Операция «Оверлорд». Как был открыт второй фронт - Макс Хастингс

Алан Брук настоятельно предостерегал Монтгомери 19 июля снять свои возражения против визита премьер-министра в Нормандию и использовать возможность несколько восстановить пошатнувшуюся веру в него у Черчилля. Начальник имперского генерального штаба предупреждал своего друга «о тенденции у премьер-министра прислушиваться к предложениям, которые Монти изложил в интересах безопасности, и не готов идти на риск». Брук писал в своем дневнике:

Уинстон никогда не любил Монти; когда дела шли хорошо, он терпел его; когда дела шли плохо, он сразу же говорил «ваш Монти». Как раз теперь Эйзенхауэр выражал недовольство и обвинял Монти в неподвижности, в том, что очень медленно идет продвижение английских войск на фронте у Кана, в то время как он заставил американцев атаковать на правом фланге. Уинстон был склонен прислушиваться к этим жалобам.[205]

Бригадный генерал Ричардсон говорил, что в «стратегическом смысле события развивались согласно плану. В тактическом смысле — нет». Значительно легче понять критику Монтгомери американцами, чем критику со стороны его соотечественников. До самого конца войны англичане требовали, чтобы американцы с ними обращались как с равными партнерами в альянсе с Соединенными Штатами и претендовали на львиную долю при распределении должностей в союзном командовании. Они едва ли удивились презрению американцев в связи с тем, что англичане сражались на восточном фланге с явно меньшей решимостью, чем американская армия на западном фланге. Какие бы ни были слабости у американцев в сфере командования и тактики, их готовность идти на жертвы ради достижения поставленной цели никогда не вызывала сомнений. «В целом они были готовы идти на это более энергично, чем мы», — говорил бригадный генерал Карвер, командир 4-й бронетанковой бригады.

Однако Монтгомери никогда не было позволено забывать, что он нес ответственность за последнюю большую армию, которую имела Англия, за ее последние в борьбе людские ресурсы, которые были истощены до предела. В обстановке бесконечных предупреждений из Англии относительно людских потерь он оказался бы под огнем еще более ожесточенной критики, в том числе со стороны Черчилля и любых других деятелей, если бы потери резко возросли. Бесспорно то, что знание этого обстоятельства сильно сказывалось на английском поведении в операциях в Нормандии, начиная с самых высших эшелонов власти. Бутчер писал 24 июля, после визита в Саутуик-Хаус, когда Эйзенхауэр приехал туда, чтобы увидеть начальника штаба де Гинганда:

Билл Калвер, американский помощник де Гинганда, на мой прямой вопрос о том, что на самом деле было причиной приостановки наступления Монти, сказал, что, по его мнению, Монти, его английский командующий армией Демпси, английские командиры корпусов и даже командиры дивизий настолько чувствительны к сокращению людских ресурсов Англии, что они колеблются предпринимать наступление, в котором может быть потеряна дивизия. Командиры чувствуют, что кровь Британской империи, а следовательно, и будущее слишком дороги, чтобы тратить их в бою.[206]

Задним числом, вероятно, легче сделать вывод, что при более твердой решимости можно было прорвать оборону немцев на английском участке фронта на ранней стадии кампании и в конечном счете это обошлось бы меньшей ценой. Утверждения Теддера, что 2-я армия не проявила достаточного упорства, имеют некоторое основание. Однако на таком удалении от непосредственного места событий, как в штабе верховного главнокомандующего союзными экспедиционными силами, или исходя из исторической перспективы, было значительно легче придерживаться столь оптимистической точки зрения, чем Монтгомери и его командирам в Нормандии, которые видели, каким испытаниям подвергалась их драгоценная армия. Позиция Теддера подтверждала его претензию на роль выдающегося, истинного англо-американского командира, но в ней почти не видно сочувствия более узким английским интересам. Если бы английскую армию заставили добиться крупного территориального выигрыша на восточном фланге против мощных немецких сил, то она достигла бы этого ужасающей ценой.

