В поисках чудесного - Петр Успенский

В беседах описываемого периода, т.е. конца 1916 года, Гурджиев несколько раз касался вопросов религии. Иногда кто-нибудь спрашивал его о религии; и Гурджиев неизменно начинал с того, что обращал особое внимание на то, что наше отношение к религии в основе своей содержит нечто весьма ошибочное.

— Во-первых, – говорил он, – религия есть относительное понятие: она соответствует уровню человеческого бытия, и религия одного человека может совершенно не годиться для другого. Иными словами, религия человека одного уровня бытия не подходит человеку другого уровня бытия.

"Необходимо понять, что религия человека номер один есть религия одного рода; религия человека номер два религия другого рода; и религия человека номер три – это религия третьего рода. Религия человека номер четыре, пять и далее – это явление совершенно иного порядка, чем религия человека номер один, два и три.

"Во-вторых, религия – это делание; человек не просто думает о своей религии или чувствует её, а "живёт" ею, "живёт" своей религией, насколько это в его силах; иначе это будет не религия, а просто фантазия или философия. Нравится это ему или нет, но он показывает своё отношение к религии действиями – и он может показать своё отношение к ней только действиями. Поэтому если его действия противоположны тем, которых требует данная религия, он не может утверждать, что принадлежит к ней. Огромное большинство людей, называющих себя христианами, не имеет никакого права так называть себя, ибо эти люди не только не исполняют требований своей религии, но даже и не думают, что эти требования необходимо исполнять.

"Христианство запрещает убийство. Однако всё то, к чему ведёт наш прогресс, – это прогрессирующие способы убийства и ведения войны. Как же мы смеем называть себя христианами?

"Никто не имеет права называть себя христианином, если он не выполняет заповедей Христа. Человек может сказать, что он желает стать христианином, если он стремится выполнять эти заповеди. Если же он совсем о них не думает, или смеется над ними, или подменяет их какими-то собственными изобретениями, или просто забывает о них, он не имеет права называть себя христианином.

"Я привёл пример войны, потому что этот пример самый разительный. Но и без войны жизнь являет собой точно такую же картину. Люди называют себя христианами, однако не понимают, что они не только не желают, но и не могут быть христианами, ибо для этого необходимо не просто желать, а уметь – уметь быть единым.

"Человек как таковой не един; это не "я", а "мы" или, более правильно, "они". Из этого всё проистекает. Предположим, человек решает, следуя Евангелию, подставить левую щеку, если его ударили по правой. Но так решает одно "я" в уме или в эмоциональном центре. Одно "я" знает и помнит об этом, а другие "я" не помнят. Вообразим, что случается на самом деле, если кто-то ударит такого человека. Вы думаете, он повернёт обидчику левую щеку? Никогда! У него даже не будет времени подумать о случившемся. Он или ударит обидчика по физиономии, или станет звать полицейского, или бросится бежать. Его двигательный центр будет реагировать привычным образом или так, как его научили, прежде чем этот человек сообразит, что именно он делает.

"Для того, чтобы подставить щеку, необходимо специальное обучение, длительная подготовка. И если эта подготовка является механической, она опять-таки ничего не стоит, ибо в подобном случае человек подставляет щеку лишь потому, что больше ничего не умеет делать".

— Может ли молитва помочь человеку жить по-христиански? – задал кто-то вопрос.

— Всё зависит от того, что это за молитва, – ответил Гурджиев. – Молитва субъективного человека, т.е. человека номер один, два и три, может дать только субъективные результаты, а именно: самоутешение, самовнушение, самогипноз. Объективных результатов она дать не может.

— Но разве молитва вообще не может дать объективных результатов? – спросил один из присутствующих.

— Я уже сказал: всё зависит от того, чья это молитва, отвечал Гурджиев.

"Нужно научиться молиться с таким же совершенством, как люди учатся всему остальному. У того, кто знает, как молиться, кто умеет правильно сосредоточиваться, – у такого человека молитва даёт результаты. Следует только понять, что существуют разные молитвы, и их результаты различны. Это известно даже из обычного богослужения. Но мы, говоря о молитве или о её результатах, как правило, имеем в виду один вид молитвы – мольбу; или же считаем, что мольбу можно соединить с остальными видами молитвы. Конечно, это неправильно. Большая часть молитв не имеет ничего общего с мольбами. Я говорю о древних молитвах: многие их них гораздо старше, чем христианство. Эти молитвы представляют собой, так сказать, повторения; повторяя их вслух или про себя, человек стремится пережить разумом или чувством, то, что в них заключено, их содержание. И человек всегда может составить для себя новые молитвы. Например, человек повторяет: "Я хочу быть серьёзным". Всё дело в том, как он это говорит. Если он повторяет такую молитву даже десять тысяч раз в день и думает при этом, как бы скорее кончить повторение, что у него будет на обед и тому подобное, тут будет не молитва, а самообман. Но эта формула может стать молитвой, если человек повторяет её следующим образом: он произносит "я" и пытается в это время думать обо всём, что он знает о "я". Оно не существует; нет единого "я", есть лишь толпа мелочных, обманчивых, сварливых "я". Но он хочет быть единым "я", господином; он припоминает повозку, лошадь, возницу и господина. Говоря "хочу", он думает о значении фразы "я хочу". Может ли он хотеть? В нём всё время "что-то хочет или не хочет". Но этому "хочет" или "не хочет" он стремится противопоставить собственное "я хочу", связанное с целями работы над собой, т.е. ввести в привычное сочетание двух сил – "оно хочет" и "оно не хочет" третью силу. "Быть" – человек думает о том, что значит "быть", каков смысл "бытия", бытия механического человека, с которым всё случается, и бытия человека, который способен делать. Так что "быть" можно по-разному. Он хочет "быть" не просто в смысле существования, но в смысле величия, силы, И слово "быть" приобретает для него особый вес, новый смысл. "Серьёзным" – человек думает о том, что значит быть серьёзным. Очень важно, как он отвечает себе на этот вопрос. Если он понимает, что это значит, если правильно определит для себя, что значит быть серьёзным, если чувствует, что действительно желает этого, тогда его молитва может дать результат в том смысле, что у него прибавятся силы, что он чаще будет замечать свою несерьёзность, легче преодолевать себя и заставлять быть серьёзным. Совершенно таким же образом человек может "молиться", повторяя: "Я хочу вспоминать себя". "Вспоминать" – что значит "вспоминать"? Человек должен подумать о памяти. Как мало он вспоминает! Как часто он забывает то, что решил, видел, знает! Его жизнь была бы иной, если бы он мог вспоминать. Все болезни приходят из-за того, что он не помнит. "Себя" – он снова возвращается к себе. Какое из своих "я" он хочет вспоминать? Стоит ли вспоминать всего себя? Как может он различить, что хочет вспоминать? Идею работы! Как может он соединить себя с идеей работы? – и так далее, и тому подобное.

"В христианском богослужении очень много таких молитв, где надо размышлять над каждым словом. Но они теряют весь смысл, всё значение, если их повторяют или распевают механически.

"Возьмите обычную молитву: "Господи, помилуй меня!" Что это значит? Человек взывает к Богу. Он должен немного подумать, сделать сравнение и спросить себя – что такое Бог и что такое он? Затем он просит Бога помиловать его. Но для этого Бог должен подумать о нём, заметить его. А стоит ли замечать его? Что в нём есть такого, о чём стоило бы думать? И кто должен о нём думать? – сам Бог! Понимаете, все эти мысли и ещё многие другие должны пройти через его ум, когда он произносит эту простую молитву. И тогда именно эти мысли могут сделать для него то, чего он просит от Бога. Но о чём он способен думать и какой результат может дать молитва, если он просто повторяет, как попугай: "Господи, помилуй! Господи, помилуй! Господи, помилуй!" Вы сами знаете, что это не даст никаких результатов.

"Вообще говоря, о христианстве и о формах христианского поклонения нам известно очень мало; мы ничего не знаем об истории и возникновении многих вещей. Например, церковь, храм, где собираются верующие и где совершаются службы согласно особым обрядам, – откуда она взята? Люди совсем не думают об этом. Многие считают, что внешняя форма поклонения, обряды, пение гимнов и тому подобное были придуманы отцами церкви. Другие полагают, что эта внешняя форма была частично взята из языческих религий, а частично у евреев. Но всё это неверно; вопрос о происхождении христианской церкви, т.е. христианского храма, гораздо интереснее, чем мы думаем. Начать с того, что церковь и богослужение в той форме, какую они приняли в первые века христианства, не были заимствованы у язычников или у. евреев, потому что ничего подобного не существовало ни в греческих, ни в римских культурах, ни в иудаизме. Еврейская синагога, еврейский храм, греческие или римские храмы разных богов представляли собой нечто совершенно отличное от христианской церкви, которая приняла свой облик в первом и втором веках. Христианская церковь-это школа; но люди забыли о том, что это школа. Вообразите школу, где учителя читают лекции и выполняют пояснительные демонстрации, а ученики или просто люди, заходящие в школу, принимают эти лекции и демонстрации за церемонии и обряды, за "таинства" и магию. Это было бы приближением к христианской церкви нашего времени.