Автобиография. Дневник. Избранные письма и деловые бумаги - Тарас Шевченко

В последнем письме просил я тебя, чтобы ты мне скоренько [написал] о Миките, Йосипе и Ярине и об их детях и землях. Работа у меня кипит, а от тебя — ни звука!

Может, ты умер или пока только заболел? Может, упаси боже, загордился? Пиши же мне обо всем, да пиши как следует.

А особенно о Харите, сказал ли ты ей обо мне и что она тебе сказала? Будь добр, помоги мне в этом, а то не утерплю — женюсь на такой роже, что и тебе стыдно будет.

Еще вот что: будут спрашивать брата Йосипа, на чьей он земле живет, пусть говорит — на своей.

За землю положена какая-то плата, поэтому сестре Катерине прийдется потом платить, а сейчас Йосипу без платы отдадут. А впрочем, не знаю, как это все будет.

Устроил ты что-нибудь с Поиятовским или Трощинским? Если нет, то не выйдет ли со Змиевским? Вот бы хорошо было! А лесу — дуба, клена, липы и осины — верно не купил?

Что тебе бог послал — дочь или сына? Зови меня в кумовья.

Получаешь ли книги, которые я тебе посылаю?

Как здоровье твоей жены, а моей сестры?

Приедут ли твои хлопцы и дивчата на праздники домой? Для Приси есть у меня гостинец, но пусть она сперва хорошенько прочтет «Робинзона Крузо».

Учится ли уже Вася писать?

Будь здоров вместе с женой и деточками. Пиши мне поскорей, потому что я чуть с ума не сошел, ожидая твое письмо о братьях и Харите.

165. Я.Г. Кухаренко

— 25 марта *{1004}

1860 года, 25 марта, [Петербург].

Батьку атамане кошевой! Посылаю тебе к пасхе вместо писанки «Хату»{1005}. И не журнал, а только альманах, предшественник нашего будущего журнала «Основа». Начнет он выходить с будущего года. Собирай, батьку, черноморскую запорожскую старину и присылай на мое имя, а я буду передавать в редакцию. Надо было бы о многом тебе написать, да некогда, другой раз напишу, в свободное время. Целую твою жену и твоих деточек, а тебя даже трижды. Иногда вспоминай твоего

Т. Шевченка.

166. В. Г. Шевченко

— 28 марта *{1006}

28 марта [1860, Петербург].

23 марта я писал тебе, едва не бранясь, а 26 марта получил твое и пана Трощинского письма. Хорошо ты сделаешь, если соединишь меня с паном Трощинским, но сперва соедини меня с Харитой, а потом проси Трощинского, чтоб он разделил плату на три части по 500 рублей: до нового — 1861 — года я выплачу ему все 1 500 рублей. Если он согласится, сейчас же напиши, бери деньги, принимай имение и хозяйничай. Землю арендуй на 25 лет на свое имя или на мое, как знаешь.

Хорошо бы ты сделал, если бы съездил в Кирилловку и сказал бы Миките, Йосипу и Ярине, что б они не торопились на волю без пахотной и грунтовой земли, — пусть лучше подождут.

Трощинскому сегодня не пишу, некогда. Пока что договаривайся с ним сам, как тебе бог поможет. А очень, очень хорошо было бы нам вместе век докоротать над старым Днепром. Посылаю тебе 10 книжек «Кобзаря», продай их, если можно будет, и деньги отдай сестре Ярине. Жду обещанного тобою письма от 15 марта, а пока целую тебя, твою жену и твоих деточек.

167. И.Я. Макарову

— 12 апреля *{1007}

И вчера и позавчера не застал я вас дома. Где это вы пропадаете, помогай вам господь. Попросите у Петра Аркадьевича до осени мой рисунок — «Русалки»{1008}. Я хочу кое-что поправить и выгравировать к выставке. Ежели можно, то подателю сего и вручите рисунок и скажите, когда вы бываете дома? Потому что мне крайне необходимо увидеться с вами.

Искренний ваш Т. Шевченко

12 апреля [1860, Петербург].

Если сегодня нельзя, пришлите рисунок завтра, пораньше.

На обороте: Высокоблагородному Николаю Яковлевичу Макарову.

168. Н. Я. Макарову

— между 13 и 26 апреля **{1009}

[Между 13 и 26 апреля 1860, Петербург.]

Посылаю вам экземпляр «Кобзаря», на всякий случай без надписи. Передайте его А[лександру] И[вановичу] с моим благоговейным поклоном{1010}. Во имя божие, найдите и пришлите мне этих проклятых «Русалок», а то они, чертовы дочки, мне спать не дают. Будете ли вы сегодня в четвертом часу дома?

Т. Шевченко

169. В. Г. Шевченко

— 22 апреля *{1011}

[22 апреля[20] 1860, Петербург.]

