Клубничка на березке: Сексуальная культура в России - Игорь Кон

Во-вторых, она основана на угнетении женщин. Обмен сексуальности на ресурсы, то есть превращение ее в товар, включает секс в систему отношений господства и подчинения. Сексуальность продает та часть человечества (женщины, молодые мужчины, дети), у которой меньше власти, а покупает та, у которой ее больше.

В-третьих, как всякий коммерческий секс, она безнравственна.

В-четвертых, она тесно связана с отечественной и международной преступностью.

В-пятых, несмотря ни на какие запреты, в нее постоянно вовлекаются несовершеннолетние и даже маленькие дети. Международная торговля женщинами, особенно в странах СНГ, приобрела настолько широкий размах, что это вызывает озабоченность многих гуманитарных организаций и ООН. По данным российского МВД, среди лиц, занимающихся проституцией, до 20% составляют несовершеннолетние, пятая часть из которых 12—13-летние дети (Цветков, 2004).

Что с этим можно сделать?

Органы МВД и некоторые политики предлагают усилить наказания за проституцию, полагая, что это позволит заметно уменьшить уличную проституцию, рекламу сексуслуг в СМИ и, возможно, вовлечение в эту сферу несовершеннолетних. Их противники резонно указывают, что проституция не столько исчезнет, сколько переместится в сферу незапрещенных сексуслуг: ночных клубов, эротических шоу-программ, эскорт-услуг, секса по телефону, массажных салонов и т. д. Контроль за соблюдением этих запретов потребует значительных бюджетных средств и неизбежно обернется новыми теневыми доходами для правоохранительных органов. «Меры, направленные на борьбу с нелегальной проституцией путем, например, увеличения денежного штрафа, могут приводить к обратному эффекту – увеличивать проституцию, а не сокращать ее» (Левин, Покатович, 2006).

Позиции сторон являются в значительной мере ведомственными. При опросе в 1989 г. 154 сотрудников органов внутренних дел и 42 ученых-экспертов 72% сотрудников МВД высказались за введение уголовной ответственности за проституцию, а 77% хотели бы распространить какую-то административную ответственность также на клиентов проституток. Эксперты-ученые были значительно либеральнее.

83,3% их убеждены, что проституция неизбежна, а 52,3% думают, что она не обязательно ведет к преступной деятельности. На вопрос: «Целесообразно ли установление уголовной ответственности за проституцию?» – 83,3% экспертов ответили отрицательно, причем весьма категорично («Боже упаси!» «Я абсолютно против!»). 64,2% экспертов высказались и против привлечения к ответственности клиентов (Дьяченко, 1991б).

Противоположная стратегия – легализация и превращение проституции в разрешенный вид предпринимательской деятельности, вплоть до создания официальных домов терпимости, как в ряде западных стран, выглядит более рациональной (Дьяченко, Синельникова, Шлык, 1999). Однако это возможно только в условиях сильной экономики и стабильного правопорядка. Если российское государство не в состоянии защитить богатых предпринимателей, то гарантировать безопасность и вырвать из криминальной среды сексуальных работниц оно подавно не сможет. Тогда какой смысл им платить государству дополнительные налоги?

Аргументы обеих сторон зачастую не вполне реалистичны. Сотрудники МВД говорят, что брать налог с проституток безнравственно, потому что тогда школьная учительница, получающая зарплату из бюджета, будет заинтересована в том, чтобы ее ученики ходили к проституткам. Но водочные акцизы, на которых держится часть государственного бюджета, не говоря уж о доходах от продажи оружия, еще более безнравственны, тем не менее никто не предлагает от них отказаться. Столь же абстрактны аргументы либералов. Предлагая легализовать секс-обслуживание как индивидуальное предпринимательство, некоторые при этом подчеркивают, что не должно быть никаких борделей, «это – эксплуатация». Но разве Газпром, который рекламирует себя как национальное достояние, или даже маленькая шляпная мастерская обходятся без эксплуатации? Если узаконить только индивидуальное сексуальное обслуживание, секс-работнице придется приводить клиентов к себе домой.

А если у нее ребенок? Да и вообще таких клиентов домой лучше не водить. Не получится ли, что прилично организованный бордель, имеющий помещение, охрану, врача и т. д., при всей его моральной неприглядности будет выгоднее и для клиента, и для секс-работницы? Боюсь, что к радикальным решениям в этом вопросе Россия ни экономически, ни социально-психологически не готова, придется искать компромиссные варианты, хотя они никому не нравятся.

