Контора Игрек - Антон Орлов

Сказала об этом Сона, которая спала с шефом Отдела информационных систем, почему и знала много, и разгуливала в неуставной юбке с бахромой – ей можно.

Предупредив единомышленников, Кирч пошла в Отдел мобильной связи. Там вовсю искали пропавшую «торпеду», она вызвалась помочь, стала вместе со всеми заглядывать под столы и рыться в коробках. Насчет кражи никому не пришло в голову: на «Гиппогрифе» воровства не было, Маршал давным-давно с ним покончил. Между делом еще одна «торпеда» перекочевала к Римме в карман.

На обратном пути навстречу попалась Сабрина, с которой они после операции в домберге почти не разговаривали.

– Ты на ужин? – бросив холодное «привет», спросила Сабрина. – А то тебя Зойг зачем-то искал. Загляни в столовую, он туда пошел.

Зачем-то!.. Кирч отлично понимала, зачем ее может искать Зойг. Застегнув карман, чтобы «торпеда» ненароком не выпала, припустила по коридору в противоположную от столовой сторону – туда, где ждали товарищи.

– Очень тут нехорошая обстановка… – сообщила она тревожным шепотом. – Мне что-то не нравится, все хуже и хуже пахнет! В общем, рвать когти надо сейчас, пока совсем погано не стало. А то здесь что-то такое затевается…

В подробности Кирч не вдавалась, но ее таинственно-многозначительные интонации произвели впечатление: остальные тоже занервничали и согласились на немедленный побег.

– Ты те штучки «сканера» захватил? – спросил Энзо у худого чернявого Тимура, до сих пор не снявшего медицинский корсет, стягивающий сломанные ребра (Тимур тоже пострадал от Зойга).

– Здесь, – он похлопал по карману.

Что за штучки, Римме рассказали потом, когда выбрались с корабля, загнали машину с погашенными огнями в одну из ложбин Беспамятного плоскогорья и отправили весточку Маршалу.

…В ангаре избитый «сканер» потерял сознание, а Пергу хлопотал над ним и никого не подпускал, но Тимур стоял достаточно близко и все видел, хоть у него и болели ребра. Профессор ощупал голову «сканера», вдруг потребовал у санитара ножницы и срезал две небольшие штуковины наподобие клипс. Они были спрятаны под шапкой густых вьющихся волос, справа и слева, Пергу отстриг их вместе с рыжими прядями, поскольку просто так снять не смог. Он их сунул в карман своего замызганного халата, а Тимур подумал: вдруг такие штучки Маршалу пригодятся?

Пергу и его санитары до сих пор лежат в холодильнике для трупов, Тимур с Энзо сегодня там побывали и «клипсы» забрали. Какие-то приборчики, Маршал разберется.

– Маршал во всем разберется, – согласилась Римма.

На душе опять было слякотно, словно блуждаешь по грязному городу в серый дождливый день, словно сделала что-то не так. Если допустить, что Поль Лагайм никого не зомбировал – надо ли было его убивать?

«Надо! – решила Римма. – Он был опасен. Все, что он говорил, сплошная отрава, и Зойг из-за него стал если не зомби, то предателем. Тех, кто не уважает силу, надо ставить на место или уничтожать, иначе… иначе нам будет плохо».

Ждали долго. Из-за горизонта выдвинулось огромное полукружие Норны, потом она показалась целиком и облила Беспамятное плоскогорье мгновенно застывшим розовым сиропом, не спеша проползла по темному небу, канула за другой горизонт. Тимур предложил лететь в Солбург – что еще делать? – и тут появился Маршал. Он подобрался на бреющем полете и машину посадил незаметно, так что встрепенулись они, лишь когда увидели на обзорном экране высокую фигуру в скафандре.

– Ох и дурашки же вы! – вздохнул Маршал, выслушав их сбивчивые воодушевленные излияния. – Авантюристы… И Кирч, конечно, верховодит? Ну, пошли в гости, не бросать же вас тут.

Небольшая база, о которой на «Гиппогрифе» не знали, находилась в Грогелевских каньонах. Маршал укрылся там вместе с Грушей и еще несколькими соратниками, давно уже посвященными в его тайну. Римму кольнула ревность: как же так, почему он ей не открылся? Не счел достойной?.. Но еще большее смятение вызвали у нее рассуждения Маршала: такие, как он, вредны для человечества; до сих пор его существование оправдывалось тем, что он организовал Великую Чистку и избавлял род человеческий от себе подобных, а теперь оправдания нет… Когда он умолк, в обшитом металлом помещении, которое казалось холодным, несмотря на исправную работу термосистемы, воцарилась печальная тишина. Кирч угрюмо засопела.

– Римма, прекрати! – взорвался Груша. – Если ты простужена, воспользуйся медавтоматом. Взрослый человек ведь… Давно пора избавиться от этой привычки, девушка ты или кто?

Римма покосилась на разволновавшегося психолога с недоумением и досадой. Нормальная привычка, что он имеет против? Такая же была у сержанта Хруббе с «Аркана», который шесть лет назад муштровал новобранца Кирч. Как тот умел сопеть – и насмешливо, и задумчиво, и сочувственно, и неодобрительно, и попробовал бы кто придраться!

– Маршал, все не так, вы нужны человечеству, – заговорила Римма, рассудив, что поругаться с Грушей можно будет и после. – Такие, как вы, имеют право на способности, которых нет у массовых людей. Это особый дар от Высших Сил – вы это заслужили, и вы это получили! Идите вперед, а мы пойдем за вами и будем у вас учиться. Нельзя же прекращать борьбу! Вы создадите новую Организацию, где все будут с такими способностями, как у вас, вы всех научите, и мы станем бороться с Лиргисо… ну, и с кем-нибудь еще. Главное, что мы будем непобедимой командой и не возьмем к себе никаких бюрократов, чтоб они снова все не развалили. Учить вы станете только тех, кто этого заслужил, после испытательного срока, чтобы среди нас не завелось предателей. И вам не придется скрываться, нашу команду вся Галактика будет знать и уважать!

Она говорила горячо, с энтузиазмом, Энзо и ребята ей поддакивали, потом вдруг и психолог начал поддакивать. В пронзительных белесых глазах Маршала зажглись огоньки, лицо словно помолодело, и еще до того, как он ответил, Кирч поняла, что одержала победу.

– Бывает, что яйцо курицу чему-нибудь да научит! – проворчал повеселевший Маршал. – Нельзя отказываться от своей ответственности, раз уж взвалил – тащи до конца… Мы с вами – элитный спецназ человечества!

Римме человечество представлялось неинтересной вялой массой, для нее главным было другое: борьба продолжается, и Маршал опять стал Маршалом.

По закругленному потолку расползлись цветы с большими изогнутыми лепестками, розовые и пурпурные, чувственно-хищные. Нарисованные, и все же было в них что-то почти живое: морок, пытающийся преодолеть границу между сном и явью, – все работы Лиргисо производили такое впечатление.

«Главное, что я не на „Гиппогрифе“».

Поль лежал на кушетке, ничего не болело, под головой удобный валик. Сжал зубы – тоже не болят. На нем была шелковая рубашка цвета морской волны, с пуговицами из лунного камня, и брюки из слабо искрящейся ткани более темного оттенка. Не его одежда.