Отступники (СИ) - Шувалов Антон

— Самого себя. Потому что нам навредить не мог и не сможет.

Пока Первенцы рассказывали Великому Оно о преступлении Реверанса, рептилия неотрывно следила за ним. Смотритель видел свое расплывающееся отражение в острых переходах янтарного оттенка. И ему чудилось, — он не хотел и не собирался верить, — понимание. Реверанс, чувствуя нарастающее волнение, почти ужас, понял, что Великое Оно похвалило его.

Рептилия кивнула.

— Ты… — прошептал Реверанс.

— Это болезнь, — сказало Великое Оно. — Ты болен, Реверанс. Разве это предательство? Нет. Твой иммунитет просто не смог сопротивляться инородной правде. Какая неожиданная слабость для первенца… Сочувствие. Вы определенно паршивите. Разжирели, забросили свой город, да еще и начинаете сочувствовать конкурентам. Долго вам не протянуть.

— Довольно! Мы можем в любой момент поменять плотность купола!

— Конечно, можете. А еще вы, наверняка, можете следить за всем миром одновременно без моей помощи. Что же вы хотите сделать с беднягой Реверансом, высокие Первенцы?

— Мы хотим, чтобы ты решило его судьбу, великое Оно

Рептилия покачнулась — Великое Оно думало. Бесформенные пальцы глухо стучали по плитке. Реверанс приготовился к худшему.

— Пусть так. Реверанс, тебе есть что сказать, перед вынесением приговора?

— Не слова предателю! — зашипели Первенцы.

— Тишина! — оборвало их Великое Оно. — Каждый ранний имеет право на последнее слово. Так сказано в ваших собственных законах. Реверанс?

— Да, — ответил зодчий, стараясь говорить ровно. — Мне есть, что сказать вам, Первенцы! Вы называете меня предателем. Это так, я не только якшался с людьми, которые вам так отвратительны, я еще и проникся их мерзостью. Гораздо сильнее, чем думал. Почему? Наверное, потому, что их жизнь гораздо правдивей, чем ваша. Я размышлял над тем, откуда взялась ненависть к Поздней расе. Что ее породило? Какое вам дело до них, поднебесным владыкам маггии? Откуда этот постоянный страх перед вторжением? Ведь люди ни разу не пытались пойти на Торкен. Ни разу их армии не подходили к нему. И только потом сообразил, что вы стали заложниками собственного ужаса перед возмездием, которое заслуживаете. Я уверен, что когда все начиналось, вы даже помыслить не могли, что люди всерьез поднимутся против Зверей. И не только поднимутся, но и одержат верх. Несгибаемое человечество одолело их. Именно из-за вас окончилась эра разумных животных. После этого вы уже не могли остановиться, вам мерещились армии мстителей, которые идут к Торкену, чтобы снять ваши головы. В конце концов, вы опустились до Авторитета. До самой извращенной формы притеснения человечества. И вот теперь ваш страх оправдан. Теперь люди несомненно отомстят вам, когда иго падет! Рано или поздно. И даже тогда у вас будет время раскаяться, пока континент свободных Королевств не обратит на вас внимание. У вас будет гораздо больше времени, чем вы дали им, чтобы научиться жить в мире. Я все сказал.

Великое Оно в последний раз взглянуло на смотрителя.

— Реверанс не должен быть убит. Не должен быть унижен, превратившись в зункула. Он невиновен в своей слабости, а потому, вмешательства в его тело и разум недопустимы. Так гласят ваши законы. Для вас он теперь чужак. Пропавший брат, о котором можно забыть. Мое решение: изгнать Реверанса из Торкена.

Такова была драма одного первенца. Ранняя раса объясняла Великому Оно как привести к покорности остатки сопротивления. Великое Оно ворчало и подыскивало мрачные оскорбления. А Реверанс летел вниз со сложенными на груди руками. Лицо его было совершенно спокойно, а кровь спеклась на улыбке. Он быстро приближался к флегматичным водам озера Слеза.

И вот его силуэт уже заскользил по зеркалу воды, а кашляющие пузырями рыбы от испуга наметали икры, как вдруг… Вода поднялась вверх, стремясь заполнить вакуум, который еще секунду назад был бывшим смотрителем Сада Первенцев.

Уже через несколько дней тощая фигура в дорогой одежде с меховым клобуком шла по улицам одной из провинции Авторитета, внимательно разглядывая старые вывески. Остановилась.