Сегодня я получил твои письма. Сегодня у меня большой праздник. Сегодня, 22 марта, в 1838 году я глянул из неволи на свет божий. Сегодня же эта бестолковая Харита превратила мой большой праздник в такие серые будни{1012}, что я едва-едва не записался в монахи. Да нет! Пусть себе погуляет до будущей весны (ни осенью, ни даже зимой я к тебе приехать не смогу). А тем временем ты наставляй ее на ум потихоньку и жену свою попроси и сестер — Катерину и Ярину. Скажи ей, что мы с тобой такие же паны, как она панна. Выкупать ее на волю не надо, она уже вольная, и все женщины и дивчата у нас — уже не господские. Это я хорошо знаю.

Если ты договоришься с Трощинским (и если бог тебе поможет договориться с Харитой), то купи этот дом в Ржищеве да приобрети мне лесу — дуба на надворную комору. Это будет моя мастерская. Очень, очень хорошо было, если бы нам вместе довелось свой век докоротать.

Пану Флиорковскому пусть Микита скажет, что бы он трижды чмокнулся со своим родным отцом — чертом. Пусть сейчас берет за землю по 85 рублей чистоганом, нето потом (осенью) шиш получит. Последнее мое письмо, может, еще не успело дойти до тебя. Я писал, что и как делать с Трощинским. Получишь, напиши мне, что ты думаешь и что можно сделать. Послал я тебе 10 «Кобзарей» и очень, очень умную книжку для Приси. Напиши, когда получишь.

Каменецкий мне сказал, что Григорович с головы до пят дрянь, только это и сказал.

Михайло Матвеевич переменил квартиру{1013}. Адресуй ему так: С.-Петербург, на Васильевском острове, 5 линия, дом Воронина, против Академии Художеств.

Не увидишься ли ты сам когда-нибудь с отцом и матерью Хариты, посоветуйся с ними да растолкуй ты им, что я и ты — не паны, а такие же простые люди, что панам и в лакеи мы не годимся. Пусть они — дураки — поймут это.

Получил ли ты вторую книжку «Народного чтения» за этот год{1014}? Там — мое письмо к редактору. Оно уже переведено и напечатано в польских газетах. Прислушайся к тому, что паны и полупанки об этом письме будут говорить.

Возможно летом заедет к тебе Кулиш, так встреть его как следует.

Поцелуй Васю за меня и скажи: будет хорошо учиться, я ей и монисто, и серьги, и кольцо привезу, а если нет — привезу березовой каши, а она тут, скажи, очень хорошо растет.

Сегодня же с почты принесли мне твои колбасы, да эта бестолковая Харита такой мне устроила праздник, что я на них только поглядел.

Напиши мне поскорей, что и как у тебя с Трощинским?

Пусть Микита спросит, сколько хочет этот негодник Флиорковский за десятину пахотной и грунтовой земли.

А я Харите уже и монисто, и дукач, и крестик купил. Дурень думкою богатеет, как говорится. А ты все-таки из виду ее не теряй, может что-нибудь еще и выйдет.

Брат и искренний твой друг Т. Шевченко

Не теряй из виду и пана Змиевского.

170. Е. П. Ковалевскому{1015}

— 23 апреля{1016}

Чтимый и глубокоуважаемый Егор Петрович!

Во имя всех святых, и в особенности во имя великомученика Георгия, извините мне, что я не самолично поздравляю вас с днем вашего ангела (Легче верблюду в игольное ухо пройти, нежели доброму художнику среди бела дня оставить свою [мастерскую].).

По обычаю предков наших, вместо злата-серебра нетленного, посылаю вам тленное последнее дело рук моих{1017} и пребываю сердечно любящий вас

Т. Шевченко

23 апреля

1860,

[Петербург].

171. В. Г. Шевченко

— 15 мая *{1018}

15 мая [1860, Петербург].

Писем моих, что ли, ты не читаешь или, прочитав, забываешь. Я уже трижды писал тебе, а сейчас четвертый раз пишу, что этим летом не вырвусь из Петербурга, не приеду домой или к тебе, а ты все твердишь, что меня ждешь, все спрашиваешь, приеду или нет. Знай же, ни летом, ни зимой я не буду на Украине. А будущей весною, если бог поможет, приеду, а ты покамест позаботься о клочке земли. По ту или другую сторону Днепра, только бы над самым Днепром, да старайся, чтобы нам вместе поселиться. Плюнь на Ржищев, бог с ним и с домом, и с хлевом, и с ветряком, и с тремя грушами. Если тебе так понравился пан Трощинский, поступай к нему на службу: я слыхал, что он пан и богатый и не очень плохой. А будет время, взгляни на эти Рудяки, потому что Григорович и соврать умеет. Если понравятся тебе Рудяки, так возьми в аренду 20 десятин на 25 лет, хорошенечко поторговавшись с Трощинским, и начинай строить. Этим летом некогда, будущим разве. Да вот еще что: если будет так, как я тебе пишу, то позаботься о дубовом лесе для надворной коморы (мастерской) и, если эта бестолновая Харита не передумала, попроси сестру Катерину и сестру Ярину найти мне в Кирилловне какую-нибудь видную и опрятную дивчину, а можно и вдову, лишь бы из доброй семьи, да чтобы не стара и умна была. Без жены и над самым Днепром, и в новой большой хате, и с тобою, мой друже-брате, я буду в одиночестве, я буду одинок.