Феникс. Путь Легенды - Usignolo

в сторонке, да по сути, любая наркота нервно глотает копоть — бахионь действует очень незаметно и коварно. Я даже периодически забывался от очередного «прихода»… Хотелось лечь и кайфовать… И пусть весь мир сгорит синим огнем, мне было полностью насрать на все, ну прям абсолютно. Лишь огромным волевым усилием мне удавалось отстраниться, отгородиться, но опять же, спустя некоторое время бахионь вновь начинала подтачивать скрепы Воли, и меня накрывало… Причем «приход» не ограничивался томным блаженством, когда не хотелось делать совсем ничего. Бывало, что меня распирало от радости, горя, какого-то химического возбуждения или же ослепляло яростью и ненавистью. Хотелось любить весь мир, орать от счастья, кружиться в вальсе под лучами прожекторов, забиться в щель и не отсвечивать, порезать вены или вздернуться, просто молча лечь и умереть… А через минуту меня крыло такой яростью, что я с трудом удерживался от приказа своему демоническому флоту начать тотальный геноцид, чтобы потом станцевать на костях погибших чечетку. Ярость отступала, сменяясь дикой, первобытной ненавистью — к себе, к людишкам, ко всему вокруг. Хотелось рвать вражину на куски, выедать его мозг наживую, почувствовать последние секунды жизни, ощутить обреченность и отчаяние, а после поглотить душу и продолжить такую сладкую пытку.

Мда… Штормило меня покруче беременных мамаш. Не знаю отчего, но мне периодически хотелось выпить свежей крови, съесть парную, душистую человеческую печень, закусив ее жилистым, но сочным, еще бьющимся сердцем… И на десерт — вылизать, как мороженное, мозг, прямиком из черепной коробки. Медленно, аккуратно, не пропуская ни капли немного слизкой и терпкой мякоти, которая просто тает во рту. Вприкуску с ушами и пальцами. Да, идеальное сочетание нежной, хрустящей плоти с мягкой, нежной и воздушной мякотью… Великолепно. Сука, не знаю, что со мной происходит, но у меня разыгрался аппетит. И одновременно, от невыносимой четкости картины, мне поплохело еще больше.

— «Слышь, тупая железяка, я, случаем, людишками не закусывал?» — решил я поинтересоваться у свидетеля всех событий, оставшегося при светлой памяти.

— «А как ты думаешь, Темный Властелин?» — раздался в моей черепушке все тот же ехидный голос искина.

— «Никак не думаю. И не будь евреем. Я тебе задал конкретный вопрос — жрал я человечину или нет. Мне надо понять, что со мной происходит, ловлю ли я флэшбеки и у меня теперь новый рацион питания, или просто мою натуру исказила бахионь…» — не успел я договорить, как искин громко заржал.

— «А если я скажу, что таки жрал?» — персональная шиза, судя по тону, гадостно скалилась. — «Ты что, будешь в припадке биться? Или уверуешь в Господа, раскаешься и уйдешь в монастырь, грехи замаливать?»

— «Ну ты и мерзкий сученыш… » — я лишь тяжело выдохнул.

Проекция шикарной площади потемнела, люди с нее полностью исчезли. Передо мною материализовался «я», только в негативе. Броня из черной стала ярко-белой, кожа потемнела, глаза… На месте глаз пустые глазницы, на дне которых мигают тусклые, красноватые огоньки. Длинные уши, гордость моей тушки, повисли гнилыми струпьями.

— «Весь в тебя, папаша.» — оскалившись черными клыками, ответил искин. — «А сейчас время вспомнить абсолютно все. Я не могу больше сдерживать твою память.»

Калейдоскопом мимо моего сознания полетели картинки прошлого. Четкие, сочные, а не мутные и смазанные… Потянув ниточку-цепочку с самого начала, я погрузился в них, заново проживая те моменты своей жизни. Зачем? Это моя жизнь и никто, даже я сам, не имеет права вырезать из нее хоть кусочек. Я хочу знать, в мельчайших подробностях и нюансах, что я натворил…

… После моих бессмысленных по сути трепыханий, в попытках сбежать от потока бахиони, я начал соображать, как снизить ее воздействие на меня. И чуть погодя выход был найден. Самый банальный вариант — ее надо было тратить быстрее, чем получаешь. И я начал «транжирство». Ага, в обдолбанном состоянии. Первыми под руку попались искины захваченного города. Их всех я наделил душами демонов, призвав те откуда-то извне. Одним желанием прописал-впечатал в эти демонические душонки свод правил «Юного коммуниста». Гражданам новообразованного Галактического Коммунистического Союза все правила и нюансы я вложил прямо в голову. И все это одним только желанием. И сделал я это зря — поток веры усилился многократно. А я все тратил и тратил — корабли, зависшие на орбите, прошли через очередной левел-ап, город-улей обновился — все повреждения самопочинились, мусор исчез, мертвые люди воскресали сотнями и даже тысячами, заводы появлялись прямо из воздуха, в промышленные дроиды и наниты вселялись души демонов, модернизировались системы очистки, десятки тысяч инвалидов излечивались в мгновение ока… Но всего этого было мало — бахионь все прибывала и прибывала, а меня накрывало неестественным возбуждением все больше и больше. Парни пытались меня остановить, но я лишь одним желанием отправил их к Эли. Безумие… Да, кукуха у меня протекла капитально — я, видя, что бахионь не кончается, решил самолично захватить планету и использовать энергию веры на ее благо. Известно, куда выложена дорога благими намерениями…

Полноценное безумие меня накрыло, когда при захвате очередного города я на автомате считал память людей… Или нелюдей, живших в «Рае». Педофилия, содомия, изнасилования, самоедство и каннибализм, наркота всех мастей, загонная охота на рабов. Список извращений можно продолжать практически до бесконечности. Люди, они никогда не меняются, и к такому я привык еще с позапрошлого мира. Чем выше человек залез по лестнице власти, тем меньше в нем осталось от человека. А уж если он почувствовал вкус «всевластия»… Да, тогда от человека остается только оболочка. Разум у него уже совсем иной, искаженный эгоизмом и вседозволенностью. Прихлопнул бы раньше таких уродов, да дело с концом, но здесь меня понесло…

Мое психоэмоциональное состояние качалось покруче, чем у психа без галоперидола — эмоции, усиленные и подогретые энергией веры, перли со всех щелей, и я мимолетно пожелал мучительной жизни для этих нелюдей. Как я радовался, отплясывая на вывернутых наизнанку, но живых телах… Я растаптывал желудки, которые лопались со звучным хлопком, разбрызгивая по сторонам полупереваренную пищу и оранжевые сгустки желчи, наполняя воздух тяжелым, густым запахом внутренностей. Размазывал горячие мозги по стенам, рисуя абстрактные картины, и подписывал их матерными словечками и похабными шутками… Купался в живой, ароматной, исходящей паром крови — она так приятно щекотала мою кожу… Жертвы моего веселья заунывно стонали, выводя задорный, четкий ритм, и я начал танцевать прямо в купели с кровью,