Монтгомери имеет право на признательность к нему со стороны своей страны, со стороны его солдат за то, что не поддался искушению предпринять безжалостное, кровопролитное наступление только ради того, чтобы оградить себя от политических претензий. Он считал, и считал правильно, что если союзники будут настойчиво продолжать осуществление своего плана давления на востоке и прорыва на западе, то немцы в конечном счете не выдержат и без кровавой бани англичан. И все же в июле, как и в июне, он лишил себя поддержки со стороны как американских, так и английских скептиков, создав дымовую завесу искажений и неправды, чтобы скрыть свое разочарование неудачей 2-й армии, которой не удалось овладеть намеченной территорией за приемлемую цену. О критике в его адрес и о том политическом давлении, которое нарастало в межсоюзнических отношениях, можно судить по тому, что еще 28 июля, когда прорыв американских войск уже успешно развивался, Алан Брук писал ему:

Теперь в результате всех этих разговоров и фактической обстановки на вашем фронте я лично считаю совершенно необходимым, чтобы Демпси предпринял наступление в самое ближайшее время в крупном масштабе. Мы не должны позволить немецким силам передвинуться с его участка фронта на фронт против армии Брэдли, иначе мы дадим еще больший повод, чем когда-либо, для критики.[207]

Трудно представить себе, что Монтгомери можно было снять — каковы бы ни были заблуждения Теддера на этот счет, — не нанеся катастрофического ущерба английской национальной самоуверенности. Того, кого пропаганда сделала могущественным, нельзя так просто отбросить в сторону, и это несколькими месяцами позднее был вынужден признать Портал, когда у него возникли затруднения с командующим бомбардировочной авиацией Харрисом. Однако трудно гадать, какое новое давление и какие директивы могли быть навязаны командующему 21-й группой армий, если бы перспективы нормандской кампании не зависели теперь от американской операции «Кобра».

Глава 9

Прорыв

На протяжении всей первой половины июля, когда англичане и канадцы вели ожесточенные бои вокруг Кана, американцы с не меньшими усилиями, терпя неудачи, пытались выпутаться из цепких мучительных живых изгородей Нормандии. 3 июля 8-й корпус генерала Миддлтона начал наступление в южном направлении на Кутанс-Сен-Ло-Комон. Командир корпуса был одним из самых опытных, закаленных боями солдат американской армии; еще в первую мировую войну он командовал полком во Франции, а в недалеком прошлом — дивизией на итальянском фронте. Однако Миддлтон сильно страдал артритом колена, и его штаб понимал, что это в значительной мере мешает ему сосредоточиться на вопросах, связанных со сражением. Тем не менее это вовсе не означало, что, будь он здоров, исход первоначального этапа сражения был бы иным. Куда более трудной задачей оказалось овладение высотой Мон-Кастр, на 300 футов возвышавшейся над равниной Котантена. После ожесточенного боя отборная 82-я воздушно-десантная дивизия, наполовину потерявшая свой личный состав в многонедельных предыдущих боях, овладела высотой, еще раз доказав, чего может добиться первоклассное соединение даже против крайне упорного противника. Однако на других участках фронта дела складывались менее удачно. 90-я дивизия, которой вечно не везло, не продвинулась вперед, и Брэдли приготовился снять с должности еще одного командира дивизии, Ландрума. 79-я дивизия за пять последующих дней с большим трудом продвинулась всего лишь на три мили с небольшим, потеряв при этом 2000 человек. Не было никаких оснований искать причину в руководстве действиями дивизий, ибо когда 4 июля к наступавшим присоединился 7-й корпус под командованием динамичного Коллинса, то он тоже очень скоро застрял. 7 июля в наступление был брошен 19-й корпус, командир которого Корлетт, как и Миддлтон, был явно нездоров, но и здоровым никогда не считался энергичным руководителем. Ходжес писал, что он был похож на человека, только что вышедшего из госпиталя. Возникали грубые перепалки, когда, например, наступавшие части 30-й дивизии смешались с танками 3-й бронетанковой дивизии и создалась невообразимая пробка. Последовал ожесточенный спор между генералами Бооном и Хоббсом, чтобы выяснить, по чьей вине возникла путаница; спор закончился в конечном счете снятием с должности Боона, более младшего, но стойкого ветерана, начавшего службу рядовым солдатом и прошедшего все ступеньки командной иерархии армии США.

После 12 дней боев 8-й корпус продвинулся всего на семь миль, потеряв при этом около 10 000 человек. Не лучше обстояло дело и в корпусах Корлетта и Коллинса. «Таким образом, задуманный мной прорыв и мечта о молниеносном броске к Авраншу потерпели неудачу, — писал Брэдли, — лично у меня вызвав сокрушительное разочарование».[208] Основное американское достижение свелось к срыву контратаки, предпринятой учебной танковой дивизией в направлении на Сен-Жен-де-Дай 11 июля. 9-я и 30-я дивизии отбили ее, при этом потери противника достигли 25 процентов личного состава и боевой техники. Движению и маневру каждой из сторон вновь препятствовали живые изгороди, и американские войска, находясь в обороне, молотили немцев точно так же, как солдаты Хауссера из 7-й немецкой армии в таких же условиях изматывали американцев.