Третий Проект. Том I "Погружение" - Максим Калашников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ну и что?» – повторил отец.
«А то, что через десять лет России не будет», – ответил Савва. – «Я понимаю, ты скажешь, – он осуждающе поднял руку, – что ему наплевать. Он-то исчезнет еще раньше. Это должно его волновать?»
«Ты находишься в плену ошибочной версии, – пожал плечами отец, – ты пытаешься служить проигранному делу, тому, что нельзя спасти!»
«Не спасти, – уточнил Савва, – дать новую жизнь. Если угодно – переиначить генетический код. Направить по новому пути».
Президент хотел было отложить эту книгу, постараться отключиться от затягивающих, дурманящих строк. Но потом передумал и решительно перешел к следующей закладке.
«…«Запускайте программу, господин Русаков. Вы знаете, какую. Только не говорите, что у вас её нет».
«Вы уверены, что хотите это видеть?» – спросил Савва.
«Волков бояться – в лес не ходить», – ответил президент. – «А я – давно в лесу, мне уж нечего бояться, – как-то странно пошутил он, – волки давно бы меня съели. А может … я сам волк, только этого никто не замечает».
Савва дал знак компьютерной группе.
Макет вздрогнул, как если бы несчастливую Россию посадили на электрический стул. Истекающие из трубопроводов потоки черной нефти и бесцветного газа пресеклись. Устремились вглубь страны, вспучиваясь, заводские корпуса, разрывая, как нестандартные снаряда дула пушек, толстые трубы ТЭЦ. То там, то здесь небо озарялось газовыми факелами, прорвавшая трубы нефть уходила черным потоком в реки, превращая их в сточные канавы. Страна, подобная много лет стоящему на приколе, до основания проржавевшему кораблю, скрежеща, снялась с якоря, оторвалась от берега, чтобы немедленно утонуть. Центральные площади городов затоплялись красными, как след от оплеухи, транспарантами. Митинговый ор плыл над страной… У продуктовых магазинов с утра выстраивались гигантские очереди. Многие населенные пункты погрузились во мрак. В центре Москвы, как в 1993 году, появились танки. Они били прямой наводкой … по ГУМу, из окон которого свешивались белые флаги. Черный президентский лимузин со штандартом, в сопровождении джипов охраны выехал из Кремля, но вдруг взорвался, как газовый баллон, огненно взметнулся вверх, как нефтяной фонтан, осыпался на брусчатку металлическими лохмотьями. Ликуя, тут же толпа вынесла на руках из ГУМа, пронесла на руках через площадь и внесла в Кремль восточного вида человека с печальными глазами, в лаковых вишневых штиблетах… Он немедленно распорядился стрелять с Сухаревской башни в толпу из пневматических пушек … стодолларовыми банкнотами.
– Все равно доллару конец», – Никита даже расслышал эти слова.
«Мне кажется, – воскликнул президент, – я знаю этого человека! Это же …», – он осекся.
«Как бы там ни было, – заявил президент, – вы предлагаете мне самоубийство. Я давно приглядываюсь к вашему фонду. Кто его финансирует? Почему вы не платите налоги? Где разрешение на вневедомственную охрану? По какому праву вы занимаете особняк?»
« Мне импонирует ваша манера вести дела, – улыбнулся Савва, – Так сказать, сразу, к сути, в дамки, быка за рога, без дураков. Поэтому отвечаю сразу: вы, конечно, можете прихлопнуть фонд. Но я не хочу вам зла, не участвую в заговорах, не плету интриги. Я всего лишь хочу помочь…»
« Кому?» – опять перебил президент. – «Я не нуждаюсь в вашей помощи».
«России», – тихо произнес Савва. Глаза президента блеснули, как у волка, высматривающего в сумерках добычу. Никита понял, что Савва сам подписал себе приговор.
«И тебе», – он вдруг перешел с главой государства на «ты» Савва, усугубляя приговор себе. – «Раз уж ты по чистой случайности в данный момент сидишь в Кремле».
«Круто, – прошептал президент, – круто берешь. В чем же заключается твоя, – он тоже перешел на «ты», – помощь? Какой из двух сценариев я должен выбрать?»
« В том, – стиснув зубы и погуляв щеками, произнес Савва, – что ты не понимаешь, что происходит. Не понимаешь, что сделался одинаково омерзительным как тем, кто тебя не принял, и тем, кто слева, и тем, кто справа. И даже тем, кто хочет стоять на месте. Почему? Да потому, что ты в данный момент олицетворяешь собой самое гиблое, позорное, смутное, что только может случиться со страной. Во-первых, ненормальность существующей системы власти. Ничтожность государственной машины, за руль которой, оказывается, можно посадить любого. Во-вторых, пустоту, в которую ты, как некогда царь Мидас в золото, превращаешь все, к чему ни прикоснешься. Ты не знаешь, какой это взрывчатый материал – пустота обманутых надежд. Не глядя, рассыпаешь ее, как порох вокруг костра. В третьих, цивилизационный тупик, куда ты загоняешь страну. Только идиот сейчас не понимает, что историческое время Запада на исходе. Что грядет великая антиглобалистская революция. Что дни доллара и нынешней финансовой системы сочтены. Но ты, как быка на бойню, тащишь Россию в сырьевой обоз исчерпавшей себя, не имеющей будущего западной цивилизации. Ты продлеваешь ее существование за счет разорения собственной страны. Лижешь задницу ее ничтожным, ни на что не способным «лидерам».
