Приди, полюби незнакомца - Кэтлин Вудивисс

Уступив любопытству, Ленора поднялась и подошла поближе.

Картина, писанная маслом, отличалась немалыми размерами, но в салоне за нее вряд дали бы большую цену.

Ленора прижала пальцы к вискам, стараясь сосредоточиться. Откуда ей, собственно, знать. Она что, так часто бывала в салонах, что в курсе цен на живопись?

Она вспомнила набросок, который отец показывал ей в Бель Шен. Он говорил, что это ее работа. Выходит, она в этом деле разбирается и может сказать, что хорошо, а что плохо.

Мысль, что она может быть художницей, заставила Ленору помчаться к письменному столу в гостиной, где были ручка и чернила. В узком длинном ящике обнаружился пергамент, а сбоку — тщательно перевязанный лентой рулон, с виду похожий на собрание незаконченных набросков, которыми явно кто-то дорожил, иначе бы не хранил так тщательно. Осторожно развязав ленту, Ленора начала один за другим просматривать листы в надежде найти рисунки, которые расскажут ей что-нибудь о ней самой. Нашлось несколько набросков, похожих на тот, что показывал ей раньше отец, и несколько пейзажей, ничего ей не говоривших, но сделанных, как ей показалось, вполне добротно. Интересно, она что, сама себя хвалит? С особенным интересом она вгляделась в мастерски выполненный портрет женщины, облаченной в костюм наездницы. Она стояла в позе несколько вызывающей, слегка расставив ноги. Шляпа с пером была надета набекрень, в руках зажат хлыст. Впрочем, Ленору заинтересовала не столько поза, сколько лицо, ибо оно было очень похоже на ее… или на Лирин. В надежде разобраться в этом она тщательнейшим образом исследовала рисунок и обнаружила на складках юбки имя. Ленора! Вряд ли она с таким тщанием писала автопортрет, следовательно, можно предположить, что здесь изображена Лирин. Судя по всему, рисунок был сделан несколько лет назад.

Она поставила рисунок напротив керосиновой лампы и, обмакнув гусиное перо в чернила, стала перерисовывать. С величайшим усердием Ленора пыталась воспроизвести свободные линии старого рисунка, но ничего не получалось: перо отказывалось подчиняться ей. Получались какие-то размазанные пятна и неровные полосы. В отчаянии она смяла лист и бросила его в корзину.

Новая попытка — тот же результат. Бросающееся в глаза различие между оригиналом и копией навело ее на мысль, что, может, надо воспользоваться другим инструментом. Перо явно отказывалось ей повиноваться.

Она поднялась и пошла наверх, заставляя себя не думать о живописи. В холле она задержалась. Читать не хотелось, ложиться — тоже. Эштон разжег ее женское начало, и забыть его было трудно. Стоило лечь, как на память приходила его широкая грудь, мускулистые ноги, плоский, твердый живот. И это было только начало мучительных воспоминаний.

Она растерянно оглядывалась, ища, чем бы отвлечься.

Тут внимание ее привлекла одна деталь. Все двери, выходившие в коридор, были парные, но в противоположном от ее спальни конце холла, напротив пустующей комнаты, было три двери подряд. Довольная, что есть чем заняться, Лирин двинулась в ту сторону.

Куда, интересно, ведут эти двери? С разочарованием она убедилась, что все они заперты, и ключей поблизости не видно. Впрочем, скорее всего, должны подойти какие-нибудь другие. Она принесла ключ от собственной комнаты, как выяснилось, не напрасно: замок подался. Она с любопытством повернула ручку, и дверь со скрипом открылась. Это было узкое длинное помещение. У одной из стен начиналась крутая лестница, упиравшаяся прямо в люк, вделанный в потолок. У двери, через которую она вошла, болталась веревка. Ленора потянула за нее, и люк немного приоткрылся. Ей вдруг представился темный чердак, на котором полно летучих мышей. Впечатлительную женщину это должно привести в дрожь. Но пробившаяся сквозь щель тонкая полоска света добавила ей храбрости. Она снова потянула за веревку, на сей раз наматывая ее на вделанный в стену крюк, и люк медленно открылся.

Лестница была крутая и неудобная, однако же достаточно прочная, чтобы выдержать ее вес. Осторожно поднимаясь, Ленора чутко вслушивалась, ожидая характерного шума крыльев и готовая в любой момент ринуться вниз. Но все было тихо, и, достигнув последней ступени, Ленора убедилась, что страхи ее были напрасны. Никаких летучих мышей здесь не было. Квадратные щели под фронтонами были плотно перегорожены деревянными планками, так что влететь сюда просто никто не мог. Не видно было, как ни странно, пыли и паутины; скорее всего, слуги тщательно убирали чердак. На полу валялись разные вещи. В одном из углов были свалены чемоданы и дорожные сундуки. Тут же стояла привинченная к полу кровать. К перекладинам были прислонены картины, завешенные холстиной, а в деревянные коробки сложены разные безделушки.

Из-за спертого воздуха у Леноры выступили на лбу капельки пота. Она осторожно принялась постукивать по стенкам сундуков и чемоданов. В ответ неизменно раздавался глухой звук, пока она не добралась до того, что выглядел поновее. Было в нем что-то отдаленно знакомое. «Что бы там могло быть?» — подумала Ленора. Она ослабила ремни и попыталась приподнять крышку, но выяснилось, что он заперт. Растущая уверенность, что когда-то этот сундук принадлежал ей, заставила Ленору порыться в коробках в поисках какого-нибудь инструмента, с помощью которого можно было бы открыть эту штуку. Но ничего лучшего, чем сломанный нож для вскрытия конвертов, не нашлось. Изрядно попотев, Ленора наконец оставила бесплодные попытки. Пока не отыщется что-нибудь покрепче, содержимое сундука останется тайной.

Ленора продолжала осмотр. На очереди были картины. На глаза ей поначалу попались обычные пейзажи, но позади была какая-то картина, накрытая относительно свежей простыней. Она сняла ее, подвинула картину к свету. На ней был изображен пожилой человек примерно возраста Роберта. Лицо было довольно заурядным, но с правильными чертами. Венчалось оно гривой растрепанных седых волос. Хоть выглядел человек весьма суровым и недоступным, было что-то в выражении его зеленых глаз, свидетельствующее о его достоинстве и справедливости. Ленора рассмотрела портрет со всех сторон, но никаких воспоминаний он в ней не пробудил. Она поставила картину и отступила. Но тут ей неожиданно вспомнился пейзаж, висящий в гостиной. Что-то в нем напоминало фон, на котором был изображен человек на портрете.

Она вернулась, взяла картину и осторожно спустилась вниз. Отставив ее в сторону, она подтащила к камину высокий стул. Сняв висевшую над камином картину, она поставила ее рядом с портретом и отступила немного назад. Пейзаж был сам по себе похож на большую проплешину на древесной коре; в гостиной он был совершенно не к месту и ничего, кроме недоумения, не вызывал. Но стоило поставить его рядом с портретом, как вся комната обрела гармонию. В таком соседстве он точно вписывался и в обстановку дома. Леноре хотелось оставить портрет висеть здесь, внизу. Но, не зная, откуда взялся пейзаж, она не захотела огорчать Малкольма на тот случай, если это его подарок.