Контрразведка. Охота за кротами - Анатолий Терещенко

Провалы зарубежной агентуры ГРУ в середине 60-х годов говорили о том, что открылся канал утечки важнейшей информации в Центре — в Москве. Военная контрразведка стала настойчиво искать «крота», явно имевшего доступ к обобщенным данным. Поиск шел долго и упорно. Перепроверялись ранее прекращенные сигналы и дела оперучета. Оперативники обращались к материалам литерных дел.

В списках подозреваемых тот, о ком пойдет речь в этом повествовании, значился, но всякий раз удачно выпадал, как мелкий песок через сито.

В 1960 году на должность оперативного техника советской резидентуры военной разведки в Нью-Йорк прибыл ничем не примечательный служащий — Николай Дмитриевич Чернов.

Теперь уже не один десяток лет отделяет его от того рокового часа, когда он из рядового сотрудника советского посольства в США превратился в платного агента американских спецслужб под псевдонимом «Ник Найк». И опять деньги и корысть сыграли роковую роль в судьбе этого «человека в футляре».

Мог ли Чернов предполагать, что роковым событием в его судьбе станет признание арестованного за шпионаж в пользу Штатов бывшего генерал-майора ГРУ Генштаба Д.Ф. Полякова, послужившее основанием дополнительного интереса военных контрразведчиков к персоне Чернова.

В результате предательства этого технического служащего на длительное время открылся канал утечки информации как по резидентуре ГРУ в Нью-Йорке, так и по материалам Центра.

1963 год. Нью-Йорк.

В один из летних дней Чернов с сослуживцем приехал на оптовую базу для покупки стройматериалов — готовился ремонт помещений, занимаемых резидентурой военной разведки. Отобрав нужные материалы и уговорив хозяина торговой точки на подлог, они получили липовые документы без отражения в них торговой скидки за оптовую покупку. Прикарманенные 200 долларов поделили между собой. На следующий день, когда Чернов явился за товаром, его ждали два джентльмена — сотрудники ФБР.

Они заявили сразу же, что знают о его причастности к военной разведке СССР. В ответ на якобы возникшее возмущение советского гражданина, янки показали фотокопии платежных документов, изобличающих его в присвоении долларов.

Правда, эту версию рассказал следствию сам Чернов, разоблаченный сотрудниками военной контрразведки. Но есть и другие объяснения выхода его на тропу предательства.

В книге «Беспощадный воитель» Том Мэнгоулд пишет, что после ухода на пенсию начальника контрразведывательной службы ЦРУ Энглтона, не доверявшего перебежчикам, его преемники Каларис и Маккой «…среди ненужных бумаг в одном из сейфов обнаружили старый и неприметный документ. В нем содержались наводки на двадцать агентов ГРУ, действовавших в различных странах мира. Источником этих сведений был работавший на ФБР агент «Ник Найк»…

Из двадцати наводок «Ник Найка» американской контрразведкой были реализованы все двадцать. В конце концов шпион стал наиболее ценным источником развединформации по ГРУ, который когда-либо был у американцев».

Другим подтверждением инициативного обращения Чернова к американцам послужили показания шпиона Полякова. Осознав вину и желая помочь следствию, бывший генерал-майор поведал, что в беседе с ним в 1980 году в Индии американский разведчик Вольдемар Скатцко назвал ему Чернова как одного из завербованных агентов в Нью-Йорке.

Вот как Поляков говорил об этом эпизоде на следствии:

«Американский разведчик с виноватым видом рассказал о том, что в США вышла книга бывшего сотрудника, в которой раскрывается один крайне важный эпизод из деятельности спецслужб США. В ней говорится, что в 1962 году в ФБР инициативно с предложением услуг обратились один сотрудник ГРУ и один офицер КГБ.

Процитировав строки из книги, он тут же бросился заверять меня, что в ней речь идет не обо мне, а о совершенно другом сотруднике нашей нью-йоркской резидентуры — Чернове, являвшимся наркоманом и обратившимся к ним для получения наркотиков в обмен на информацию. Чернов передал американцам средства тайнописи и другие материалы и сведения, к которым имел доступ по роду службы…»

Так ли это было? Вероятно так, ибо следствие не могло упрекнуть Полякова в перекладывании своей вины на плечи

Чернова. У каждого из них была своя конкретная вина. Что же касается американцев, то, видимо, им тоже не хотелось чернить одного агента в глазах другого и придумывать небылицы о мотивах, в силу которых Чернов пошел на сотрудничество с ними.

Однако последний мог посчитать ниже своего достоинства иметь «славу» продажного наркомана и на следствии по своему делу расписал этот факт как коварство и изощренность американцев, не особо заботящихся об отыгравших игроках, — именно так.

Где истина? Сегодня уже трудно разобраться. Ясно одно — вербовка была, она состоялась, после чего агент начал действовать. А вербовали или принимали инициативное предложение Чернова сотрудники ФБР Мак Дугал и его босс Боб Стрейнджер. С октября 1962 по май 1963 года шпион провел с ними восемь конспиративных встреч.

Чем же заинтересовал их на первый взгляд ничем не примечательный рядовой клерк военной разведки? В функции оперативного техника входило: обработка входящей и исходящей почты, фотографирование документов, добываемых нашими разведчиками, проявление тайнописи, использовавшейся военной разведкой для связи с агентурой. Кроме того, он имел доступ к документам, проходящим через резидентуру, причем ко всем, за исключением шифро-переписки. Лучшего места для шпиона и придумать трудно!

Через две недели после вербовки Чернов в надежде на вознаграждение передал американцам специальное вещество, применяющееся сотрудниками ГРУ для тайнописи. Чернов на следствии показал:

«Американец был очень доволен полученными образцами спецвещества и спросил, сколько мне нужно денег на эти таблетки. Я ответил, что мне ничего не надо, просто я был вынужден выполнить его требование о передаче средств тайнописи для ФБР и таким образом мы квиты: он скрыл от моего руководства факт хищения 200 долларов, а я в свою очередь вынужден таким образом произвести с ним расчет».

Но опять-таки это версия Чернова.

За таблетки ему все же вручают деньги — 10 000 советских рублей. По тем временам на эту сумму можно было купить две машины «Жигули». Начало предательства, таким образом, было щедро оплачено. Дальше встречи пошли по накатанной дорожке. Он стал подписывать свои шпионские сообщения псевдонимом «Ник Найк».

На одной из последних встреч перед отъездом Чернова в Советский Союз сотрудник ФБР Боб Стрейнджер его тщательно проинструктировал. Он рассказал об его обязанностях при негласной работе в Москве, какую информацию для американцев «Ник Найк» должен собирать, как ее зашифровывать и передавать в США, как подбирать места закладки тайников и даже как себя вести в случае разоблачения органами КГБ. Из показаний Чернова на следствии: