Перебежчик - Алексей Вячеславович Зубков

class="p1">— Ты предлагаешь встать на вашу сторону? — спросил Боря, — Мы в блатные дела не лезем. Ваша война — не наша война.

— Я не предлагаю вам браться за оружие и стоять у меня за спиной. Мне нужен только безопасный проезд в центр города и катер. Кроме пяти сотен, я вам сейчас дал такую информацию, которая стоит еще дороже.

— Пять сотен за один выезд с гитарами и медведем, это хороший тариф, — сказал Костя.

— Потом отмазываться, — скривился Боря.

— На нас где сядешь, там и слезешь, — Костя махнул рукой, — Как наедут, так и отъедут.

Боря пожал плечами.

— Допустим, мы вас довезем, — сказал он, — Табор ни менты, ни бандиты останавливать не будут. Но на этот ваш бронекатер мы не полезем. Мы ни государство, ни его слуг не трогаем, а они не трогают нас.

— И не надо. Дальше мы сами.

— Вас сразу догонят. Это же не тачка, там нельзя по газам и за горизонт. Нужно его так увести, чтобы не сразу хватились.

— Если катер Первой Мировой и снимается в кино, то можно разыграть, что мы снимаем кино и берем его на кинопробы.

— Кино — дело хорошее. Наш табор часто Ленфильм на съемки приглашает.

— Ага, — Студент хитро прищурился, — То есть, мы просто приедем как съемочная группа. С актерами, с музыкой, с оператором. И убедим их прокатить нас на катере.

— Как убедим?

— Денег сунем. У киношников всегда есть наличка для выплат статистам.

— Деньги есть?

— Есть.

— Могут согласиться, а могут и нет.

— Боря, я тебя умоляю, как говорят в Одессе. У вас под рукой десятка два специалисток, которые умеют убеждать людей отдавать деньги. Неужели так сложно убедить людей деньги взять? Все любят кино.

— У нас табор, а не Ленфильм, — сказал Костя.

— Если вы снимаетесь в кино, значит, у вас по сараям накопился уже полный комплект съемочного реквизита. Не украсть вы не можете, а продать некому.

— Что-то где-то было, — Боря опустил глаза, не то смутившись, не то вспоминая, что где лежит.

— Тогда вам надо сценарий и роли придумать. Костюмы какие-то, — сказал Костя.

— Если катер Первой Мировой, то кинопробы надо на ту эпоху, — сказал Студент, — Мы с Колобом сойдем за революционных матросов. Заодно и пулеметные ленты в открытую на плечах пронесем.

— Матросы с цыганами? Не пойдет. Да и у нас все равно не Ленфильм, где мы тебе возьмем две матросских формы на начало века еще и ваших размеров? А иностранцев этих кем нарядите? Лысый, если бы не шрам на лице, на Гражданскую сошел бы за барина какого-нибудь или начальника из бывших дворян.

— А Ингрид? Ей бы парик, да платье, — сказал Студент.

— Нет, — хором ответили цыгане.

— Что нет? У вас платьев нет? Да баб своих тряхните, у них тряпок до пенсии запасено.

— Она другая, — сказал Боря, — Высокая, блондинка и плечи как у спортсмена. Не наш типаж. Ей бы, если в стиле Гражданской, кожанку, картуз, юбку черную и маузер на поясе. Вы матросы или там бандиты, она комиссарша, лысый — начальник какой-нибудь. Понимаешь?

— Вариант, — Студент ненадолго задумался, — Но матросской формы у вас нет. Тогда играем банду революционных анархистов. Вениамин — атаман. Как бы и джентльмен, и бандитская морда со шрамом. Ингрид — романтичная девчонка-анархистка, тогда таких хватало. И мы с Колобом играем камео.

— Что такое «камео», и как в него играть? — спросил Колоб.

— Когда актер играет сам себя. Вооруженные преступники играют вооруженных преступников. Вешаем пулеметные ленты поверх пиджаков и при всем честном народе проходим на корабль.

— Кинопробы это не только костюмы, — сказал Костя, — Это еще сценарий. Надо что-то делать такое сценическое для отвлечения внимания. Петь там или танцевать. Чтобы с одной стороны камера работала, с другой стороны в рупор орали, массовку строили.

— И режиссер чтобы такой важный сидел на складном стульчике и говорил «не верю, еще дубль», — сказал Боря.

— Можете режиссера найти? — спросил Студент, — В таборе никого похожего нет, сразу говорю.

— Якину позвоним, — предложил Костя, — Он как раз с новой любовницей в Ленинграде гуляет. Без московского шика с цыганами и медведем никак не может. Вчера только в «Прибалтийской» выступали, его в зале видели. И машина при нем — кабриолет студийный с московскими номерами.

— В качестве кого ты его хочешь пригласить? Он же москвич.

— В качества лоха, которого втемную используют. Чтоб народ видел, что съемочная группа в полном комплекте, и настоящий режиссер свысока смотрит и автографы раздает. Мы его таинственно пригласим на секретные съемки Ленфильма, а на месте чарочку поднесем, подсядем и заболтаем. Или ты хотел Масленникова с Ленфильма? Так тот сразу раскусит. Что такое от имени Ленфильма снимают, а он не знает.

— Согласен на Якина. Что снимать будем?

— Цыганский репертуар с бронекатером не вяжется, — сказал Боря.

— Любую песню начала века, кроме совсем детских или совсем военных мы сбацаем как родную, — сказал Костя, — Две гитары, скрипка и аккордеон.

— То есть, вам надо клип на песню какую-нибудь с анархистами-пиратами, — сказал Боря.

— Какую? — спросил Студент.

— Не знаю. Вспоминай.

— Песня с бандой анархистов и кораблем? — уточнил Колоб, — Должно быть одесское что-то, но не могу припомнить.

— Делов-то, — пожал плечами Студент, — Сам напишу.

— Ты же не лирик, а физик. То есть, химик.

— Физики и лирики — противопоставление для убогой провинции и недалеко от нее ушедшей купеческой Москвы, — строго сказал Студент, — У меня не просто высшее образование, а ленинградское высшее образование. Местами даже петербургское. Я получение пиролита пятистопным ямбом описывал. Ты думаешь, мне слабо песенку накатать?

— Ну флаг тебе в руки, — пожал плечами Колоб, — На слабо не беру, за базар отвечать не спрошу.

— Подожди часик.

— Ингрид? — Студент постучался в «комнату с кроватью». Оттуда уже минут десять не доносились скрипы и стоны.

— А?

— Я вас спрошу как лейтенант лейтенанта, вы петь по-русски умеете?

— Переору любого соловья.

— Я серьезно.

— Спою любую песню, которую можно кричать взводом, чеканя шаг по плацу.

Через полтора часа Студент бросил на растопку исписанную тетрадку черновиков, собрал всех причастных, рассказал идею со съемками клипа и угоном катера и показал готовый текст.

Я анархистка с седьмого класса.

Пью самогонку заместо кваса.

Люблю кататься на шарабане,

Ищу я деньги в чужом кармане.

Ах шарабан мой, американка,

А я девчонка, я шарлатанка.

А я влюбилась, да в проходимца.

Он англичанин, зовут Уинстон.

Прощайте, други, я уезжаю.

Кому должна я, я всем прощаю.

Ах шарабан мой, американка,

Да его знала вся Молдаванка.

Сниму я юбку, жакет