Коммерческая эротика

Сложная ситуация сложилась вокруг коммерческой эротики и «продукции сексуального характера». В 1990-х – начале 2000-х годов Государственная дума приняла ряд законов, направленных на урегулирование этой сферы жизни. Некоторые из этих актов, категорически запрещающие вовлечение несовершеннолетних в производство и распространение сексуальной продукции, а также распространение, публичную демонстрацию или рекламирование материалов или предметов «с порнографическими изображениями заведомо несовершеннолетних» (статья 242. 1 УК РФ) были абсолютно необходимы.

Но как отличить «законную» эротику, которая давно уже стала частью повседневной жизни россиян, от запрещенной порнографии? Многие западные теоретики признали эту задачу неразрешимой, согласившись с известным французским писателем Аленом Роб-Грийе, что «порнография – это эротика других». В научной литературе «порнографией» чаще всего называют любые медиа, созданные и рассчитанные на то, чтобы развлекать или возбуждать эротическое желание (Diamond, 2009). В одном популярном американском учебнике сексологии «эротика» иронически определяется как сексуально откровенные материалы, приемлемые для зрителя, а порнография – как сексуально откровенные материалы, неприемлемые для зрителя.

Потребление порнографии (или «сексуально откровенных материалов») – явление массовое. По данным разных исследований, это делают от 86 до 98% мужчин и от 56 до 85% женщин (см. обзор Кон, 2006). Из 10 тыс. опрошенных норвежцев от 18 до 49 лет порнографические журналы читали 82%, фильмы смотрели 84%, а Интернетом пользовались 34% . После того как Дания легализовала продажу порнографических текстов (в 1967 г.) и рисунков (в 1969 г.), количество некоторых сексуальных преступлений в стране заметно снизилось. Аналогичный эффект легализация порнографии дала в Швеции, Западной Германии, Японии и еще нескольких странах (Diamond, 2009).

В 2004 г. датские сексологи обследовали репрезентативную выборку из 316 мужчин и 372 женщин от 18 до 30 лет. «Порнография» была определена как любой материал, направленный на создание или усиление сексуальных чувств или мыслей реципиента, причем обязательно содержащий явную демонстрацию и/или изображение а) гениталий и б) ясных и открытых сексуальных действий, таких как вагинальное сношение, анальное сношение, оральный секс, мастурбацию, связывание, садомазохизм, изнасилование, обливание мочой, секс с животными и т. п. Было подчеркнуто, что образы позирующих или действующих обнаженных мужчин и женщин, какие можно видеть в журналах «Плейбой» или «Плейгерл», не содержат ясных и открытых сексуальных действий и поэтому не должны оцениваться как порнографические. Оказалось, что даже при таком строгом понимании порнографии 97,8% мужчин и 79,5% женщин признали, что когда-либо смотрели ее; в последние полгода это делали 92,2% мужчин и 60% женщин, в последнюю неделю – 63,4 и 13,6%, в последние сутки – 26,2 и 3,1%. Средний молодой датчанин тратит на просмотр порнографии 80,8 минут в неделю, а женщина – 21,9 минуты. Мужчины приобщаются к порнографии в 13,2 года, а женщины – в 14,9 года. Существенной разницы в характере сексуального поведения любителей порно и тех, кто им не интересуется, кроме частоты мастурбации, ученые не обнаружили (Hald, 2006).

Вместо того чтобы бесплодно спорить о разграничении эротики и порнографии, законодатели некоторых стран пошли по пути тематических и возрастных ограничений. Тематическим запретам или ограничениям, как правило, подвергаются изображения насильственного секса, сексуальных действий с трупами, с животными и особенно – с детьми.

Особенно опасна так называемая детская порнография, то есть натуралистическое изображение несовершеннолетних в качестве объектов или соучастников действий сексуального характера. Для создания таких визуальных образов детей нередко вовлекают в реальные сексуальные действия, что вредно для ребенка и запрещено законом. Кроме того, свободное распространение таких образов молчаливо допускает, что ребенок может быть «законным» объектом сексуальных посягательств и секс-индустрии. Эта проблема особенно обострилась с появлением Интернета, где детское порно распространяется бесконтрольно и часто связано с международными центрами детской проституции и торговли детьми. Борьба с ним – одна из главных задач Интерпола.