Ты спрашиваешь, как я могу тебе помочь? Да, в сущности, никак. Если ты сам не хочешь себе помочь. А поможешь себе лишь в том случае, если осознаешь, что спасти страну может только цивилизационный сдвиг, новая реальность, иная система ценностей. Жизнь по новым правилам. Ты должен впустить это в себя, сделать своим судьей. Пока еще есть призрачная возможность отвалиться от тонущего западного корабля. Ты должен философски обосновать этот сдвиг, сформировать новую реальность, утвердить новую систему ценностей, детально расписать жизнь по новым правилам. Только тогда ты останешься в истории.
Ты же пока боишься очистить страну от дерьма своих предшественников, ходишь по нему, не замечая, как сам начинаешь смердеть. Держишь руки на руле, но не крутишь его ни влево, ни вправо, ни давишь ни на газ, ни на тормоз. Ты даже представить себе не можешь, как скор и внезапен будет твой конец! Так можно управлять Люксембургом, но не Россией. Иной масштаб решений. Ты должен на что-то решиться. Иначе…»
***
…Президент, дочитав до этого места, захлопнул книгу и отодвинул ее от себя. Потом погасил настольную лампу и в наступившей сумрачной тишине прислушался. Раздражения не было. Он уже давно научился управлять не только своими мыслями и желаниями, но и подсознанием, не пускать на волю томящиеся там страхи, воспоминания и предчувствия. Не было и страха, он давно уже ничего не боялся. Слишком много подлостей, опасностей и трагедий было на его жизненном пути после пятидесятилетнего рубежа. И обиды на умного, начитанного экономического советника тоже не было. Осталась ироническая усмешка. Зачем-то это было ему нужно? На что-то он все же надеялся.
И особых переживаний не было. Он научился быть холодным, безразличным и отчужденным. Но что-то оставалось, не давало просто встать, пойти в спальню, забыть прочитанное. Нечто не отпускало, требовало понимания, определения. Таким было состояния, которое длилось после прочтения этой неожиданной книги.
Президент еще раз пристально проанализировал ощущения, постарался прокрутить ассоциации, квадрат понимания и найти определение своему состоянию. Вместо этого пришла странная мысль. Он вспомнил название шоссе, которое вело к его нынешнему жилью, скрытому сосновым бором, речушками и многоэшелонированной охраной.
Успенское шоссе. Успение. Смерть.
Он усмехнулся краешками губ. Шоссе смерти. Его дача стоит в зоне смерти. Все его правительство, вся элита страны живет в этой зоне. Они живут на территории смерти, в стране, на главной площади которой лежит бальзамированный мертвец. В стране, в которой вымирает население. Все сходится. Россия – это территория, где победила смерть.
И президент понял свое состояние. Вдруг откуда-то из его школьных обид, бытовой неустроенности и стремления доказать себе и всем окружающим свою успешность, силу и победоносность выплыло вдруг слово – ясновидение. Он никогда не касался этой области, оно было чуждо его мироощущению. Но слово это появилось. Он знал, что сейчас мысли его ясны как никогда. Они проникают в самую глубину явлений, и связано это с только что прочитанными строками. Эти строки были таким же плодом ясновидения неизвестного ему автора, как и последние мысли – о шоссе, даче и стране, президентом которой он оказался по невероятному стечению событий. Нет, все же вероятному, событиями предопределенному и логичному.
Тогда, повинуясь тому же внезапно пришедшему дару, он еще раз потянулся за книгой и раскрыл ее наугад. На 426-й странице. Он скосил глаза на самый ее низ и прочитал:
«Потому что речь идет не о ветре, – сказал отец. – О ветре я бы не стал спорить. Хорошо, я попробую пояснить то, что объяснить невозможно, потому что это вне логики, доступной человеческому сознанию. Ты хочешь определить конечную цель происходящего? Ты только что, – кивнул на макет, – видел результат, но ты его не понял. Ты говоришь о каком-то президенте, от которого будто бы что-то зависит, который будто бы может что-то изменить. Тогда как суть, смысл происходящего заключаются в том, чтобы превратить Россию в … Луну! Ты можешь этому противостоять! Попробуй доказать мне, что я не прав!»
