за которую мы выезжаем что-то делать.

– Какая?

– Примерно 100 долларов. Но надо же приехать туда, притаранить снаряжение, договориться с РЭУ насчет ключей… А с ключами от чердаков после московских терактов – просто песня,– попутно отмечает Глеб.– Ну, приехали. Работы – на 10-15 минут, заказчик и хочет платить за эти 10 минут. А сколько промальп заработает? Значит, нужна какая-то минимальная ставка в день. Обычно это долларов 50-70. Предложи человеку 10-20, он тебя пошлет – и будет прав. Но тут тоже психологическая проблема: как только альпинист начинает хорошо зарабатывать, он почему-то считает, что это и есть минимальная ставка. И за меньшие деньги соглашается работать с огромным «скрипом». Но можно за неделю срубить много, а потом месяц ждать заказа.

Промальпы – сезонники. Зимой основной заработок – чистка крыш. Самые сложные месяцы – октябрь-ноябрь, когда снега еще нет, а строительные заказы делать нереально, и март-апрель, когда снега уже нет. В эти промежутки промальпы живут случайными монтажами. «Альпсервис», например, монтирует зеркальные стены. Зато летом – самая работа.

– А как они это совмещают? Душа, скажем, в горы зовет, а тут заказы?

– Ну, удается совместить. На майские в Москве все вымирает – можно и на

Кавказ. Да и не все же сумасшедшие альпинисты…

С душой – сложность и прозаического свойства: душа часто зовет на другой объект.

– Промышленный альпинист – такая зараза,– сетует Глеб,– которую почти невозможно привязать к одному месту. Сегодня он здесь, а завтра друзья позвали туда, где платят больше. Психологически – крайне сложный контингент. Порой не объяснить, что страховаться нужно так, а не иначе, что узлы надо вязать такие, а не другие.

Но у меня жесткий отбор: есть техника безопасности. Не соблюдаешь – до свиданья. То же и со спиртным. Достаточно только запаха – прощаемся навсегда.

– Оборудование от фирмы?

Стрикалев глядит на меня с грустной усталостью:

– Ни один альпинист тому, что просто так дадут, не поверит. Я изредка обеспечиваю ребят новыми веревками – берут с удовольствием. А так, как правило, у каждого своя любимая спусковуха, свои любимые карабины… Единственное мое требование – чтобы все снаряжение было с сертификатом UIAA, международной альпинистской организации.

– Глеб, вот вы на веревке. Под вами – многомиллионная Москва. Нет головокружения от успехов?

– Ну, во-первых, сам-то я давно уже не на веревке. У меня, кстати, со временем появился страх высоты. На балконе постою, а с веревкой уже не полезу. Поэтому я потихонечку и ушел в администрирование.

Сейчас Глеб собирается постепенно передавать дело другу. Не потому что невыгодно:

– Нервотрепка постоянная: уламывание альпинистов, объяснения с заказчика ми,– они уже вот где. Я десять лет в этом бизнесе, и половина седой бороды – оттуда.

Пока мы пили кофе, мобильник с темой мышей из «Щелкунчика» звонил не переставая. Глеб смотрит на него без любви:

– Жена купила игрушечный. Тот и кидаю об стенку.

Стрикалев хочет уйти в другой, совсем не раскрученный, по его словам, у нас бизнес. Тоже романтический.

– А не боитесь, что таких умных много будет?

– Не боюсь. Не могу смотреть на деньги, которые под ногами валяются и их просто надо поднять. Просто поднять, не полениться. Не ленился – и пока получалось.

«БИЗНЕС», No12(31) от 26.01.05

Виталий Стышнев

Совладелец компании «Фумигант-плюс»

Повелитель мух

ТЕКСТ: Михаил Сидоров

ФОТО: Александр Басалаев

«У нас скоро появится такая убойная вещь, что миру мало не покажеться!» – это слова не генсека Хрущева, а всего лишь одного из владельцев небольшой компании «Фумигант-плюс» Виталия Стышнева. Но с учетом того, что бизнес компании – это химические препараты, а ее директор полжизни занимался, по его собственным словам, «всякой отравой» для Минобороны, на эти планы как-то невольно хочется взглянуть. На всякий случай.

Слова «отрава» и «гадость», несомненно, имеют особый смысл и занимают привилегированное место в речи Виталия Стышнева. Во всяком случае когда он говорит о работе. Что делают люди в халатах, склонившись над лабораторным столом? Отраву. Что это за страшное приспособление, похожее на мясорубку? Всякую гадость размалывает. А прозрачный куб рядом? Смешивает отраву в нужных пропорциях. А это? «Да гадость все это»,– обобщает Виталий, усаживаясь за стол поодаль. Фирма маленькая, так что офис и лаборатория -это одно и то же. Я посмотрел на смешивающиеся в кубе разнородные массы -действительно гадость. Но, как выяснилось, полезная.

