Жизнеописание Л. С. Понтрягина, математика, составленное им самим - Лев Понтрягин

В 69-м году на конференции в Грузии я впервые почувствовал некоторую недоброжелательность со стороны евреев. Непосредственной причиной этого, я думаю, было то, что я пресёк попытку Болтянского присвоить работы нашего коллектива, приостановив печатание его книги. Это произошло в конце 68-го года. Болтянский, который до этого был моим верным учеником, который много раз пользовался моей поддержкой в разных случаях (например, я добился его зачисления в Стекловский институт и поддержал его кандидатуру в Академии педагогических наук в члены-корреспонденты), сильно обозлился на меня за мои действия и стал жаловаться на меня евреям, истолковывая мои действия как антисемитские, направленные против него как еврея.

Осенью 69-го года, когда я был в Стэнфорде, я ещё не чувствовал никакой враждебности со стороны евреев. Напротив, профессор Шифер и его супруга очень доброжелательно отнеслись ко мне. Но на обратном пути, при остановке в Нью-Йорке, я почувствовал что-то со стороны Липмана Берса и его окружения. Что-то здесь уже изменилось, и не было того подлинно дружественного отношения, которое было раньше.

Мне захотелось рассказать широкому кругу советских учёных о сионистской активности в области математики. В своём выступлении в марте 80-го года на Общем собрании Академии наук я затронул этот вопрос. Привожу соответствующий отрывок из стенограммы моего выступления.

«Разрешите мне ещё остановиться на международных вопросах, поскольку этот вопрос актуальный. В последнее время наблюдается такое явление, что наши математические международные конгрессы используются в политических целях. Активными деятелями в этой области являются американские сионисты.

На конгрессе в Ванкувере в 1974 году был устроен небольшой митинг, который ставил своей задачей защиту советского математика, который нам не известен. Примечательно, что об этом мероприятии мы знали за три месяца. Но на конгрессе нам сообщили, что митинг организован по только что полученной просьбе Сахарова. Остановлюсь на конгрессе в Хельсинки, где антисоветская деятельность приобрела большой размах. Среди участников конгресса был распространен рукописный документ, где советское государство и...

Президент А. П. Александров: — Ваше время истекло.

Л. С. Понтрягин : — Разрешите мне ещё несколько минут.

А. П. Александров: — Нет, нисколько нельзя.

Л. С. Понтрягин: — Анатолий Петрович, Вы сами говорили полтора часа вместо 20 минут (смех в зале). Я впервые выступаю с этой трибуны на Общем собрании, и тот вопрос, о котором я хочу говорить, важен.

В Хельсинки был распространён рукописный документ, направленный против советского правительства, против советских математиков. Позже на основании этого документа была публикация в "Заметках американского математического общества" (ноябрь 1978 года статья "Положение в советской математике")».

Я просил своего помощника зачитать краткие цитаты из этой публикации.

Цитата: "Дискриминация евреев в этой области началась в последнем десятилетии. Ярким примером является история «Математического сборника». После смерти И. Г. Петровского в 1973 году была назначена новая редколлегия во главе с Понтрягиным..." И дальше идёт таблица, из которой следует, что при Петровском было 34% еврейских работ, при моей редакции — 9%. Это рассматривается как антисемитизм. Причём только проценты принимаются во внимание. Не указывается ни одного случая отклонения хорошей работы автора еврейской национальности. Да таких случаев и не было! Цитата далее: "Дискриминация против еврейской молодёжи началась на Украине. Например, в 1948 году от одной трети до половины студентов Одесского института были евреями. В 1952 году евреи составили лишь 4% от вновь поступивших..." Значит, 34% — хорошо, 9% — уже антисемитизм. От одной трети до половины — хорошо, 4% — уже антисемитизм.

Я считаю, что это расистские требования, а с расизмом мы должны бороться. На эти публикации последовала реакция также в печати.

Я уже отметил, что клеветническая кампания сионистов не отразилась на моём положении в Советском Союзе. Но из-за неё я утратил чувство безопасности. Советские евреи, оповещённые «Голосом Америки» и «Би-Би-Си» о том, что я антисемит, должны, естественно, испытывать ко мне чувство вражды, не зная сути дела. Поэтому я не исключаю возможности открытого нападения на меня. При желании они могут причинить мне вред, не вызвав при этом никакого подозрения.

В 80-м году американские сионисты произвели против меня злобную выходку. Первый раз в Соединённых Штатах я был в 1964 году по приглашению университета в Провидансе. Приглашение было сделано профессором этого университета Ласалем, с которым, я поддерживал очень дружественные отношения.

По-видимому, тогда же, а может быть несколько позже, Ласаль попросил меня стать членом редколлегии журнала «Дифференциальные уравнения», считая, что моё имя поможет ему организовать журнал. Я согласился, понимая, что это не налагает на меня никаких обязательств.

И вот в апреле 80-го года я получил от Ласаля нелепое письмо, в котором он сообщил мне, что исключает меня из членов редакции. Тогда он уже был главным редактором. Хотя это фактически не наносило мне никакого ущерба, я был возмущён нелепостью формулировок Ласаля и послал ему ответ, где выражал своё возмущение.

Сразу же после этого я послал копии обоих писем всем тем математикам, которые подписали ответ на ноябрьскую статью в «Notice». Роберт Фин вместе с другим профессором Стэнфордского университета Стейном были возмущены поведением Ласаля и послали ему резкое письмо. Кроме того, они обратились в Американское математическое общество с предложением опубликовать все три письма в журнале «Notice». Эта публикация была осуществлена. При этом письмо Ласаля и мой ответ ему были опубликованы полностью, а письмо Фина и Стейна — с некоторыми сокращениями.

Ниже я привожу все три письма, а перед ними замечу, что, как мне стало известно из достоверных источников, Ласаль был вынужден послать мне своё бессмысленное письмо под давлением Нюриенберга, члена его редакции.

Далее следуют тексты трёх писем.

Письмо Ласаля 5 марта 1980 г.

Дорогой академик Понтрягин. Я пишу это письмо для того, чтобы информировать Вас, что я, как главный редактор, вывожу Вас из редакционной коллегии журнала. Я высоко ценю вашу поддержку, когда Лефшец и я основали этот журнал в 1964 г. Прискорбно, что советская Академия наук не в состоянии обеспечить интеллектуальную и академическую свободу учёных в СССР. При продолжающихся репрессиях Вашего правительства советские учёные не могут рассчитывать на уважение и поддержку международной научной общественности. Ваш Ласаль