И пришел многоликий... - Роман Злотников

Ив снова поиграл бокалом:

— Знаете, со многими вашими утверждениями я мог бы поспорить, но мое мнение против вашего не доказывает ничьей правоты. К тому же вам удалось заставить меня взглянуть на многие вопросы с неожиданной точки зрения…

Император усмехнулся:

— Не так уж и неожиданной. Вы, как мистер Корн, сами создали, по существу, огромную финансовую и экономическую империю. Причем вы в этой империи являетесь таким же абсолютным монархом, как я.

Поскольку, если даже вы и не участвуете в принятии тех или иных решений, ваше слово в конечном счете есть абсолютная высшая инстанция. И совершенно неважно, произнесете вы его или просто молча одобрите решение нижестоящего руководителя. — Он хитро прищурился. — К тому же, согласитесь, главным для вас при назначении на высокий пост того или иного руководителя являются даже не столько его деловые качества, сколько то, насколько вы, лично вы, можете доверять этому человеку. А это уже сродни вассальной клятве, правда растянутой во времени и выраженной не в словесной формуле, но в действиях и поступках, что есть непременный атрибут аристократии. Ведь и мы, современные монархи, тоже уже не особо доверяем речам и клятвам, больше полагаясь именно на действия и поступки. Так что вы уже сталкивались с подобными проблемами и, не сомневаюсь, использовали схожие решения.

Ив задумчиво прищурил глаза, а затем улыбнулся:

— Ну, я бы не сказал, что вы так уж сильно ограничены в своей власти. О всевластии русского императора ходят легенды.

Император посерьезнел:

— В какой-то мере это так, но моя власть — результат того, что парламент назначил меня Верховным главнокомандующим и неизменно поддерживает мои предложения. Однако эта власть отнюдь не неизменна. Просто процент принятых мною решений, оказавшихся правильными или даже единственно возможными, пока еще существенно превышает процент ошибок. А если бы на моем месте оказался кто-то менее компетентный или, скажем, более слабый, не сумевший настоять на своем в то время, когда авторитет императора был еще не настолько высок, то за сувереном остались бы только представительские функции, а власть получил бы сильный премьер. Такое тоже было в нашей истории, причем неоднократно. Император — олицетворение империи, объединяющий символ, а его реальная власть зависит от того, что он за личность.

— Но, как мне кажется, сейчас вы бы смогли и законодательно закрепить свою власть. Его величество пожал плечами:

— Возможно. Но я не собираюсь этого делать. Я же сказал — мы понимаем преимущества демократии как наиболее эффективной на сегодняшний день формы организации общества. Империя может оставаться устойчивой, если у следующих поколений по-прежнему останется выбор — сильный император или слабый император, но сильный премьер. И если мой сын, внук или правнук окажутся, скажем так, менее способными правителями, чем я, пусть, это не так уж сильно повлияет на империю. К тому же власть — слишком суровое бремя, чтобы продолжать волочь его на себе, когда речь уже не будет идти о выживании. Династия — древко знамени, за которое хватаются в суровое время. А когда жизнь станет более приятной и спокойной, пусть об императоре вспоминают только в связи с карнавалами в День Тезоименитства или салютами в день рождения наследника.

В этот момент в проеме двери возникла физиономия пилота.

— Вызов с сателлита.

Император коротко кивнул и повернулся к Иву:

— Вас вызывает ваш корабль.

Но тот уже и сам догадался, в чем дело.

— Да, я понял. Как мне кажется, ваше величество, это наш третий собеседник. Если вы не возражаете, я предпочел бы пригласить вас и его на свой корабль. Поскольку наш собеседник обладает статусом, сходным с вашим, мне кажется, это будет более правильным с дипломатической точки зрения.

Император молча склонил голову.

…Когда вновь прибывший снял шлем скафандра, Ив повернулся к императору:

— Ваше величество, позвольте вам представить его величество султана Сэладдина VII, правителя султаната Регул.

На лице императора не дрогнул ни один мускул. И, судя по всему, причиной этого была отнюдь не его великолепная выдержка. Ив понял, что император все это время знал, кто будет их третьим собеседником, и невольно восхитился старым финном. Недаром старина Дуглас считал графа Маннергейма лучшим руководителем разведслужбы современности. Император сделал шаг вперед и пристально посмотрел на новоиспеченного султана:

— Вы знаете, что мне обещал наш общий знакомый?

Бывший принц Абдель, ныне принявший тронное имя Сэладдина VII, медленно наклонил голову:

— Да.

— И как вы к нему относитесь?

— Я готов принять на себя все обязательства по его выполнению.

Император бросил на султана пристальный взгляд:

— Насколько я могу доверять вашему слову? Султан побагровел, но сдержался и тихо спросил:

— Вы знаете, КТО он?

— Да.

— Так кто может пойти на обман, зная, ЧЬЕ обязательство он нарушает?

Император несколько секунд молча переваривал ответ, а затем произнес:

— Что ж, это достаточно веский аргумент… Но все же я хотел бы, чтобы наши с вами отношения не нуждались в подобных аргументах. — И он каким-то величественно-торжественным, но в то же время отнюдь не кажущимся высокомерным жестом протянул султану Регула руку. Тот на мгновение замер, а затем осторожно, но крепко пожал ее.

7

Толстый Ансельм поднялся с колен и, отдуваясь, привалился спиной к стене. Да-а, его объемистый живот, как раз и послуживший основной причиной последнего прозвища, несмотря на все его шуточки типа: «Чем больше доброго дона — тем лучше» или «Живот не от пива, а для пива», отнюдь не помогал при подобных операциях, какую он только что проделал. Толстый Ансельм с завистью покосился на остальных донов, продолжавших с сосредоточенным видом ползать вокруг голокуба, и повернулся к тому, что стоял слева от него.

— Ну, что скажешь, Сивый Ус?

Невысокий тщедушный дон, одетый в чуть великоватый, и слегка истрепавшийся маскбалахон, с которым резко контрастировала роскошная перевязь его шпаги, несколько картинно пожал плечами.

— Кто его знает? Кое-какие мысли есть, но о главном — никаких идей.

Толстый Ансельм в очередной раз шумно выпустил воздух из легких и, сморщившись, кивнул:

— В том-то и беда. О том, как их прищучить после, я и сам много чего напридумывал, а вот как пройти внешнее оборонительное кольцо…

Флот донов торчал в одной небольшой звездной системе, состоящей всего лишь из центрального светила и кучи всякого космического мусора, который язык не поворачивался назвать даже астероидами.