Об «отраве» компании «Фумигант-плюс» хорошо знают многие совхозы и прочие хозяйства Московской и соседних областей. Дымовые шашки, которые выпускает компания, спасают до 80-90% их урожаев, уничтожая плесень и гниль. В помещении, где хранятся овощи или фрукты, поджигается шашка. Вот, собственно, и все. Дым проникает повсюду. Ни человеку, ни животным он не страшен. После задымления урожаю в ближайшие восемь месяцев гарантирована полная сохранность. Разве что украдут или потеряют.

Когда-то Виталий Стышнев работал в Институте химических средств защиты растений по линии Минобороны. Было в институте такое спецотделение. Отсюда полусерьезный вопрос:

– Ваши дымовые шашки, случайно, не побочный продукт оружейного производства?

– Какое оружие?! – возмущается он на полном серьезе.– Вы уж поверьте: иприт, зарин и зоман – не мои изобретения. Я делал совсем другую отраву.

Виталий разрабатывал препараты для уничтожения «нежелательной растительности» на аэродромах и железнодорожных магистралях. А кроме того, к моему немалому удивлению, «кое-что для флота и авиации». Оказывается, если подлодка всплывет где-нибудь возле Африки или стратегический бомбардировщик сядет гденибудь на Кубе, на них тут же налетают насекомые и откладывают личинки. По словам Виталия, бывали случаи, когда москиты буквально гробили самолеты вместе с экипажами. Да и подводникам бегать по отсекам от мухи цеце – так себе развлечение. Укусит – сонная болезнь, высокий процент смертности. Но дымовые шашки Виталия Стышнева никаких шансов насекомым не оставляли. Думается, выражение «дохнут как мухи» появилось на свет благодаря именно таким людям, как он.

– С этим же препаратом я ездил в Магаданскую область и работал там шаманом,– говорит Виталий с ностальгическими нотками в голосе.– Отпугивал насекомых от оленей. Оводы прогрызали шкуру оленя и откладывали под ней личинки. Шкура, ценное экспортное сырье, в итоге получалась дырявой, не говоря уже о том, как это мучило животных. Помню, зажег шашки – и все стадо село. Оленеводы чуть молиться не начали, назвали меня шаманом. Они уж и не помнили, когда олени последний раз садились отдыхать – их постоянно мучил овод. Слеза наворачивается.

– В начале девяностых наша работа стала не нужна государству,-заключает Виталий.– Мы пытались доказать министру сельского хозяйства, что можем быть полезны: сохраним любой урожай, и он, кстати, с этим согласился. Однако никаких результатов это не принесло. И что же? У нас такие головы, такие возможности – не закапывать же все это!

Таким образом появилась фирма «Фумигант-плюс». Виталий Стышнев, его равноправный партнер по бизнесу Леонид Левит и еще четыре бывших сотрудника Института химзащиты растений арендовали помещение, «прозрачный куб», «мясорубку» и т. д. в родном институте и разработали препарат «Вист», убивающий практически все известные виды вредоносных грибков и гнили. Средство получилось эффективным и недорогим даже по крестьянским меркам. Почему именно «Вист», а, скажем, не «Пас»,– потому что расшифровывается как Виталий Стышнев.

То, что «широко простирает руки свои химия в дела человеческие», Виталии знал давно и хорошо. А вот ощутил это душой и телом, только когда по осенней распутице стал искать покупателей на «Вист». Началась суровая мужская романтика: путешествия по российским просторам на списанной «скорой помощи», загруженной «отравой». Переднее крыло и дверь «скорой» держались на веревках, но с техосмотром, по словам Виталия, у них было все в порядке.

– Поначалу бизнесмены из нас, скажем прямо, были неважнецкие. Мы, например, имели глупость говорить в лицо председателю совхоза: «Это будет стоить 200 долларов». Председатель после этого разве что собаками нас не травил. Только потом додумались, что сначала нужно спросить, сколько с тонны пропадает картофеля. Он ответит: примерно 300 кг. Тогда спросишь, готов ли он пожертвовать 5 кг, что бы сохранить остальные 995. Ответит: еще бы. И лишь после этого уже говоришь, что 5 кг картошки стоят 30 рублей, эту сумму нужно умножить на количество тонн в овощехранилище, что и составит в итоге 200 долларов. Такие объяснения они понимают.