Герои Первой мировой - Вячеслав Бондаренко

Не теряя времени, командующий Отдельной Кавказской армией позвонил в Тифлис. К телефону подошел генерал-майор Л.М. Болховитинов.

— Здравия желаю, Ваше Высокопревосходительство.

— Здравствуйте. Доложите Августейшему Главнокомандующему мою настоятельную просьбу отменить приказ об отводе войск на Кеприкейские позиции и разрешить мне штурмовать Эрзерум. Штурм этот желательно и возможно произвести по условиям создавшейся обстановки. Я буду ожидать ответа у аппарата.

Последовала длинная пауза: Болховитинов докладывал информацию великому князю. Наконец в трубке раздалось:

— Ваше Высокопревосходительство, Его Императорское Высочество отказал вам в вашей просьбе и потребовал исполнить его первоначальный приказ.

— Доложите Августейшему Главнокомандующему, что я лично ручаюсь за успех всей операции, — настойчиво произнес Юденич. — Если мы не воспользуемся моментом сейчас, другого такого может не возникнуть!

Снова тишина в трубке, и наконец Болховитинов взволнованным голосом отозвался:

— Ваше Высокопревосходительство! Его Императорское Высочество дал вам разрешение на операцию, но с условием, что вы возьмете на себя всю ответственность за последствия, которые могут произойти в случае неудачи…

Юденич вытер платком вспотевший лоб, поднял глаза на висевшую в углу икону и перекрестился.

— Доложите Его Императорскому Высочеству, что я принимаю на себя всю ответственность, — коротко произнес он и повесил трубку…

Бывший свидетелем этой сцены Е.В. Масловский вспоминал: «Генерал Юденич ясно понимал, какое крупное решение им принято и какую величайшую ответственность он берет на себя. Не трудно себе представить, как тяжко отразилась бы внутри страны и на самой армии неудача, если бы таковая последовала. Вот почему уже одно решение генерала Юденича произвести штурм Эрзерума, беря на себя и всю ответственность за последствия, являет собой высочайший подвиг, достойный, чтобы быть отмеченным историей особо».

Правда, еще несколько дней потом Юденичу и чинам его штаба докучал прибывший из Тифлиса генерал от инфантерии Федор Федорович Палицын, бывший в 1905—1908 годах начальником Генерального штаба. Он обстоятельно и подробно доказывал Юденичу невозможность взятия Эрзерума штурмом. Как вспоминал Юденич в 1921-м, Палицын присылал об этом «записки с подробным анализом обстановки карандашом и мелко написанные, я их не читал, передавал своему начштаба, который их тоже не читал и в свою очередь передавал кому-то».

Справедливости ради надо отметить, что Ф.Ф. Палицын был далеко не одинок в своем мнении. Эрзерум представлял собой расположенную в глубокой долине между двумя параллельными горными хребтами крепость, а точнее, целую систему искусно вписанных в местность и отлично вооруженных крепостей и фортов общей протяженностью 40 километров. Ключевую роль в обороне Эрзерума играл укрепленный английскими и германскими военными инженерами район Деве-Бойну. Окружающие Эрзерум горы признавались ведущими военными аналитиками непригодными для ведения боевых действий, тем более в разгар зимы. Наконец, сам по себе гарнизон Эрзерума, обнесенного мощными стенами, имел на вооружении около 350 орудий различных систем и калибров и представлял собой грозную силу. Все любители военной истории хорошо помнили о том, какой неудачей обернулась попытка штурма Эрзерума русскими в октябре 1877 года…

Неудивительно, что Юденич сам проводил тщательные рекогносцировки местности, где предстояло действовать его войскам. Он решил разместить ударный артиллерийский «кулак» напротив форта Чобан-Деде, «запиравшего» собой вход на позицию Деве-Бойну. 17 января из крепости Каре на грузовиках были доставлены восемь 107-миллиметровых и восемь 152-миллиметровых пушек, шесть 152-миллиметровых мортир и двенадцать 122-миллиметровых гаубиц, а на конных фургонах — снаряды к ним. Честь первыми ворваться на турецкие позиции заслужили три полка закаленной боями 39-й пехотной дивизии — 153-й Бакинский, 154-й Дербентский и 156-й Елисаветпольский. Эта дивизия была выделена в отдельный боевой участок и подчинена непосредственно командующему армией.

На плато Каргабазар сосредоточилась 4-я Кавказская стрелковая дивизия. Уже сам подъем на это высокогорное плато был для офицеров и солдат подвигом: приходилось по пять часов двигаться по узкой обледенелой тропе, неся в руках части орудий. Само плато было завалено двухметровым слоем слежавшегося снега, в котором приходилось прорубать коридоры и расчищать площадки. По ночам на плато стояла такая лютая стужа, что людям приходилось постоянно двигаться — даже краткий сон в такую температуру грозил обернуться вечным…

Всего для штурма Эрзерума было сосредоточено 88 батальонов пехоты, 9 с половиной ополченских дружин, 70 с половиной казачьих сотен и четыре саперные роты — две трети Отдельной Кавказской армии.

В полдень 26 января старшие командиры армии собрались в штабе Юденича. Генералы не ждали, что командующий будет произносить длинные речи: немногословность Юденича уже вошла в поговорку. Но должно же быть хотя бы краткое напутственное слово!.. Вместо этого Юденич пригласил всех… пообедать с ним и за едой говорил о чем угодно, только не о предстоящем сражении. Лишь после десерта Николай Николаевич неторопливо, как бы между прочим, произнес:

— Ну, господа, к делу… Получили мой приказ о штурме Эрзерума? Так вот, назначаю часом начала атаки 8 часов вечера 28 января.

И замолчал. Присутствующие начали ошеломленно переглядываться. Первым не выдержал командир 1-го Кавказского армейского корпуса, кавалер ордена Святого Георгия 4-й и 3-й степеней генерал от кавалерии Петр Петрович Калитин. Он резко поднялся со своего места:

— Ваше Высокопревосходительство, но это невозможно! До начала операции остается всего полтора дня, мой корпус еще не готов. Настоятельно прошу вас отсрочить наступление хотя бы на неделю!..

— Отсрочки! Просим отсрочки! — раздались еще голоса. Юденич, помолчав, ответил:

— Хорошо, господа, откладываю на один день: начинайте в 8 часов вечера 29 января.

В комнате поднялся общий гул. Один из немолодых генералов встал и нервно начал убеждать Юденича в том, что подготовка к штурму еще не завершена и все может закончиться крахом. При этом генерал ссылался на свой огромный боевой опыт времен Русско-японской войны. Юденич нервно забарабанил пальцами правой руки по столу.

— У нас тоже есть опыт взятия укрепленных позиций, — наконец резко оборвал он жалобщика. — Будете стрелять — отлично, не будете — обойдемся без вас! Кто еще требует отсрочки?