Жаворонок Теклы (СИ) - Семенова Людмила

Конечно, его родители, как рассуждал Костя, не сразу примут такой смелый шаг, это не в их консервативных правилах, но рано или поздно они сбавят гонор, когда наступит старость и к сыну перейдет роль опоры и стержня в семье. К тому же, сестра потом уйдет к будущему мужу и ее детей они станут видеть редко. А их матери, скисшей в череде омолаживающих процедур, поездок на курорты и болтовни с престарелыми подругами, со временем непременно понравится баловать приемных внуков и стряпать для них свои фирменные сладкие пирожки на пару и рисовое печенье по-корейски.

Впрочем, Нерина тоже мечтала не столько о беременности и родах, сколько о том, чтобы делиться с ребенком нажитыми духовными ценностями и нежностью, прививать чувство прекрасного, учить самостоятельности. Но стереотипы, слышанные многократно от матери, старших знакомых и врачей, подавляли всякое вдохновение и мечты.

Со временем опущенные глаза, молчаливость, отсутствие интереса ко всему, что прежде увлекало, превратились в нормальное состояние Нерины, а вечным ответом на любые предложения Кости стало «как тебе хочется». И всякая охота к откровенным разговорам у него понемногу пропала. Если Нерина понимала это поведение как жертвы во имя покоя мужа, то Косте в нем виделось безразличие к его чувствам и, в конечном счете, к нему самому. А поскольку в его памяти тоже была еще жива история с Айваром, о которой он знал больше жены, это породило много нехороших мыслей.

Вдобавок родственники подлили масла в огонь: они почему-то были уверены, будто бесплодность Нерины связана с тем, что она успела забеременеть от Айвара и сделала аборт, поскольку черный ребенок ей был абсолютно ни к чему. На их взгляд, другого объяснения тому, что женщина не способна к своей естественной функции, просто не могло существовать. Окольными путями Костя все-таки выяснил, что никаких абортов у Нерины никогда не было, но уже то, что эти пересуды возникли, вызвало у него озлобление, причем не на родню, а на Айвара.

Жене он тогда ничего не сказал, и со временем у нее тоже стали появляться подозрения. Костя теперь старался поменьше бывать дома и пореже общаться с родственниками, все чаще уходил на работу, когда супруга еще спала, а вечерами порой ездил на машине по шоссе без всякой цели, и его поздние возвращения наводили Нерину на мрачные мысли.

Семья для Кости все-таки была важна, как для большинства корейцев, и он предпочитал сберечь шаткий мир, нежели вовлечься в опасные конфликты. Но на первое место он сейчас ставил жену и будущих детей, родных или приемных. И безвольная апатия Нерины наводила его на подозрение, что ей не так уж все это нужно и она, вероятно, вообще занята другими мыслями.

В результате произошла одна вещь, которую можно было счесть жуткой случайностью, но только отчасти. Однажды Андрей Петрович попросил Костю заехать на дачу к Северцевым и отвезти какие-то книги для Павлика. У него машина тогда была не на ходу, к тому же Костя с Нериной жили в этом районе. Открыл ему Алексей — жена ушла в выходной куда-то по делам и он остался с детьми. В прихожей Костя заметил кипу нераспакованных квитков из почтового ящика, между которыми виднелся необычный конверт, и на почтовых марках он разглядел проклятое слово «Ethiopia». Мужчину тут же кольнуло противное чувство подозрения и страха, и он понял, что не успокоится, если не узнает содержания этого письма и степени его опасности для их с Нериной семьи.

И Костя прибег к самому банальному способу — попросил у хозяина воды и за время его отсутствия быстро засунул конверт в карман брюк. Ни Оля, ни Леша письма не хватились: уезжая из городской квартиры, они скопом взяли все, что было в ящичке, думая прочесть потом, на досуге. Содержалось в нем следующее:

«Здравствуй, Эльга! У меня, к сожалению, плохие новости. По телефону сказать не могу, духу не хватит, а доступа в интернет сейчас просто нет. Поэтому когда ты получишь это письмо, мы с Айваром уже будем далеко от Аддиса. Случилась беда. Я вынуждена оставить службу и уехать куда-то в глушь, на два года, а Айвару придется работать в какой-нибудь сельской больнице. Потом ты все узнаешь, но у меня сейчас к тебе только одна просьба: чтобы вы его не бросали. Так он ничего вам не расскажет, ни тебе, ни Мите, даже если будет погибать. Мы с тобой обе его знаем. В общем, в эти два года он не сможет никуда выехать из Эфиопии, поэтому выходите на связь почаще, поддержите, встряхните. Возможно, Митя сумеет помочь со всей ситуацией, у него достаточно связей в европейской прессе и с юристами, но сначала надо расшевелить Айвара, а это сможешь только ты и Павлик. Лучше всего, если вы с ним хоть раз выберетесь туда к Айвару. Конечно, климат там тяжелый, нужны прививки, но его это, возможно, спасет. У меня почему-то очень дурное предчувствие, я боюсь, что Айвара может потянуть на глупости. А меня долго не будет рядом, так что вся надежда на вас. Адрес я здесь указала, это дом моих родителей. Заранее благодарю и надеюсь, что мы еще когда-нибудь увидимся. Налия»

Письмо было кратким, однако Костя узнал достаточно — Айвар, оказывается, и не думал окончательно исчезать, все эти годы он общался с теми, кого Нерина считала друзьями. Не зря же он ее отлучил от их компании, как в воду глядел! Но что будет теперь? Незнакомая женщина, по-видимому жена Айвара, просит всего лишь морально его в чем-то поддержать, но мало ли что может придумать сердобольная Оля, которую та почему-то называет Эльгой? Если она придаст это дело огласке и Нерина все вспомнит? Если Оля попытается снова притащить Айвара сюда? Только этого сейчас не хватало в их семейной жизни, которая и так превращается в сумасшедший дом! Сейчас, когда Нерине все вокруг кажутся черствыми непонимающими злодеями, она как никогда способна опять метнуться на поиски утешений и романтики.

Нет, Костя помнил о том, что в письме было главным: случилось какое-то несчастье. Но речь, как он думал, явно не шла о жизни и смерти, а из сложных ситуаций Айвар уже дважды выкарабкался. Если же он до сих пор не способен решать проблемы без помощи женщин, в том числе чужих, — так тем хуже для него.

5.Ледяной ветер

Письмо Костя тогда спрятал: уничтожить его почему-то не хватило смелости. Несколько последующих месяцев его все же грызли какие-то тревожные мысли, но потом стало не до того — отношения с женой совсем разладились, а тут еще мать и сестра испортили ее день рождения. Отведя невестку на кухню, обе заговорили в мягко-назидательном тоне, что ей пора бы отпустить мужа и дать ему возможность иметь полноценную семью. Но Костя все услышал, страшно накричал на обеих и выкинул их вещи за дверь. Родители Нерины и остальные немногочисленные гости, к счастью, уже ушли и не застали этой жуткой сцены.

Когда они остались вдвоем, у Нерины, сколько она ни напоминала себе о науке Надежды Павловны, все же не выдержали нервы и она тихо заплакала.

Костя, выразительно посмотрев на жену, взял со стола бутылку коньяка и плеснул на дно рюмки буквально несколько капель. Это был единственный алкоголь, который он себе изредка позволял после экспериментов в юности, хотя и тогда ни разу не напивался до беспамятства. Он осушил рюмку, сел напротив Нерины и долго смотрел куда-то в пространство, запустив руки в растрепавшиеся, ниспадающие на плечи волосы. Его лицо, от природы очень бледное, приобрело какой-то пугающий меловой оттенок, почти одного цвета с рубашкой.

— Хватит, Нери, — сказал он в конце концов. — Раньше надо было реагировать, и не плакать, не смотреть как побитая собака, а ставить людей на место. Я и так все время пытаюсь это делать за двоих, но ты мне помоги наконец! С вами всеми я сам скоро неврастеником стану.

— Ставить на место? — изумленно спросила Нерина. — Костя, ты что, это же твоя мама...

— И что? На этом основании можно прощать неблагодарность и хамство? Правила приличия существуют для всех, если просто общаться, как адекватные родственники, не выходит. А ты позволяешь оскорблять не только себя, но и меня, и наш дом.