«Феилиал ВсеАвторитетной (по всиему Авторитету) Денежной Житниецы №омер 34» — гласила интересующая фигуру вывеска.

Нечистая совесть учит быть предусмотрительным. Это ее бесспорный плюс.

Весенними дождями проходили, один за другим, нересты. И вот уже в дебрях Живущего леса мало кому известный Престон Имара От’Крипп нырнул в ров Миркона и не выплыл. Авторитет размеренно существовал, неподвижный и смердящий в своем застое. А Соленые варвары готовились к третьему походу на материк.

Выпустив Торкен из поля зрения, мы вновь возвращаемся к нему и видим, что в одном Реверанс ошибся. Город все-таки изменился.

— …было самым неправильным решением за всю историю! Надо было убить его сразу после предательства!

— Бе-а-а-к!

— Вы сами решили отдать мне его. А я поступило так, как сочло нужным. Мне Реверанс никак не угрожает.

— Если он развалит Авторитет…

— Бе-ка-кек!

— …захватчики придут сюда. Думаешь, люди оставят жизнь такому существу как ты?

Гигантский силуэт затрясся.

Мигнули желтые глаза почти неразличимые в клубах пыли и спор. Эта эта мгла теперь расползлась по всему Торкену.

Великое Оно смеялось.

Если б в бесконечности вселенной существовал предел возможному, то смех плесени находился бы примерно за несколько миллионов световых лет за этим пределом. Во всей мультиреальности это был единственный зарегистрированный случай. Плесень смеялась в первый раз за все бесславную историю своего существования.

— Бек-к!

Перед ней сбились в кучу зункулы. Они постоянно кашляли и чихали. Тряслись от холода. Сверху на них падала хлопьями копоть и грязь. Зункулы отряхивали уши, стараясь не уронить кристаллические блюда, которые держали на себе проекции Первенцев. От каждой Доминаты пришло по одному зункулу, поэтому перед Великим оно сейчас робела толпа из сорока шести рабов, освещенная неярким огнем переносных фонарей. Между зункулами бродили давно разморозившиеся козлы и другие животные, которые смогли выжить. Зукулы пинали их, но зверью это только льстило.

— Чему ты смеешься?!

На кристаллических блюдах можно было различить руины лиц и развалины тел. Первенцы, наверное, давно бы избавились от неудобных туловищ, если б не были такими консервативными и хоть раз попробовали перевернуться с боку на бок самостоятельно.

— Я смеюсь за вас, Первенцы, — ответило Великое Оно, не прекратив свое уханье. Смех продолжал ломаться и бурлить на фоне. — Потому что вы уже давно не способны сами это сделать. А вам следовало бы. Это единственный для вас способ сопротивляться надвигающемуся концу. Вы, кажется, спросили, не отберут ли люди мою жизнь? Я не в их власти. Единственное, чем я рискую, так это остатками своего разума. Этим полусном, в котором я застряло. А вот вы… Бежать вам некуда. Да, мир немного побурлит и перестанет. Кто-то исчезнет, кто-то останется. И какое мне до этого дело?

— Не злорадствуй! — уязвлено воскликнули Первенцы. — И не пытайся сделать вид, что тебе безразличен мир снаружи. У тебя был период расцвета, ты должно помнить свободную жизнь. Нам нужна твоя помощь. Насолишь светозверю? Тебе ведь это нравиться.

— О, как правдивы Первенцы, — смех не стихал. — Это и впрямь моя последняя радость. Немного расстроить родителя. Потоптать его посевы. Его немилость так ограничило мое дружелюбное стремление быть ближе к людям, накрывать их одеялом послесмертия.

— Так ты будешь помогать или нет? Помни, купол…

Смех прекратился.

— Я помню. Хватит пугать меня. Ваш блеф сейчас жалок как никогда. Я предано Торкену, помню и ценю его помощь. Да, я помогу вам. Но сделать это будет непросто.

— Что для этого нужно? — немедленно спросили Первенцы.

Что для этого нужно? Великое Оно знало ответ. Как мудро было отпустить Реверанса. Его жизнь окупилась с неожиданной прибылью. Всего лишь предположение, слабая надежда Великого Оно оправдалась. Хороший предатель. Сделал все, что обещал. И так быстро, в рамках той бесконечности, в которую растянулся закат Плесени. Два раза Первенцы справлялись своими силами. Два раза Великое Оно чувствовало себя обманутым. Но не теперь. Теперь Ранним придется…