Учиться, влюбиться... убиться? - Галина Гончарова

— Сам оторву — сам и починю, все равно мне тебя собирать, если что, — парировал магистр. — Ну что ты наворотила?

— Я решила, что такие заклинания на кого-то завязаны.

— Она решила! Небо на землю упало!

— Ну и попробовала заклинание отслеживания, введя в него поправку.

— А то, что и без тебя бы разобрались?

— Так не разобрались же…

— Ну да! А ты у нас самая умная! И ты хорош! Мальчишка! Ты на что ее подбиваешь?!

— Э… — замялся Тёрн.

— Эвхаар, — передразнил магистр. — Открывать проход будут маги, закончившие Универ и получившие свой диплом. Боевики с опытом работы. А вы, сопляки, даже близко к нему не подойдете!

Я зашипела как гадюка.

— Пока от меня пользы больше, чем от всех дипломов.

— Хочешь прославиться посмертно? Учти, если я скажу пару слов магистру Истрону…

— Он меня все равно будет любить.

— Неисправима. Хирургически, что ли, попробовать?

— Купированием огрызка совести?

— Отрезанием головы. И поставь ее на землю, не видишь разве, что она вполне здорова. Просто ей у тебя на руках лежать понравилось!

Я вспыхнула.

Ну, понравилось. Меня, между прочим, на руках часто не носят! Почему бы и нет?

«После войны еще поношу…»

«Ловлю на слове…»

— Но на всякий случай отнеси ее в госпиталь, пусть пока побудет под наблюдением.

— Да я здорова!

— Да неужели? А профилактическую клизму не хочешь?

— Не хочу.

— Еще одно слово — и получишь. С перцем.

Я скорчила рожу. Знаю магистра — он не шутил. Вообще не шутил.

Как я ни сопротивлялась — меня-таки оттерли в сторону и стали планировать операцию.

Защита больше не была для нас непреодолимой, некроманта, правда, пока не поймали, но еще отловим. И он горько пожалеет о своем решении помогать Деркаану. Точно.

А через два часа, когда отряды начали готовиться к выступлению, подошел Лютик.

Эйверелл Эстреллан эн-те Арриерра, известный под прозвищем Тёрн, запустил обе руки в гриву волос, помассировал голову… щас! Легче не стало!

Стало только противнее.

Ощущение дурноты и нереальности происходившего только усиливалось.

Брата больше нет.

Родители умерли.

Убиты.

Он никогда больше не услышит маминого ласкового «мой маленький гений», не увидит, как смеется отец, не хлопнет по плечу брата… никогда.

Их больше нет.

Они ушли.

И это невосполнимо.

Хотя… и про него говорили, что он мертв, так, может быть, родители…

Нет!

Нельзя надеяться на лучшее. Телепату — вдвойне нельзя. Такая надежда ломает не хуже сухого печенья. Страшно это…

А еще страшнее осознание другого.

Он — один. Совсем один.

И больше никого у него нет на этом свете.

Вообще никого.

Никто его не любит, никто не будет встречать дома, никто не улыбнется, никто никогда… телепата не могут любить. Могут только пытаться использовать, но и то — вряд ли.

Боги, как же больно, как больно…

Никто.

Никогда.

Одиночество.

А впрочем, нет!

Есть хотя бы один человек, которому безразличны все его таланты.

Которой.

Ёлка.

Смешная растрепанная девчонка, рядом с ней тепло и весело. У нее настолько детская и чистая душа, что даже становится страшно — как можно выпустить в этот жестокий и грязный мир такого ребенка?

А она смотрит своими ореховыми глазами, улыбается — и удивленно поднимает брови.

А что — ты можешь выудить из моей памяти что-то интересное? Да на здоровье!

Ребенок. Добрый, ласковый, шальной, решительно не желающий взрослеть…

Ёлочка…

Тёрну вдруг захотелось увидеть девушку.

И плевать на подготовку войск, на десант, да на все плевать!!!

Ему просто захотелось встретить теплый взгляд, увидеть улыбку — и понять, что он не один в этом мире. Есть хоть кто-то, кому он не безразличен.

Хотя бы один человек.

— Ёлка, ты в себя пришла?

— А то. — Магистр Фейрл определил меня в госпиталь, но я выбралась из палатки и героически присела на пенек снаружи.

Лютик хитро щурился.

— А прогуляться не хочешь?

— И далеко?

— Да нет. С десантом.

— Рехнулся? Отчислят же!

— Это если поймают. А если нет?

— А если заметят?

— Кому мы тут нужны?

Вопрос актуальный. В таком бардаке слона можно было хоть украсть, хоть привести — по настроению. И заметят зверушку в лучшем случае завтра. Или когда споткнутся.

— Что ты предлагаешь?

— Ребята ждут в роще. Давай с нами? Они сейчас телепортироваться пойдут — в таком гаме нас никто и не услышит.

— И куда мы?

— Мы? А мы нагло! Во дворец!

— Чего?! — аж захлебнулась я.

— А что такого? У меня есть ориентиры…

— Откуда?

— Ну-у… у Лерга. Он там бывал однажды в столице.

— И смог оказаться во дворце? Да там же защита стоит!

— И что? На защиту ты есть.

— А если что пойдет не так? От нас же мокрое место останется!

— Я так понимаю, ты согласна?

— Не согласна она.

Упс? Это что еще за новости?

Из-за палатки выступил Тёрн.

— Ёлка, я тебя не отпущу.

— А ты мне кто? — удивилась я. — Ты меня не отпускать собрался по какому праву?

— Монарх страны, на территории которой ты находишься. Хочешь под замком посидеть? Устрою.

— А в рог? — мрачно поинтересовался Лютик.

— Рискни здоровьем.

Чем это может закончиться, я догадывалась и раздачу рогов с копытами пресекла решительно.

— Тёрн, мы бы пошли вслед за армией, но нам же запретили!

— И правильно.

— Ты сам бы усидел на одном месте?

— Я воин. А вы — недоучки.

— Ты — хам. А мы — молодые специалисты, — парировала я.

— И я могу получить подтверждение вашей квалификации у директора?

Я сдулась. Лютик тоже выглядел кисло. Спорить с телепатом?

Ага, для самоубийц.

— Ну Тё-о-орн!

— Не умеешь — не хнычь.

— Сам дурак.

— Точно. — Тёрн присел рядом и потрепал меня по голове. — Если разрешу тебе и остальным твоим оглоедам пойти с армией — не наделаете глупостей?

— Только умности! — подскочила я. — А ты разрешишь?

— Я же говорю — дурак!

Ура!!!

Ага, разбежались. Магистр Фейрл уперся рогом.

— Нет.

— Но…

— Нет. И еще раз — нет! Я этих огрызков с собой брать не собираюсь. И вам не дам.

— Магистр, я обещал…

— Ваше высочество, вы ничего обещать не можете. Даже остаться в живых. Мы не в игрушки на лужайке играем.

— Ёлка клялась…